Фридрих Незнанский - Сезон охоты на коллекционеров
— Меня зовут Катериной, я — доктор, — отрекомендовалась она.
— А я из частного детективного агентства «Глория», — представился Турецкий.
— Ну а про меня вам Ирина Генриховна уже, наверное, сказала, — глуховатым голосом ответил Теодозий Иванович и замолчал.
— Ничего, что мы вас сорвали ночью? — виноватым голосом заговорила Ирина.
— Если требуется для дела, то все нормально, — судмедэксперт пожал плечами.
Катя уже успела рассмотреть в зеркало заднего вида его худощавую, скорее даже костлявую фигуру, узкое довольно смуглое лицо и неожиданно полные сочные губы под тоненькой ниточкой усов. Его прищуренные темные глаза смотрели в окно. Крупные руки с длинными пальцами эксперт сложил на коленях и машинально теребил кончик галстука. Катя удивилась, что даже ночью он выглядел весьма элегантно, словно собрался в ресторан, а не в морг Института судмедэкспертизы.
Припарковались у ворот, вызвали звонком дежурного охранника и предъявили документы.
— А что это вас так много? — поинтересовался он, удивленно глядя на компанию.
— В самый раз, — ответил Турецкий. — Мы следственная группа, проводим оперативно-розыскные действия.
— И что же вы по ночам работаете? — посочувствовал им охранник. — Жмурики никуда не денутся, до утра подождали бы.
— Наш жмурик особенный, это я вам как медик говорю, — вмешалась Катя. Теодозий Иванович вскинул брови и удивленно взглянул на нее, но опять промолчал.
— Ну проходите, — пропустил их охранник. — Да, кстати, а кто у вас старший?
— В данный момент я руководитель следственной группы, — соврал Турецкий, поскольку у него был самый представительный вид. — Генерал-майор, госсоветник юстиции третьего класса Турецкий.
— О-о! — уважительно протянул охранник и отступил в сторону.
Теодозий Иванович с изумлением посмотрел на Турецкого. Он в ведомстве был человеком новым, но о классном следователе слышал не раз.
Когда они проходили по коридору, Теодозий Иванович отстал и, понизив голос, спросил у Ирины:
— А почему вы мне сразу не сказали, что с нами поедет сам Турецкий?
— Да некогда было вдаваться в детали, — махнула рукой Ирина. Ей было приятно, что эксперт отнесся к ее мужу с таким пиететом.
— Меня немного тревожит, что нас сопровождают… э-э-…посторонние лица, которые не входят в состав следственной группы. Эта Екатерина… Хотя я, конечно, ничего против не имею, — спохватился он.
— Не беспокойтесь, я все беру на себя, — успокоила его Ирина. — Просто нужно срочно еще раз осмотреть тело Бертрана Доде. Мы полагаем, что на нем еще остались следы, которые могут подсказать причину его бездействия. Может, это внесет нужную деталь в составление психологического портрета убийцы. Так что вы проведете повторную экспертизу, а мы подскажем, что смотреть.
Теодозий Иванович был немного уязвлен словами «мы подскажем». Он человек опытный, не мог пропустить что-то важное, осматривая труп убитого. Но если все-таки что-то дополнительное и обнаружится, это будет зафиксировано его рукой. Поскольку никто из присутствующих без решения руководителя следственной группы не имел права на доступ к трупу.
Эксперт вытащил из холодильной камеры тело.
— Он был весь в крови. Я его уже отмыл. Убийца перерезал левую сонную артерию и левую яремную вену. Задел трахею. По уровню трахеального проникновения, чуть ниже щитовидного хряща, я сделал вывод, что перед тем, как нанести удар в шею, голову потерпевшего убийца оттянул назад. Так что шея была растянута.
— И что же было орудием убийства? Нож? Скальпель?
— Нож, притом остро отточенный.
— Бедняга, — вздохнула побледневшая Ирина. — Надеюсь, он умер сразу и не мучился.
— Ну, если считать, что, захлебываясь собственной кровью, он не испытывал мучения, — прокомментировала Катя.
— Судя по изменению цвета кожи и полному трупному окоченению, я сделал вывод, что смерть наступила между десятью и двенадцатью часами ночи, — добавил Теодозий Иванович. — А теперь хотелось бы узнать, что за срочная причина вынудила вызвать меня в морг.
Ирина взглянула на Катю.
— Высказывайся, Катя. Мне что-то плоховато.
Она отошла от трупа и присела в пластмассовое кресло, сделав несколько судорожных глотков.
— Тебя тошнит? — забеспокоился Турецкий.
— Ничего, давайте приступим. Душно что-то…
Катя взглянула вопросительно на Теодозия Ивановича.
— Можно приступать?
— Пожалуйста, — пожал тот плечами. Дескать, что вы еще можете такого найти, что я не заметил?
Катя надела медицинские перчатки, повязку на лицо и прыснула на нее из маленького флакончика духов.
— Попахивает… — объяснила она Ирине.
— Напрасно вы воспользовались своими духами. Теперь они всегда будут у вас ассоциироваться с запахом трупа.
— Напрасно беспокоитесь, — парировала Катя. — Я — человек, привыкший ко всякому. Поскольку в медицине уже лет двадцать.
Она подняла левую руку Бертрана.
— Лупа у вас есть?
Эксперт молча протянул ей лупу, и она низко склонилась над телом, всматриваясь в него и медленно продвигая лупу над телом.
— Есть… — победно провозгласила она, будто и не сомневалась в том, что увидит.
— Что? — уязвленно спросил Теодозий Иванович. Ирина вскочила со стула и подошла поближе.
— Дайте мне тоже повязку, — и тут же натянула ее на лицо, нетерпеливо наклонившись к телу Бертрана Доде.
— Вот две розоватые шишечки. Это волдыри. Классическая реакция кожи на удар током. Сначала наблюдается эритема — красные пятнышки…
Теодозий Иванович поспешил перебить ее:
— Затем воспалительная гиперемия, вызванная расширением артерий. И на финальной стадии появляются волдыри, как следствие повышенной сосудистой проницаемости.
Катя ласково улыбнулась ему:
— Теодозий Иванович, я вовсе не собиралась обставить вас. Просто я знала, что нужно искать.
— А откуда вы знали? — ревниво спросил он.
Катя в недоумении пожала плечами.
— Сама не знаю. Называется — женская логика. У меня так бывает, одна тема тянет за собой другую. Такая цепная реакция. Крючок в газовом пистолете неудобный, а электрошокер проще в обращении.
— А это при чем? — вытаращил свои карие глаза Теодозий Иванович на Катю, и они сверкнули двумя угольками в свете яркой лампы.
— Не берите в голову. Это опять же. из области женской логики.
— Ладно, теперь становится понятно. Именно ударом тока от электрошокера убийца вывел из строя этого француза. И когда он упал, убийца поволок тело от дорожки в кусты. Ему важно было обезвредить француза, но не наследить. В кусты его заманить он, видимо, не пытался. Француз явно бы удивился, — заговорил Турецкий.
— И уже в кустах решил его ограбить. Но сначала перерезал горло, — подхватила Ирина.
— Или стал грабить, а тот очнулся. Потому что действие электрошокера недолговременное. И тогда он перерезал ему горло.
Теодозий Иванович все еще стоял над трупом, наклонившись так низко, что его спина выгнулась колесом. Кате он почему-то напомнил журавля.
— А вот еще следы… — глухо сказал эксперт. — На бедре…
Все наклонились над еле заметными следами.
— К завтрашнему утру от них ничего не осталось бы… — задумчиво произнес Теодозий Иванович. — Этот француз, получается, в кустах приходил в себя дважды. Что-то помешало напавшему сразу уйти, после первого удара. Ведь вытащить деньги из бумажника — секундное дело… А он почему-то все медлил.
— Может, услышал голоса? Кто-нибудь проходил недалеко?
— А может, там не только деньги были?.. — стал размышлять вслух Турецкий.
— В траве валялись фотографии, паспорт, прочие бумаги… — напомнила Ирина.
— Нет, дело не в этом. Могло быть еще что-то. Или громоздкое, или неудобное…
— А может, все гораздо проще? Он не решался убить француза. Поэтому оттягивал время.
— Не решался, заранее заготовив нож?
— Бывает и так, — подтвердил Турецкий.
— Убийца знал, что убьет француза.
— Откуда ты знаешь, Ира? — спросила Катя.
— Потому что это четвертая жертва за два месяца, убитая подобным образом. Человек не оказывал сопротивления и умирал оттого, что этот маньяк перерезал горло. Теодозий Иванович, расскажите об орудии убийства.
— Сначала о ране. Глубина ее четыре сантиметра. Как я уже говорил, убийца оттянул голову пострадавшего и одним взмахом перерезал горло. Вот место соединения краев раны. Если вы внимательно посмотрите в лупу, то увидите, что один край раны абсолютно гладкий, хотя второй выглядит так, будто лезвие ножа было с зазубринами. На самом деле, когда он вытаскивал нож и слегка его повернул, на лезвии зазубрины имелись только на оборотной стороне.
— Охотничий нож, — утвердительно сказал Турецкий.
