Александр Чернов - Могила для горбатого
Вера Андреевна отшатнулась.
— Что ты мелешь, Юра! — ахнула она, округлив глаза. — Дикость какая-то!
— Вот и я так подумал, когда узнал, — признался Шатохин. — А ты у него спроси! — и он снова накинулся на сына: — Так было дело?
Лицо Женьки залила краска. Он пробормотал:
— Нет…
— Что не-эт! — передразнил отец, распаляясь, все больше и больше. — К Долженковой вчера домой ходил?
— Ну ходил.
— Анашу с Нечистым курил?
— Курнул один раз, — вынужден был признать парень.
— Наркоман чертов, — ругнулся Шатохин. — А потом внучку Чугунова… — он запнулся, подыскивая подходящее слово и вдруг, отбросив деликатности, рявкнул: — Трахнул?!
Вопрос был щекотливый. Никогда еще отец не затрагивал в разговоре с сыном интимные темы. Женька в растерянности мялся, не зная, что ответить.
— Ну, — подстегнул отец.
— Да не знаю я никакого Чугунова, — наконец выдавил парень.
— Чего ты дураком прикидываешься?! — заревел отец. — Причем здесь Чугунов? Я про внучку его спрашиваю!
Женька упорно молчал, однако молчание его было красноречивее всяких слов.
Майор дошел до крайней степени возбуждения.
— Так какого черта ты к "бичам" поперся?! — заорал он в бешенстве. — Я же говорил, чтобы ты из дома никуда не выходил! — и не в силах долее сдерживаться от накопившейся в нем злости, он размахнулся и залепил сыну звонкую оплеуху.
Женька отлетел к вешалке, устоял на ногах и, защищаясь от грозно наступающего на него отца, закрылся руками. Шатохин снова замахнулся, однако, Вера Андреевна, насмерть перепуганная вспышкой ярости, захлестнувшей мужа, а еще больше испугавшись за сына, успела встать между ними и схватить Шатохина за руку.
— Что ты делаешь, Юра, опомнись! — вскричала она со слезами на глазах. Ей впервые довелось видеть мужа в таком состоянии.
У Женьки звенело в ушах. Он не стал дожидаться новой затрещины, воспользовался моментом рванул на себя дверь и, выскочив в подъезд, помчался вниз по лестнице.
— Юра, Юра, ты с ума сошел, — увещевала мужа Вера Андреевна, продолжая удерживать его в своих объятиях. — Это же твой сын!
Шатохин как порох — вспыхнул и погас. Он уже жалел о содеянном. Черт знает, что еще сгоряча может выкинуть этот мальчишка. Конечно же, Шатохин был не прав, ударив Женьку. Но признавать этого он не собирался. Во всяком случае, сразу, и продолжал разыгрывать из себя грозного отца.
— Вот я его сейчас догоню и устрою!.. — высвобождаясь из объятий жены и, надевая туфли, пригрозил майор.
Вере Андреевне уже стало ясно, что гроза миновала. Это было особенно хорошо заметно по лицу мужа, мышцы на котором расслабились, а в глазах появилась тревога. Он точно также, как и она был обеспокоен уходом Женьки. Но все-таки она посоветовала уходящему Шатохину:
— Ты там не очень-то, Юра… И смотри не бей его больше. Он уже взрослый человек и с этим нужно считаться.
Майор кивнул и чуть ли не бегом спустился на первый этаж. На улице почти стемнело. В конце дома под деревом стояла кучка ребят. Шатохин прошел мимо, но Женьки среди подростков не было. Майор заметался по кварталу, заглядывая в те места, где по его предположению мог оказаться сын. Зашел даже в бар, но парня так нигде и не обнаружил. Ни с чем вернулся домой.
Вера Андреевна поджидала Шатохина в прихожей.
— Ну что? — спросила она обеспокоено, не увидав рядом с мужем сына.
— Нет его нигде, — разуваясь, ответил Шатохин. — Все облазил. Умотал куда-то. Пошатается да придет. Не будет же на улице ночевать.
— Ты думаешь? — тоном человека, которому хотелось бы поверить в услышанное, сказала Вера Андреевна. Корить мужа она не стала. Ему и так было нелегко. Даже лицом потемнел. Переживает, видимо, за мальчишку.
Об ужине не могло быть и речи. Чета прошла в зал и уселась у телевизора. Шел сериал "Агент национальной безопасности", но фильм не смотрелся.
— Действительно все так серьезно, Юра? — нарушила тягостное молчание жена Шатохина.
— Серьезней не бывает, — мрачно ответил майор. — Этот Нечистый утащил у важного свидетеля внучку, накачал ее наркотиками и подложил под Женьку. Парень-то, по-видимому, и не подозревает, что на самом деле произошло.
— Что же теперь ничего сделать нельзя, чтобы выручить сына?
— А ничего и делать не надо. Все сам Нечистый и устроил. Мефистофель хренов, знаток человеческих душ. Недаром он кличку Нечистый получил. Нечистый он и есть. Все козни строит… Понимаешь, у него все ходы наперед расписаны. Все гад предвидит, знает кто и как поступит в конкретной ситуации. Интригует, манипулирует людьми как хочет. Я иной раз диву даюсь, как все ловко у него получается. Девушку-то он вернул, а потом позвонил старику и так напугал его, что тот не только не собирается заявление об изнасиловании внучки подавать, но и от своих старых показаний по делу Серебряковой отказывается.
— Между прочим, там на полочке под зеркалом какое-то заявление лежит, кажется, Женька принес, — сообщила Вера Андреевна.
— Да? — Шатохин, встал, принес из прихожей лист бумаги и снова сел в кресло. — Откуда оно у Женьки взялось? — спросил он с недоумением, прочитав, написанное убористым почерком заявление.
— Не знаю, — устало сказала Вера Андреевна и вернулась к интересующей ее теме и все-таки выговорила мужу: — Ну раз новое уголовное дело возбуждаться не будет и старое, судя по всему, теперь закрыть можно, чего же ты такую бучу поднял, сына избил да из дому выгнал?
Шатохин казался обескураженным.
— Из-за любви к сыну ты не хочешь замечать простых вещей, — сказал он укоризненно. — Наш сын не подвиг совершил, а изнасиловал несовершеннолетнюю девушку. Ты это понимаешь? У нее в семье сейчас трагедия, а для тебя главное, что дело не будут возбуждать?
Вера Андреевна смутилась.
— Я не это имела в виду…
— А что?..
— Ну… — вконец запуталась женщина.
— Что ну? — обиженно произнес майор. — А ты понимаешь, что я в капкан угодил? Нечистый из меня "своего" человека в милиции сделал. Я же его холуем теперь стану.
— Ты сгущаешь краски, Юра, — не очень уверенно произнесла Вера Андреевна.
Шатохин покосился на жену.
— Ты так считаешь? — хмыкнул он. — А вот я иного мнения. Из органов, Вера мне нужно уходить. Иначе Нечистый засосет меня в такую трясину, из которой я ввек не выберусь. Как только утрясу дело с Женькой, сразу же подам в отставку, — закончил он решительно и встал. — Ладно, пойдем ужинать!
40
А Женька тем временем трясся в полупустом трамвае. Выскочив на улицу, он сразу же постарался уйти подальше от дома, правильно рассчитав, что разъяренный отец бросится за ним вдогонку. Незаслуженная пощечина, которой наградил его предок, больно ранила сердце юноши. Слезы обиды душили парня и, чтобы немного успокоиться, Женька стал слоняться по кварталу. Конечно же, домой он не вернется. Во всяком случае, сегодня. Но куда идти? К Кольке? И чего он скажет его матери? Пустите меня переночевать, я из дома ушел? Глупость какая. Женька перебрал в уме еще нескольких своих знакомых, но ни к одному из них вот так запросто нельзя было заявиться. Оставался один дом, где его могли приютить. И Женька сел в отъезжающий трамвай…
Минут через пятнадцать он сошел на остановке, перешел перекресток и спустился с горочки к знакомой четырехэтажке. Нечистый был дома. Удивленное выражение, возникшее на его лице, когда он увидел Женьку, сменилось приветливой улыбкой.
— А это ты, Женька! Чего так поздно? Ну, проходи, проходи, — сказал он, пропуская парня в коридор.
Женька стал разуваться, прислушиваясь к странным звукам, доносившимся из зала.
— Поговорить нужно, Володя. — Охи и стоны смущали парня.
— Давай поговорим, — охотно согласился Алиферов и подтолкнул Женьку к двери.
В зале на диване полулежали полуголые и полупьяные Ира и Катя. Между ними сидел Хряк. На нем вообще были одни трусы. Компания дула шампанское, курила и смотрела по "видику" порнографический фильм. Алиферов настолько разбогател, что мог позволить себе купить видеомагнитофон. В спальне на полу на матрасе в косом прямоугольнике света, падающего из зала, лежал Шиляев. Было душно и он, очевидно, нашел себе наиболее прохладное, продуваемое сквозняком место. Его руки и ноги были широко раскинуты, рот открыт. Наркоман то ли спал, то ли ловил свои "глюки".
Деев покосился на непрошеного гостя, но ничего не сказал. Девицы же, жеманничая, проводили Женьку, пока он, подталкиваемый Нечистым, шел через зал, кокетливыми взглядами.
В кухне, прикрыв дверь, Алиферов усадил гостя на табурет у стола, сам остался стоять, прислонившись к кухонному шкафчику.
— Выкладывай, что у тебя случилось? — потребовал он.
Вид у Женьки был несчастный.
— Можно я у тебя переночую? — вместо ответа попросил он.
