Им придется умереть - Питер Джеймс
Почти опьяненный красотой холмов Суссекса, в котором, как он всегда считал, ему посчастливилось жить, он пробежал последние пару сотен метров до коттеджа уже по более ровной земле. К удивлению Грейса, Хамфри тащился позади. Войдя в садовую калитку, бодрый после пробежки, он остановился, чтобы отдышаться и сделать растяжку. Хамфри догнал его, слегка прихрамывая.
– Ну что, умотался, мальчик? – Грейс погладил его по голове. – Да для тебя же это только разминка! Видишь ли, у тебя аж четыре лапы против моих двух, – это же как на полном приводе по холмам ездить! Нечестное преимущество!
Хамфри склонил голову набок, и Грейс снова погладил его. Он обожал пса, частенько завидуя его столь простой, казалось бы, жизни.
Он вошел в дом и увидел Бруно: тот сидел за барной стойкой, прильнув к телевизору, по которому показывали документальный фильм. В углу экрана красовался логотип канала «Дискавери». Ной восседал на высоком стульчике и колотил ложкой, разбрасывая еду по столу и полу. Клио разбивала яйца в миску.
– Как пробежка? – с улыбкой обернулась она.
– Восемь миль! – Он поцеловал ее.
Хамфри уселся перед ней и выжидающе задрал голову.
Клио сунула ему в пасть половинку яичной скорлупы, и он с удовольствием пожевал ее несколько секунд, прежде чем проглотить, а затем поднял глаза, ожидая следующую порцию.
– Восемь миль – великолепно!
– Что там с лотами, которые мы хотели приобрести на аукционе?
– Из «Беллмана» сообщили, что мы выиграли аукцион на три из них: две картины и дорожку для прихожей! Я договорилась с Кейтлин, она их заберет.
– Супер! – Он заколебался. – У тебя завтра вскрытие с Фрейзером?
– Вчера доставили женщину лет тридцати, – кивнула она. – Видимо, упала с балкона.
Грейс посмотрел на горку бананового пюре на деревянной доске:
– Банановый хлеб готовишь?
– Нет, увидела тут в газете новый рецепт. Банановые блинчики! В одной порции меньше ста пятидесяти калорий. Банан и два яйца, сверху немного ягод.
– Звучит вкусно, – с некоторым сомнением произнес он.
– Ну, так как на обед мы планируем объесться жареной рыбой с картошкой на пирсе, я подумала, что легкий завтрак не помешает.
– Чем-то помочь?
Она нежно коснулась рукой его лица:
– Прими душ и приготовься к новым вкусовым ощущениям!
– О, я страшно голоден!
Он уже собирался подняться наверх, когда на экране телевизора появилось знакомое лицо. Симпатичный, задумчивого вида мужчина лет тридцати, с темными волнистыми волосами, расчесанными на косой пробор, в бежевом пиджаке и рубашке с открытым воротом. Он сидел, подперев рукой подбородок. Разговаривал с акцентом, обычным для северной части Америки.
Рой, к сожалению, знал, кто это.
Теодор Роберт Коуэлл при рождении, затем в какой-то момент сменивший фамилию на Банди. Бывший студент юридического факультета Тед Банди – самый известный серийный убийца в истории Америки.
Почему одиннадцатилетний сын смотрит это, да еще и так увлеченно? И как Клио это допустила? Или просто не заметила?
Он посмотрел на нее и указал на экран. Она пожала плечами в ответ, как бы говоря: «Знаю».
– Нравится передача, Бруно? – спросил Рой.
– Потрясный мужик! – кивнул сын. – Говнюк, конечно, но потрясный!
– Серьезно?
Энтузиазм ребенка обеспокоил Роя.
– Конечно, перед смертью он признался в убийстве только тридцати жертв, но агент ФБР Билл Хагмайер считает, что их общее число, вероятно, куда больше – разве не круто?
– Круто? Почему же, Бруно?
– Ну, это как бы чума!
Чем больше времени Рой Грейс проводил с сыном, тем больше ему казалось, что у мальчика немного искаженные представления о морали. Но в то же время он понимал, что нужно действовать осторожно, чтобы ребенок не отстранился от него еще больше.
– А как же жертвы? А их семьи?
Не отрывая взгляда от экрана, Бруно ответил:
– Ты сам выбираешь, становиться жертвой или нет. Это же по Дарвину?
– По Дарвину? – нахмурился Грейс.
– Тед Банди был лишь невинным продуктом естественного отбора. Не согласен?
Грейс пытался осмыслить логику мальчика.
– Не объяснишь мне, как ты к такому выводу пришел?
– Разве мы не заложники собственной генетики? – произнес он, все еще не отрываясь от экрана. – Ты так не думаешь, пап?
– Нет, Бруно, не думаю. Все мы появляемся на свет со способностью творить зло, но делать это или нет – наш выбор, осознанный выбор.
– А мама другое говорила, – покачал головой Бруно.
Грейс взглянул на Клио, которая слушала их разговор с интересом.
– И что же мама говорила? – спросил он.
– Что иногда выбор уже сделан за нас.
– А за тебя уже кто-то делал выбор?
Несколько секунд сын сосредоточенно смотрел на экран. Банди что-то говорил на камеру, и Грейс с тревогой осознал, что Бруно буквально впитывает каждое слово этого монстра. У Роя появилось искушение схватить пульт и выключить телевизор, но он сдержался. Пусть смотрит, а он попробует поговорить с сыном после передачи. Рой снова повернулся к Клио:
– Когда завтрак?
– Через десять минут.
– Пойду быстренько приму душ.
– Да, один выбор за меня уже сделали, – внезапно сказал Бруно. – Например, что мне можно есть, а что нельзя, судя по всему.
– Что можно и что нельзя есть? – повторил Грейс.
– Ага. У меня вторая положительная группа крови, мама говорила, что таким людям надо есть много мяса. А вот моя новая мама считает, что она ошибалась. Что я должен питаться как вегетарианец или веган.
– Ну, Бруно, мы просто стараемся есть более здоровую пищу.
– Ты выносишь оценочные суждения, основываясь на недоказанной гипотезе, – отозвался Бруно.
Грейс взглянул на Клио, которая ответила на его взгляд молчаливым вопросом: «Чего?» Их поражали не по возрасту серьезные фразы, которые Бруно использовал, и мнения, которые он регулярно высказывал. Перенял ли он их от Сэнди – бывшей жены Грейса, с которой они разошлись, – в первые десять лет своей жизни, или просто такими были нынче все дети его возраста, Грейс не знал.
Поднимаясь по лестнице, он вспомнил, что прошлой осенью произошло на родительском собрании в школе Бруно. Вспомнил слова озадаченного директора. Тот сказал, что, когда Бруно спросили, кем он хочет стать, когда вырастет, тот ответил: «Либо химиком, либо диктатором».
Они догадывались, сколь эпизодический характер носило воспитание Бруно: мальчиком занималась его эксцентричная мать, пока не покончила жизнь самоубийством. После этого Бруно переехал к ним в Англию.
Они с Клио надеялись, что, пожив в любящей семье, в нормальной обстановке, Бруно со временем изменится. Но пока ничто не предвещало перемен. Пожалуй, не помогло и то, что последние полгода Рой практически отсутствовал, так что теперь, вернувшись в Суссекс, он решил проводить больше времени с сыном.
Им помогал детский психолог-криминалист Орландо Трухильо, который давал советы, как вести себя с Бруно. Трухильо предостерег их от чрезмерного вмешательства на данном этапе и предложил пока просто наблюдать за Бруно, стараясь привить ему новые ценности. Они, его родители, делали все, что могли, но, господи, как же это было тяжко. И вдобавок ко всем трудностям завтра в Королевском суде Льюиса начнется важный судебный процесс; еще он руководит расследованием убийства, также надо подготовиться к выставлению своей кандидатуры на звание главного суперинтенданта полиции, – в общем, времени на все в обрез.
Он уже собирался принять душ, как вдруг зазвонил рабочий телефон. Сегодня он был не на дежурстве, но взглянул на экран и увидел, что звонит Гленн Брэнсон.
– Привет, – ответил Рой. – Что случилось?
– Не уверен, что тебе это понравится, босс. На твоего славного приятеля Эдварда Криспа напали в тюрьме Льюиса. Один из заключенных ударил его шариковой ручкой в глаз, так как ему, по-видимому, не нравится, когда мужчины обижают женщин.
– Обалдеть! И как ручка, сломалась?
– Босс, я не спрашивал!
– Насколько сильно он ранен?
– Его отправили под конвоем в офтальмологию в Мурфилдс в Лондоне. Тюремный врач считает, что он может навсегда ослепнуть на один глаз. Так что, похоже, суд завтра все-таки не начнется.
– Сколько с ним сотрудников полиции?
– Не знаю, босс.
– Убедись, что его тщательно охраняют, – может, это очередная
