Если хочешь знать… - Лариса Павловна Соболева
– Вам смешно? О, Анжела недаром взяла эту фамилию, как есть акула. Даже я со своим обаянием и джентльменским воспитанием не пробился к ней.
– А короче? – бросил ему Павел.
– Я не впечатлил ее!
– Отшила его, – перевел с русского на русский Вениамин.
– Конечно, отшила, – не спорил Женя. – Анжелочка оценивает мужчину с точки зрения менеджера продаж. На мне нет пары миллионов, это значит, я никогда ее не заинтересую.
– Ясно, – разочарованно вздохнул Павел. – В таком случае, в атаку на нее пойдешь вместе с Вениамином, вдвоем вы и с акулой справитесь.
А погода резко испортилась, ветер поднялся, тучи носились, быть дождю. Впрочем, осень на дворе, характер у нее капризный, она долго баловала относительным теплом, ну и хватит. Павел поднял воротник плаща, Веня накинул на голову капюшон, Женя в джинсовой курточке, а потому потребовал:
– Меня кто отвезет? Я самый не буржуйский, безлошадный… Нет, пожалуй, поеду я с вами, Пал Игоревич, на концерт.
– Концерт у Тимки в школе, – предупредил Терехов, нажимая на пульт автомобиля. – Он выступает, поэтому меня принудительно обязали. Я не собирался идти, мне только школьных концертов не хватало. Тамара пригрозила: если не приеду, не будет со мной разговаривать. Как жить в таком тоталитарном режиме?
– Отлично! – прищелкнул пальцами Женя и открыл дверцу. – Веник, едем? Тимка нам почти крестник. А с чем он будет выступать на сцене?
– Без понятия, – пожал плечами Павел. – Ну? Залезайте.
Школа новая и с хорошим актовым залом, взрослые и дети примерно одного возраста сидели в креслах, воздух вибрировал от гула. Тамара уже была там, места заняла и высматривала группу мужа, приподнимаясь с места. Увидела и помахала рукой, мол, я здесь. Когда они подошли, увидели Настю, жену Феликса Вараксина, бурно выразили свою радость, по очереди обнимая ее.
– Настюха, ты стала еще краше, ей-бо! – бросил щедрый комплимент Женя. – Глаза зеленее, губы краснее, фигура стройнее. Феликс не кормит тебя?
– А где твое семейство? – поинтересовался у Насти Павел, усаживаясь. – Почему сын и муж не пришли на спектакль века?
– Вовка с дедом, у них взаимное обожание, – сказала Настя, отвечая на его вопрос. – Феликс на работе, а я сбежала на Тимку посмотреть. Ой, начинают. Тсс…
В самом деле из динамиков раздалась музыка, в зале притушили свет, постепенно стих гул, на сцену вышли дети в костюмах скоморохов. В лицах разыгрывалась «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях», дети пели и танцевали, в дудки дудели, в барабаны били. Тимофею досталась роль королевича Елисея, он честно рассказывал текст и ходил по сцене, но с хмурым лицом, Настя зашептала на ухо Тамаре, смеясь:
– Тимка такой забавный, особенно когда хмурится, смешной.
– Ты не видела, – зашептала и Тамара, – как они с Павликом разговаривают, я всякий раз угораю от смеха. Тимка ему возражает аргументированно, да с такой серьезной мордашкой, а наш следователь попадает в тупик и на меня смотрит, дескать, спасай. Тимка ультиматум выдвинул: если папа не придет, он на сцену не выйдет. Пришлось Терехову кулаком грозить. А подружка Тимы играет царевну, ее зовут Нюша. Погляди, он смотрит в нашу сторону. Молчим…
Спектакль закончился, бурные овации устроила группа поддержки из следкома, даже Павел аплодировал и пару раз крикнул «браво». Позже родители ждали на улице своих детей, последними выбегали «артисты», которые после спектакля ели торт в качестве вознаграждения. Вышел и Тима, важный такой, подошел к группе родителей, выслушал похвалы спокойно, а на вопрос Насти, нравится ли ему играть роли, ответил предельно коротко:
– Нет. Не люблю ваш театр.
Павел решил повоспитывать мальчика:
– Искусство, Тима, необходимо культурному человеку… (Тамара хихикнула) оно воспитывает… м… Тамара, что там оно воспитывает?
– Ой, Павлик, и тебя еще называют интеллигентом с такой-то дремучестью, – уколола его она.
– Не я назвал себя интеллигентом, – не обиделся он. – А людям свойственно ошибаться.
– Эстетический вкус формирует, – перечисляла она, – понимание прекрасного и безобразного, интеллект повышает, особенно когда много читают, ведь художественная литература тоже искусство.
– А ты, Тимофей, не любишь театр, не любишь читать, – покосился на сына Павел. – Неправильно это. Тамара, что там у вас в оперном идет в воскресенье для юных граждан?
– «Маугли», – ответила она. – Красивая опера.
– Отлично. В воскресенье Тимофей с мамой идет в оперу воспитывать эстетический вкус. И если тебе не понравится, я… м… я рассержусь.
– Может, сходишь ты? – предложила Тамара, подмигнув Насте.
– Не могу, у меня работа! А ты все равно будешь своих балерин дрессировать. Кстати, ребята… А где мои орлы?
– Мы здесь, – отозвался Женя.
– Пока вы развлекались, мне мысль явилась, пошли ко мне в машину, обсудим. Настенька, Феликсу привет передай от нас.
Когда Павел и Веня с Женей ушли, Тамара предложила:
– А давайте в кафе посидим? Тима у нас молодец, что согласился играть Елисея. Ты справился на пять.
– Я хотел главным богатырем быть, – признался мальчик.
– Для богатыря ты худенький, – сказала мама. – Кушать надо хорошо. Идемте? Здесь недалеко прекрасное кафе. Тимочка заслужил праздник.
Часть шестая
Жизнь после смерти
Вечером пошел дождь, Феликс удовлетворенно потирал руки, ведь ливень им в помощь, человек в плохую погоду растворяется в потоках воды с неба, плюс темное время суток прячет злоумышленника, в данном случае Данилов и есть злоумышленник. Да и вообще дождь в кайф, он успокаивает, что немаловажно для их предприятия. Главное, подходящая для ненастья одежда: длинный плащ черного цвета, шляпа ковбойская с широкими полями и – крутой мистер Х готов к наступлению.
Феликс лично гримировал Даниила, чтобы его ни соседи (если встретятся) не узнали, ни подлая жена, впрочем, в современных высотках соседи, как правило, не знают друг друга. Тем не менее и случайные свидетели никому не нужны, стало быть, не мешало максимально изменить внешность. Подошел Вараксин к этому делу ответственно, ничего не умея, следовал инструкции, которую настоящий гример записал на видео. Контролировал процесс преображения сам Будаев, раздавал советы, будто всю жизнь гримировал артистов:
– Ты неаккуратно приклеил бороду. – Даже пальцем указал, где тот перестарался. – Надо, чтобы клей слегка подсох, а у тебя он растекся и блестит.
– Сойдет, – вымолвил Феликс, старательно наклеивая усы. – Не придирайтесь, Спартак Маратович, я создаю шедевр своей интриги. Ему все равно предстоит снять эти наклейки… чтобы законная супруга дуба не дала от ужаса и узнала мужа, а то вдруг забыла, как он выглядит. Все! Поехали?
Данилов решительно поднялся со стула, посмотрел на себя в зеркало, кажется, ему понравился новый образ эдакого денди с короткой бородкой, усами и слегка седыми волосами – парик просто вписался в его облик, как там и был.
– Отлично, – похвалил он Феликса.
– Сойдет, несмотря на неопрятность, – оказался более требовательным Будаев. – Ладно, темно же. Ребята сообщили, ваша жена дома одна, если появится Шумаков, нам позвонят, а мы уж постараемся его задержать. Кстати, Даниил, ваша жена не может закрыть дверь изнутри?
– Уж свой дом я открою, поверьте, на этот счет не стоит переживать, – заверил Данилов. – Я готов.
– Тогда поехали!
Перед выходом произошла заминка, Феликс еще раз проверил жучок на Данилове, удовлетворенно показал большой палец и открыл дверь.
Остановились на обочине рядом с жилым комплексом. На какое-то время в салоне повисла тишина, только дождь барабанил по железу, но этот размеренный шум умиротворял, наполнял покоем, однако тишина в салоне – тревожная. Да чего там скрывать, все трое волновались, ведь никто не мог спрогнозировать, как жена отреагирует на появление живого трупа. Потому Даниил и не спешил выходить, смотрел в лобовое стекло и как дворники разгребают воду со скрипом.
– Если сомневаешься, давай отменим визит к Марине, – предложил Феликс. – Помнишь, я был против твоего воскрешения раньше времени?
– Нет, пойду, – твердо заявил Данилов. – Я просто собираюсь, настраиваюсь… Все будет нормально, верь мне.
Он открыл дверцу, Будаев вдруг вспомнил, протянул футляр:
– Возьмите очки, Даниил! Это хамелеоны,
