Таинственный гость - Проуз Нита
Опять шарканье и шаги. Хриплый шорох.
– Да будет свет, – говорит бабушка, водружает зажженную свечу на приставной столик и принимается через определенные промежутки расставлять у своих ног и зажигать остальные свечи – по всей комнате, которая озаряется чарующим сиянием. – Было бы желание, а способ найдется. Я ненадолго утратила самообладание, Молли, но теперь оно вернулось. Чая? – спрашивает она.
– Электричество отключено. Чайник не работает.
– В морозилке остался лед, по крайней мере, он еще будет льдом какое-то время. Можно сделать холодный чай.
Бабушка достает свечу и направляется на кухню. Пока она копошится там, я неподвижно сижу на полу и слушаю ее пение, будто ничего и не случилось. Через несколько минут она появляется со свечой, двумя высокими стаканами, кувшином и печеньем на серебряном подносе.
– Чай для двоих? – Бабушка ставит поднос на стол, садится на диван и похлопывает по нему.
Я занимаю свое место рядом с ней.
Оставшуюся часть вечера мы пьем чай со льдом и едим печенье. Мы не можем посмотреть передачу Дэвида Аттенборо или «Коломбо», поэтому бабушка развлекает меня историями о феях и принцессах, лордах и леди, горничных и слугах, которые работают на нижних этажах. В какой-то момент я чувствую, как глаза мои закрываются. Чья-то рука обхватывает мою и ведет меня в постель.
Моя бабушка… Она всегда это умела, всегда находила способ разжечь в нас надежду. Ведь что такое надежда, как не сознательное решение рассеять тьму?
Утром свечи не понадобились, так как взошло солнце; электричества в квартире все еще не было, как и горячей воды. Я умываюсь холодной водой, словно котенок, как это называет бабушка, хоть мы и не держим кошек.
По дороге в поместье Гримторпов я допрашиваю бабушку:
– Как нам теперь заплатить аренду? Что, если господин Россо больше не вернет нам электричество? Что, если нам придется жить во тьме до конца наших дней?
– Не волнуйся, Молли. Твоя бабушка уже все придумала.
Прибыв в поместье, мы, как обычно, останавливаемся у ворот.
Бабушка нажимает на кнопку домофона, но вместо приветствия и просьбы впустить она говорит: «Мне нужно зайти в сторожевую башню». Это очень необычно. Прежде она никогда раньше не посещала сторожевую башню, эту неприступную крепость всего в двух шагах от ворот, которая помогает охранять поместье Гримторпов.
Раздается жужжание, ворота открываются.
– Подожди здесь минутку, – говорит мне бабушка.
Я, сбитая с толку, киваю, но верю в бабушкин план. Она идет вдоль кованого забора к дальней стене сторожевой башни, заходит в дверь, которую я даже не замечала. Для чего? Зачем ей туда? Что она задумала?
Я жду у ворот, пересчитывая острые копья на вершине забора. Как раз в тот момент, когда я успеваю разволноваться настолько, что земля начинает уходить из-под ног, из башни выходит бабушка и идет ко мне.
– Я подписала долговую расписку, – щебечет она, остановившись рядом со мной. – До конца дня у меня будут деньги для оплаты аренды. А значит, к нам вернется электричество. Да будет свет!
Она нежно касается моей спины и уводит меня среди роз по дороге, ведущей в поместье.
Пока мы идем, я пытаюсь переварить новости, но мне трудно сложить все кусочки пазла.
– Так кто же дал тебе деньги на аренду, бабушка?
– Привратник, – отвечает она.
Тот невидимый, загадочный житель башни?
– А зачем привратнику одалживать нам деньги?
– Мир все еще не без добрых людей, Молли. Человек в башне как раз такой. Он старается приглядывать за нами обеими.
Я оглядываюсь назад, на трехэтажное возвышение из холодного серого камня с тонированными окнами – изнутри сквозь них мог наблюдать кто угодно, а снаружи так просто не заглянешь. В ту же минуту и у меня рождается план.
Утро я провожу за полировкой серебра в кладовой. Миссис Гримторп входит около половины двенадцатого, чтобы оценить мою работу.
– На сегодня достаточно, – говорит она. – Можешь подняться наверх и спокойно почитать.
Я оставляю ее, иду в библиотеку и, взяв с полки «Большие надежды», устраиваюсь на кушетке. Едва усевшись, я слышу щелчок и вижу на полу свет, льющийся через трещину в стене. Шарканье тапочек. Оксфордский словарь сдвигается. И мгновение спустя стена книг открывается – на пороге стоит мистер Гримторп, ухмыляясь до ушей.
– Пип, – говорит он, – ты где пропадала? Не видел тебя здесь уже несколько дней. Я все ждал, что ты появишься. Ты у нас действительно юный пророк, прорицательница малолетняя, та, кто знает все!
– Я знаю далеко не все, – отвечаю я. – И с каждым днем понимаю все меньше.
– Но ты дала мне ответ, – возражает он. – Я годами мучился, пока ты не подкинула мне решение: щелочной раствор! Я на финишной прямой, Пип. Моя новая книга почти закончена.
Я гляжу на этого хилого человека, чье лицо сияет, как шедевр Фаберже на каминной полке.
– Правда? – спрашиваю я. – Вы закончили ее писать?
– Почти. Щелок и горничная, обе эти идеи принадлежат тебе! Именно ты придумала, как можно избавиться от тела в мгновение ока. Оно просто растворится. Дезинтегрируется. Незримо, неявно, никаких последствий! Мне нужно еще пару дней, чтобы дописать несколько слов, но я почти у цели. И я думаю, моя мечта почти сбылась. Похоже, я наконец-то займу свое место на книжных полках – in perpetuum.
Сначала он расхаживает по кабинету, затем берет черный «молескин» с монограммой, перьевую ручку и что-то черкает размашистым, хаотичным почерком. Сегодня весь его угловатый силуэт изменился, преобразился. В осанке исчезла асимметрия, сгладились острые края – он весь подобрался, гибкий и целеустремленный, как пантера на охоте.
Клац-клац-клац-клац-клац.
Вот оно снова. Четкий, звонкий цокот печатной машинки. Это, должно быть, доносится из кабинета леди в синем, и где бы он ни находился, она наверняка занята набором концовки нового литературного шедевра.
Мистер Гримторп в приподнятом настроении, и я решаю рискнуть.
– Мистер Гримторп, – говорю я, – а где сидит ваш секретарь? Я каждый день смотрю, как она входит через боковую дверь, и слышу, как она печатает, но не знаю, где ее рабочий кабинет.
– Значит, плохо смотрела, – говорит мистер Гримторп, захлопывает «молескин» и дарит мне кривую ухмылку.
– Ее никогда не видно в поместье, – продолжаю я. – Иногда я задаюсь вопросом, существует ли она на самом деле.
– О, она существует. Определенно существует, – посмеивается мистер Гримторп.
Понятия не имею, над чем он смеется, но хорошо, что он еще в состоянии развеселиться. Он подходит ближе к порогу кабинета, где стою я.
– Сегодня ничто не может расстроить меня, Пип, – говорит он. – Я словно парю. Так же я чувствовал себя до того, как запил, в дни, когда моя первая книга стала бестселлером и вознесла меня на вершину. Сегодня я чувствую, что могу все.
– Собираемся на чай через десять минут! – слышу я зов бабушки с парадной лестницы, и мистер Гримторп слышит его тоже.
– Она тут со мной каждый день сидела, ты знала? Сидела, всегда готовая выслушать, если вдруг мне захочется поговорить. Сидела даже в худшие моменты, когда я лежал весь в поту и лихорадке. Она рассказывала мне сказки. Она отвлекала меня от тоски в мрачнейшие дни. Но теперь она почти не заходит. – И мистер Гримторп облизывает губы, его язык скользит по зубам цвета слоновой кости, прежде чем исчезнуть в пещере рта.
– Если вы скучаете по моей бабушке, почему бы вам просто не спуститься? – спрашиваю я.
– Хорошая идея, Пип, – кивает он, обаятельно улыбаясь. – Может, и спущусь.
– Мне пора идти, – говорю я.
– Ах да, пора засиять. Приводить мир вокруг в безупречное состояние, потворствовать моей женушке в ее тщетных попытках сберечь иллюзию идеального брака с идеальным мужем, хотя у нее никогда не было ни того ни другого. Открою тебе секрет: весна всегда проходит, Пип. И золото не вечно.
