Подвиги Геракла. После похорон (сборник) - Кристи Агата
– Это чертовски забавно! Разве не безумие – перереза́ть горло овцам и другим животным? Я был в здравом уме, не так ли, когда убил попугая? И кошку сегодня ночью?
– Я вам говорю, что вы не убивали ни овец, ни попугая, ни кошку.
– Тогда кто их убил?
– Тот, у кого в сердце была единственная цель – доказать, что вы сумасшедший. В каждом случае вам давали сильное снотворное и вкладывали в вашу руку испачканный кровью нож или бритву. Другой человек мыл окровавленные руки в вашем умывальнике.
– Но зачем?
– Чтобы вы сделали то, что собирались сделать, когда я вас остановил.
Хью изумленно смотрел на него. Пуаро повернулся к Фробишеру:
– Полковник, вы много лет прожили в Индии. Вам никогда не встречались случаи, когда людей намеренно сводили с ума при помощи наркотиков?
Лицо полковника Фробишера оживилось.
– Сам я никогда не наблюдал подобных случаев, – ответил он, – но часто о них слышал. Отравление дурманом. Оно приводит к безумию.
– Именно так. Ну, принцип действия дурмана очень напоминает – если не точно такой же – действие алкалоида атропина, который также получают из белладонны, или смертоносного паслена. Препараты белладонны широко применяются, а сам сульфат атропина повсеместно назначают при глазных болезнях. Подделывая рецепты и заказывая лекарство в различных аптеках, можно получить большое количество этого яда, не вызывая подозрений. Из него можно экстрагировать алкалоид и потом ввести его, скажем, в крем для бритья. При наружном применении он вызывает сыпь, вскоре это приводит к порезам во время бритья, и таким образом наркотик постоянно поступает в организм. Он вызывает определенные симптомы: сухость во рту и в горле, затруднение при глотании, галлюцинации, раздвоение зрения – именно все те симптомы, которые были у мистера Чандлера!
Он повернулся к молодому человеку:
– И чтобы устранить последние сомнения, я скажу вам, что это не предположение, а факт. Ваш крем для бритья содержит огромное количество сульфата атропина. Я взял образец и отправил его на анализ.
– Кто это сделал? Почему? – спросил бледный, дрожащий Хью.
– Именно это я пытаюсь понять с того момента, как приехал сюда, – ответил Пуаро. – Я искал мотив убийства. Диана Мейберли получала финансовую выгоду от вашей смерти, но я всерьез ее не рассматривал…
– Надеюсь, не рассматривали! – вспыхнул Хью Чандлер.
– Я размышлял над другим возможным мотивом. Вечный треугольник: двое мужчин и женщина. Полковник Фробишер был влюблен в вашу мать. Адмирал Чандлер женился на ней…
– Джордж? – воскликнул адмирал Чандлер. – Джордж! Никогда в это не поверю.
– Вы хотите сказать, – недоверчиво произнес Хью, – что ненависть может перейти… на сына?
– При определенных обстоятельствах – да, – ответил Эркюль Пуаро.
– Это наглая ложь! – вскричал Фробишер. – Не верь ему, Чарльз!
Чандлер, отпрянув от него, пробормотал себе под нос:
– Белладонна… Индия… да, я понимаю… А мы никогда не подозревали отравление, ведь в семье уже были сумасшедшие…
– Ну конечно! – Голос Эркюля Пуаро стал высоким и пронзительным. – Сумасшедшие в семье. Безумец, одержимый местью, коварный, как все безумцы, скрывающий свое безумие долгие годы. – Он резко повернулся к Фробишеру: – Mon Dieu, вы должны были понять, должны были заподозрить, что Хью – ваш сын. Почему вы не сказали ему об этом?
Фробишер сглотнул и ответил, заикаясь:
– Я не знал. Не мог быть уверен… Понимаете, Кэролайн пришла ко мне однажды… она была чем-то напугана, очень встревожена. Я не знаю, я так и не узнал, в чем было дело. Она… я… мы потеряли голову. После я сразу же уехал, ничего другого мне не оставалось; мы оба понимали, что должны играть в эту игру. Я… ну, я предполагал, но не мог быть уверен. Кэролайн никогда ничего не сказала такого, что заставило бы меня подумать, что Хью – мой сын. А потом, когда появилась эта склонность к безумию, я подумал, что это все решает.
– Да, это все решало! – ответил Пуаро. – Вы не замечали, как этот мальчик вскидывает голову и сдвигает брови – эти жесты он унаследовал от вас. А вот Чарльз Чандлер это заметил. Заметил много лет назад и узнал правду у жены. Я думаю, она его боялась, у него уже начали проявляться признаки безумия, и именно это толкнуло ее в ваши объятия, в объятия человека, которого она всегда любила. Чарльз Чандлер спланировал свою месть. Его жена погибла во время лодочной прогулки. Они с ней катались на лодке одни, и лишь он знает, как произошел этот несчастный случай. Потом он сосредоточил свою ненависть на мальчике, который носил его имя, но не был его сыном. Ваши рассказы об Индии натолкнули его на мысль о белладонне. Хью следовало постепенно свести с ума. Довести до такого состояния, чтобы он в отчаянии сам лишил себя жизни. Жажда крови была присуща самому Чарльзу Чандлеру, а не Хью. Именно Чарльз Чандлер дошел до того, что перереза́л глотки овцам на пустынных пастбищах. Но именно Хью должен был расплачиваться за это!
Вы знаете, когда я заподозрил его? Когда адмирал Чандлер так возражал против того, чтобы его сын проконсультировался у врача. Если б возражал Хью, это было бы естественно. Но отец! Какое-нибудь лечение могло спасти его сына… Были тысячи причин, чтобы именно он стремился узнать мнение врачей. Но нет, врачам нельзя было позволить осмотреть Хью Чандлера, чтобы они не обнаружили, что Хью совершенно здоров!
– Здоров… Значит, я действительно не безумен? – очень тихо спросил Хью и шагнул к Диане.
– Ты вполне здоров, – ворчливо сказал Фробишер. – В нашей семье не было безумцев.
– Хью… – произнесла Диана.
Адмирал Чандлер взял ружье Хью и произнес:
– Все это полная чепуха! Пожалуй, я пойду и попытаюсь добыть кролика…
Фробишер рванулся к нему, но его остановила рука Пуаро, который сказал:
– Вы сами сказали только что – это наилучший выход.
Хью и Диана вышли из комнаты.
Двое мужчин, англичанин и бельгиец, смотрели, как последний из рода Чандлеров пересек парк и вошел в лес…
Вскоре они услышали выстрел.
Подвиг восьмой
Кони Диомеда
I
Зазвонил телефон:
– Здравствуйте, Пуаро, это вы?
Эркюль Пуаро узнал голос молодого доктора Стоддарта. Ему нравился Майкл Стоддарт, нравилась его застенчивая, дружелюбная улыбка, забавлял его наивный интерес к преступлениям, и он уважал его за трудолюбие и проницательность в выбранной им профессии.
– Мне неприятно вас беспокоить… – продолжил доктор, однако заколебался.
– Но что-то беспокоит вас? – резко спросил Пуаро.
– Вот именно. – В голосе Майкла Стоддарта послышалось облегчение. – Вы попали в самую точку!
– Eh bien, что я могу для вас сделать, друг мой?
Стоддарт заговорил неуверенно, он даже слегка заикался:
– Полагаю, б-будет большим нахальством с моей стороны, если я попрошу вас приехать в такое позднее время… Но я попал в неприятное положение.
– Конечно, я приеду. К вам домой?
– Нет, собственно говоря, я нахожусь на улице, которая проходит позади моей улицы. Коннингби-мьюз. Номер дома семнадцать. Вы действительно сможете приехать? Буду вам бесконечно благодарен.
– Я сейчас же приеду, – ответил Эркюль Пуаро.
II
Сыщик шел по темной улице, глядя на номера домов. Было больше часа ночи, и казалось, бóльшая часть жителей уже легла спать, хотя в одном-двух окнах еще горел свет.
Когда он добрался до дома номер 17, дверь открылась и из нее выглянул доктор Стоддарт.
– Вы добрый человек! – сказал он. – Проходите, пожалуйста.
Маленькая лесенка, похожая на приставную, вела на верхний этаж. Здесь справа была расположена довольно большая комната, с диванами, ковриками, треугольными серебристыми подушками и большим количеством бутылок и бокалов. В ней царил беспорядок, повсюду валялись окурки сигарет и битое стекло.
