Кукла Коломбины - Елена Дорош
– Анна Афанасьевна, добрый вечер, я должен извиниться…
Не поворачиваясь, она шикнула на Синицкого:
– Да тише вы! Дайте послушать!
Николай из-за ее спины заглянул в зал. Нюрка, чувствуя, что повела себя грубо, уже мягче спросила:
– Вы его знаете?
– Это Осип Мандельштам. Из начинающих.
– Хорошо начинает, – искренне сказала она и наконец повернулась к нему.
– Здравствуйте, Николай. Как поживаете?
По интонации Синицкий сразу понял, что на него сердятся. Кашлянув, он приготовился произнести оправдательный текст, но никаких оправданий не потребовалось. Ее лицо вдруг сделалось жалостливым.
– Вы были больны?
– Да, немного. Не имел возможности предупредить вас. Простите.
Все движется любовью. Так, кажется, Мандельштам сказал?
Она вдруг поднялась на цыпочки и поцеловала Синицкого в щеку. Получилось неумело. Как клюнула.
Однако он, кажется, был рад и этому. Из глаз так и брызнуло счастье!
– Анна Афанасьевна…
– Просто Анна.
– Тогда можно Аня?
– Можно.
Они смотрели друг на друга почти минуту, а потом из кухни послышался звон разбитых бокалов, и Нюрка со всех ног кинулась туда.
Николай остался стоять с бьющимся сердцем и пылающими щеками.
А потом вдруг судорожно закашлялся, еле успев прижать к губам платок.
Остаток вечера прошел из рук вон плохо. Ни Ольги, ни Кузмина с Судейкиным нынче не было, зато постоянно вертелся под ногами противный карлик.
Иной раз Нюрку так и подмывало отвесить ему пенделя. Еле сдержалась.
И напоследок расстроил Николай. Сказал, что все еще чувствует себя неважно, и распрощался.
Домой она направилась в расстроенных чувствах.
Не радовало ни совсем уже летнее тепло, ни светлое небо, ни прозрачность воздуха, ни даже выпархивающие из-под ног вездесущие воробьи, не спавшие, казалось, никогда.
Сколько времени потрачено, а убийца до сих пор не найден. И слежка за ее «конфидентами», как сказал тятенька, ничего пока не дала.
Может, зря она решила, что есть в ней талант сыщика?
Черная сотня
На летнего Николу в «Привале» гуляли до самого утра. Отмечали именины Гумилева, недавно эвакуированного с фронта после жуткого воспаления легких.
– В ночной атаке, говорят, участвовал, – доверительно сообщил Прохор. – Такая скачка была! А после слег. Теперь в Ялту собирается. Лечиться.
Поначалу Нюрка обрадовалась. Думала, вот наконец наслушается гумилевских стихов. Будет чем похвалиться перед девочками!
Однако стихов в тот вечер никто не читал.
А Гумилев вообще сразу напился и стал приставать к дамам.
Выглядел он при этом, по мнению Нюрки, препротивно. И так косоглазый, во хмелю окосел еще больше, длинное неправильное лицо скривилось окончательно. Удивительным было то, что дамы, с которыми флиртовал именинник, просто млели от его внимания.
– Хорошо, что законная жена глядеть на это безобразие не явилась. То-то бы рада была, – язвительно заметил наблюдавший за порядком Тимофей.
Ни Ахматова, ни Судейкина в самом деле так и не пришли, зато после полуночи заявился Кузмин. Он был абсолютно трезв и странно бледен. Глядя на его неестественно суетливые движения, Нюрка сразу заподозрила неладное и решила быть начеку.
Странным было еще и то, что к развеселой компании Михаил не присоединился, а сел в дальнем углу «Таверны» и заказал рюмку водки. Выпив, повторять не стал, попросил кофею и при этом все время оглядывался.
Гумилев со товарищи его не заметили. Залезли на сцену и принялись требовать, чтобы тапер сыграл канкан.
Тимофей немедленно вызвал управляющего. С минуту полюбовавшись на дебоширов, Антон Никитич велел «выпускать русского» и удалился. Видать, не впервой наблюдал подобное.
Тут же на сцене появились танцоры в красных атласных рубахах и балерины в кокошниках. Зазвучала музыка, и пьянчуги, поначалу недовольно гудевшие, в самом деле быстро угомонились и вернулись за столы выпить за русский народ.
Нюрка даже хихикнула в ладошку, так развеселила ее эта сцена.
Удивительно, но Кузмин, охочий до подобных зрелищ, в зал не вышел, продолжая тревожно смотреть в сторону двери.
«Ждет кого-то», – догадалась она.
Радовало, что гостей, кроме компании гумилевских друзей, пришло немного, поэтому была возможность следить за подозреваемым.
Наконец ее напряженное внимание было вознаграждено.
В подвал спустился человек, которого Нюрка видела впервые. «С виду на купчика средней руки похож», – определила она для себя.
Купчик обшарил глазами помещение и подошел к столику Кузмина. Тот подвинулся и показал глазами на место рядом.
Нюрка незаметно шмыгнула под соседний стол и затаилась. Авось, сию минуту искать ее не кинутся, а если застукают, скажет, мусор собирала.
– Вы готовы? – услышала она хриплый голос вошедшего.
Кузмин ответил не сразу, как будто нехотя:
– Не могу согласиться с вашими… подходами. Я вообще против убийств.
Так. Интересный разговор начинается.
– Не поздно ли отступиться решили, Михаил? – прошипел собеседник и продолжил набирающим ярость голосом: – Вас, кажется, никто не заставлял. Вы приняли решение добровольно, в полном сознании. И что же? Теперь, когда наступило время решительных действий, собрались руки умыть?
– Нет, не так. Я не отказываюсь от своих убеждений. Но убийства! Это за гранью, понимаете? Для меня – за гранью!
– Прошу говорить тише, милостивый государь. И предупреждаю: мы не в игры играем, а решаем задачу государственной важности.
О каких убийствах они толкуют? Если о тех самых, то при чем тут государственная важность?
– Я все понимаю, поверьте.
Голос Кузмина дрожал.
– В Союз я вступал по убеждению, ибо являюсь горячим сторонником провозглашенных им идей, однако…
– А не кажется ли вам, господин Кузмин, что теперь не место и не время обсуждать политическую платформу нашей организации?
Политическую платформу?
Ничего не понимающая Нюрка закусила губу.
Непохоже, что они об убийстве Лохвицкого и иже с ним толкуют. Никто из убитых к политике отношения не имел, это в полиции проверили.
Тогда о чем?
Мимо пробежал Сашка. Нюрка пригнулась.
Сейчас ее обнаружат.
– Договорим на улице, – вдруг услышала она и выдохнула с облегчением.
Кузмин и его собеседник направились к выходу.
Нюрка быстренько покинула свой наблюдательный пункт и двинулась за ними, решив, если понадобится, выскочить наружу.
Мужчины поднялись, карлик распахнул перед ними дверь, и тут все увидели, что на улице идет проливной майский дождь.
Кузмин с купчиком сразу спустились обратно, но в зал не пошли. Свернули за угол, туда, где располагались уборные.
Оглянувшись, Нюрка прижалась к стене, как можно ближе к тому месту, где продолжился странный разговор.
– Вы отказываетесь участвовать в сегодняшнем мероприятии, но согласны ли предоставить убежище, если оно потребуется?
– Да, конечно, – торопливо ответил Кузмин.
– Тогда ждите нас через два часа.
– Так скоро? Я думал…
– Все случится ровно в то время, о котором было сообщено. Ваш отказ ничего не меняет.
– Я понял.
– Отлично. Немедленно
