Дневник служанки - Лорет Энн Уайт
Вот только как ей помочь? Может, ей как-нибудь навестить Ванессу у нее дома? Просто так, без приглашения… А что, хорошая мысль, подумала Дейзи, которую помимо тревоги за подругу снедало острое любопытство.
Но вот и «БМВ». Дейзи откинула с лица волосы, которые трепал холодный осенний ветер, и нажала кнопку на брелоке, отпирая замки. Через несколько секунд она уже сидела в безопасности салона, отделанного гладкой кожей цвета сливочного масла. Вставив ключ в замок зажигания, Дейзи запустила двигатель и вдруг увидела это. Еще одна записка. На этот раз – на переднем пассажирском сиденье.
Ну привет, Дейзи.
Записка внутри.
Сердце Дейзи бешено заколотилось о ребра.
Записка внутри запертой машины.
Ее телефон пискнул. Подскочив от страха, Дейзи достала гаджет из сумочки. Сообщение пришло по «Вотсапу», и опять – с неизвестного номера. В ушах у нее зашумело, руки крупно задрожали, но она все-таки сумела открыть сообщение.
Еще одна гифка. Чаки с окровавленным ножом. Подпись гласила:
Чаки уже ВНУТРИ.
Тик-так…
Время бежит…
Мэл
1 ноября 2019 г. Пятница
– Знаешь, чего никогда не показывают по телику? – спросил Бенуа, втискиваясь на служебной машине без опознавательных знаков в плотный поток автомобилей на мосту Лайонс-Гейт.
– Думаю, ты сейчас мне это расскажешь, – отозвалась Мэл, набирая на телефоне сообщение мужу.
– Пробки! – с торжеством заявил Бенуа. – В кино полицейские преодолевают расстояние от пункта А до пункта Б за считаные минуты и находят место для парковки прямо напротив того места, куда едут. Киношные полицейские никогда не торчат в пробках по несколько часов.
Мэл рассмеялась, не переставая печатать.
Ты нашел лазанью?
Отправив сообщение, она стала ждать ответа. Дворники противно скрипели, размазывая дождевую воду по лобовому стеклу. На часах было пять вечера. Уже стемнело, и дождь разошелся вовсю. Стоявшая с утра ясная погода оказалась недолговечной, как часто бывало в этой части света в это время года.
– Все в порядке? – спросил Бенуа, бросив короткий взгляд на ее телефон.
Мэл сжала губы и кивнула. Питер до сих пор не ответил. Может, он снова нацепил наушники и не слышит сигнала телефона, а может, просто забыл включить мобильник. Или опять куда-то его засунул.
Подняв голову, Мэл посмотрела на черную, как чернила, воду залива Беррард. С моста едва виднелись сквозь завесу дождя зернохранилища заброшенного элеватора далеко внизу. Насколько она знала, этот район предназначался для нового жилищного строительства, но работы пока не начались. Потом Мэл обратила внимание на камеру наблюдения, укрепленную на одной из стоек моста. Эта камера, подумала она, настоящий друг полицейских. Уже несколько раз простенькое устройство фиксировало самоубийц, которые пытались перелезть через ограждение моста, чтобы прыгнуть вниз. Благодаря этой камере полиции удалось спасти немало жизней.
– Питер чувствует себя все хуже, – призналась она наконец. – Вчера он снова не выключил плиту. Она проработала почти весь день. Просто счастье, что на огне не было сковородки с маслом или еще чего-нибудь. Он забывает или путает самые простые слова, а потом начинает злиться на себя и на того, с кем разговаривает. А это обычно я. – Мэл надолго замолчала, потом добавила: – В нем столько злости. Столько стыда. Для него это просто унизительно. Ведь он настоящий интеллектуал, профессор судебной психологии… а теперь собственный мозг его подводит. Это очень… – Она не договорила.
– Сочувствую, Мэл.
Слезы, выступившие на глазах от слов напарника, удивили ее саму. Обычно она предпочитала не рассказывать коллегам о ранней деменции мужа, но Бенуа был в курсе: за годы службы они с Мэл стали достаточно близкими друзьями. Так бывает между людьми, которым приходится доверять друг другу собственную жизнь. Бенуа, в свою очередь, тоже был с Мэл достаточно откровенен, когда рассказывал о трудностях, с которыми он, как молодой отец, сталкивался регулярно. Впрочем, рассказами о бессонных ночах его откровенность не ограничивалась. Так Мэл узнала об ужасном детстве Бенуа в Конго: когда ему было семь, его похитили повстанцы – похитили и накачали наркотиками, чтобы сделать из него малолетнего солдата, а потом заставили убивать жителей его собственной деревни. Если бы не вмешательство сотрудника ганско-канадской неправительственной организации, Бенуа никогда бы не выбрался из плена самостоятельно. Но ему повезло. Сотрудник вывез его в Квебек для лечения, а потом передал на усыновление в порядочную семью. Если бы не этот парень, Бенуа давно бы погиб страшной смертью. Как ему удалось выжить, Мэл не расспрашивала, понимая, что подобный жизненный опыт навсегда оставляет шрамы. Порой ей даже казалось, что какая-то часть души ее напарника до сих пор живет среди мрачных кошмаров детства, от которых ему не избавиться до конца дней. Единственным спасением для него стала работа – как не раз говорил ей сам Бенуа, служба в полиции, борьба за справедливость помогала ему жить дальше. К тому же теперь у него была его жена Сэди и их ребенок. Мэл искренне восхищалась этой семьей: Сэди родила совсем недавно, но уже вернулась к учебе и совсем скоро заочно окончит юридический факультет, а муж все это время исправно помогает ей заботиться о малыше.
Когда они наконец добрались до Пойнт-Грей и поехали по Четвертой улице, Бенуа воскликнул с показным энтузиазмом:
– Глядите, детектив, свободное место прямо напротив «Цветов Би»! Прямо как в кино!
Он мрачно хохотнул и ловко припарковался на свободном месте. Мэл, не сдержавшись, тоже улыбнулась, хотя ей было не до веселья.
Изображение пчелы на дверях цветочного магазина совпадало с логотипом на открытке, найденной в «Стеклянном доме». Оба детектива отметили это, прежде чем войти в магазин. Внутри было тепло и влажно и пахло как в оранжерее. С потолка свисали папоротники в горшочках, их длинные вайи опускались почти до уровня лица Мэл, а Бенуа, с его ростом, и вовсе пришлось нагибаться. Вдоль дальней стены выстроились стеклянные холодильные камеры, в которых виднелись свежесрезанные цветы всех цветов радуги. Из невидимых динамиков лилась классическая фортепьянная музыка, создавая спокойную, умиротворяющую атмосферу.
– В таком месте я могла бы жить, – шепнула напарнику Мэл.
Из-за прилавка им навстречу вышла женщина удивительной красоты. На вид ей было где-то под сорок. Темно-шоколадная кожа женщины была гладкой и блестящей, как шелк, длинные волосы с вплетенными в них тонкими серебряными проволочками были собраны в свисавший на спину хвост. На каждой руке болтались многочисленные серебряные браслеты. Никакого макияжа. Двигалась женщина как балерина – плавно, но уверенно, и Мэл невольно подумала, что никогда
