Шипы близкой дружбы - Наталия Николаевна Антонова
– Вот моё удостоверение.
– Вижу.
– Вы не прочитали.
– Я вижу корочки, а так, чтобы прочитать, надо искать очки.
– Екатерина Григорьевна, я не из полиции.
– А откуда же? – изумилась женщина.
– Я частный детектив.
– Частный? Кто же вас нанял?
– Светлана Бакунина. – Мирослава пристально вгляделась в лицо женщины, но не заметила на нём ничего плохого.
– Света, – вздохнула она, – что ж, я её понимаю. Я бы и сама так поступила.
– Екатерина Григорьевна, вы видели мужа Светланы?
– Да, конечно. – Еловецкая пересказала ей то, что уже говорила Наполеонову о своей встрече с Тимьяновым.
– И какое он произвёл на вас впечатление?
– Самое хорошее.
– Однако его подозревают в убийстве вашей соседки. И именно ваши показания в большей мере способствовали его задержанию.
– Так я же рассказала только то, что знаю. – И она принялась снова пересказывать о том, как услышала крики уборщицы Зульфии.
– А вы не заметили, дверь Гульковой в это время была закрыта?
– Дверь была закрыта, – ответила женщина.
– Вы, случайно, не слышали, как она закрывалась?
– Нет. И потом ведь я не знаю, была ли она закрыта на замок или только притворена.
– А потом, после того как Зульфия вымыла пол, вы не слышали, щёлкал ли замок?
– Дело в том, что Зульфия не стала мыть пол в этот день, она испытала нервное потрясение и ушла к себе. Я тоже закрыла дверь и больше ни к чему не прислушивалась.
– Понятно. Екатерина Григорьевна! Вы не подскажете, много ли к Гульковой приходило гостей?
– Много, – кивнула Еловецкая.
– Светлана Бакунина часто бывала у подруги?
– В юности часто, а потом у обеих появилась своя работа, и Света стала приходить намного реже. Я спрашивала её, что так. А она ответила: «Некогда мне, Екатерина Григорьевна».
– А мужа Бакуниной вы видели раньше?
– Нет, конечно! Они и поженились-то совсем недавно.
– Тимьянов подал на развод.
– Боже ты мой! Почему он так сделал?
Мирослава пожала плечами. О брачной ночи молодожёнов рассказывать соседке она не собиралась.
– Так вот оно что, – вздохнула Еловецкая.
– Что вы имеете в виду, Екатерина Григорьевна?
– Не знаю, как и сказать вам, – замялась женщина.
– Скажите как есть.
– Леночка любила мужчин, но особым постоянством она не отличалась, говорила, что всем мужчинам от неё только одно нужно.
– Секс? – спросила детектив.
– Ну что вы! – засмеялась Еловецкая. – Против секса Леночка не возражала.
– Что же её тогда пугало в мужчинах?
– Она считала, что все они хотят заграбастать её деньги.
– Но какое отношение к этому имеет Тимьянов?
– Может быть, он привлёк её тем, что ему от неё ничего не надо, – неуверенно предположила Еловецкая.
– Возможно, – согласилась Мирослава. Она начала подозревать, что соседка о чём-то догадывалась.
– Вы никого не помните из поклонников Елены, посещавших её в последнее время?
– На лицо, может, и узнала бы, если б встретила, но имён и фамилий не знаю. Лена не обсуждала со мной своих кавалеров.
– А о своей фирме она вам что-нибудь рассказывала?
– Говорила, что дела идут в гору.
– Никто из сотрудников не бывал у неё дома?
– Видела как-то её зама.
– Откуда вы знаете, что это зам?
– Он часто бывал в их доме при жизни отца Лены. И они не скрывали, кто это.
– Зачем он приходил к ней домой на этот раз, вы не знаете?
– Лена сказала, что по делам.
– Как он выглядит?
– Представительный серьёзный мужчина. Только сердитый он был.
– Сердитый?
– Мне так показалось.
– А с соседями Гулькова не ссорилась?
– Вроде нет. У нас тут люди живут все солидные.
– Разве с солидными нельзя поссориться? – улыбнулась Мирослава.
– Можно, конечно, – почему-то смутилась соседка.
– Екатерина Григорьевна, если вы хотите, чтобы убийство вашей соседки было раскрыто и чтобы при этом не пострадал невинный человек, то, пожалуйста, не скрывайте ничего от меня.
– Ладно, – махнула рукой Еловецкая, – скажу я вам. Года два назад прошёл слух, что Лена спуталась с мужем Нюры Краюхиной.
– Кто эта Нюра?
– Анна Артемьевна она. У неё тогда было одно придорожное кафе. Сейчас уже пара.
– Это был только слух или…
– Кто ж его знает. Но Нюрка закатила Лене такой скандал, что хоть святых выноси! Лена два дня из квартиры не выходила, боялась, что Нюра ей все волосы повыдергает. Но потом всё как-то сразу успокоилось.
– И как теперь живут супруги? – спросила Мирослава.
– А никак.
– Как так никак?
– Прошло несколько месяцев после конфликта, и Нюра мужа этого выгнала, а после другого привела. С этим и живёт.
– Вы не знаете, как звали прежнего мужа Анны Артемьевны?
– Александр Патрикеев.
– Адреса вы его не знаете?
– Не знаю. Но он дружил с Костей Половинкиным.
– Кто это?
– Костя – сын Марины Фёдоровны Половинкиной. У неё своё ателье и прачечная. Живут они в третьем подъезде в сорок седьмой квартире.
– Спасибо, Екатерина Григорьевна! – обрадовалась Мирослава.
– Не за что. Если Светин муж не виноват, то я рада ему помочь. Уважительный парень и детей любит.
– Он вам понравился?
– Да, – не стала скрывать Екатерина Григорьевна, – внуков своих я бы ему точно доверила.
Разговором с Еловецкой Мирослава осталась довольна. Женщина оказалась ей полезной.
Она не знала, что после её ухода Екатерина Григорьевна долго ломала голову, всё ли она сказала детективу. В душе Еловецкой сомнение в виновности Тимьянова нарастало с каждой минутой. Она поймала себя на том, что, несмотря на то что знала Елену ещё девчонкой, она ничего не могла рассказать о её взрослой жизни. Другие девушки к Елене почти никогда не приходили, за исключением искренне привязавшейся к ней Светланы Бакуниной. Зато мужчины у Елены бывали часто. Особенно после того, как не стало отца Гульковой. Но несмотря на, казалось бы, врождённое женское любопытство, Еловецкая старалась не совать нос в личные дела соседки. Она знала, что Сорина, любившая Елену как мать, в последнее время всё чаще стала беспокоиться о будущем хозяйки. Как-то она даже сказала соседке:
– Чует моё сердце, Екатерина Григорьевна, что Лена не выйдет замуж. А я так надеялась ещё и внуков понянчить.
Еловецкая постаралась успокоить женщину:
– Ну что вы, Дуня! Перебесится ваша Лена и выскочит замуж. Молодые теперь все такие. Моя вон дочка тоже всё ерепенилась, а как встретила своего муженька, влюбилась в него, как кошка, и теперь держится за него обеими руками.
– Ваши бы слова, Екатерина Григорьевна, да богу в уши, – вздыхала та в ответ.
И тут Еловецкая в который уже раз вспомнила, что Сорина не знает о гибели своей любимицы. По совести, надо было бы позвонить, но рука не поднималась набрать её номер.
Женщина бросила взгляд на
