Корона Мышки-норушки - Дарья Донцова
– Старуха умерла. Начали ее вещи разбирать, хотели переехать туда, где Галюша прописана, полегче нам станет, за жилье хозяину не надо платить. И нашли чемодан под кроватью, бабка все ныла: «Ни копеечки нет, купите, дети, мне покушать». А сама валюту копила. Продали ее квадратные метры, добавили заныченные доллары, хватило на новые хоромы. У Паши детская будет, у нас спальня и гостиная.
Я ему поверил. А Галина другое сообщила. Она сама правды не знала, Костя ей говорил, что ездить со мной – это его служба. Я не понимал, зачем кто-то нужен, чтобы сумку с фотоаппаратом носить? Сам могу. Но Бронислав требовал присутствия Харченко. И что оказалось? Основную работу делал Константин. Он любые замки умел открывать. Я, значит, снимки нащелкаю, выхожу во двор. Костик мне говорит:
– Сбегаю в сортир.
Я на лавку сяду, жду, Харченко минут десять-пятнадцать нет, потом появляется. В каждом музее так. А у меня никаких подозрений. Охота мужику отлить, что странного. Один раз, правда, я спросил:
– Чего ты постоянно к унитазу бегаешь?
Он ответил:
– Не знаю. К врачу ходил, тот сказал: «Вы здоровы, это возрастное».
Посмеялся я над «старческой» немощью друга, но ничего не заподозрил. А он, оказывается, открывал витрину, крал ювелирку, засовывал за пазуху и уходил. Он вор. Не я!
Глава тридцать четвертая
Сигизмунд допил кофе.
– Вот откуда деньги у Харченко на квартиру. А потом он еще больше заработал. Мы с ним у ларька стояли, Константин домой что-то покупал, все в пакет не влезло. Вот и попросил: «Гизи, донеси бутылки с водой». Я помог. А он в тот же день отправился к Вулкиной. Любой замок ему открыть – как мне плюнуть. У Клавдии на столике у кровати всегда такая же вода стояла. Хозяйки дома не было, Харченко ее склянку забрал, а свою поставил. Но предварительно в воде целую упаковку снотворного растворил. Кто все это придумал? Константина нанял? Брат мой! Надоело ему мне деньги платить. Вот и решил дорогого Гизи надолго и куда подальше отправить. Обманул он меня, когда говорил: «Просто фото сделаешь». Зачем ювелирку на снимке запечатлеть надо? Сотрудники увидели, сказали: «Был он у нас». Украденные экспонаты Бронислав продавал. Клавдия у него много чего покупала, думала, что Броня связан со скупкой, а потом, наверное, выяснила правду, пригрозила, что пойдет в милицию. Вот брательник и надумал одним махом и от актрисы, и от меня избавиться. У него точно был человек, который Клавдию хорошо знал и сообщил, что та в кровати всегда пол-литра минералки в себя вливает. Харченко ему помогал, попросил меня бутылки донести. Вот откуда мои «пальчики» на таре. Лифтершу Бронислав купил, не знал Константин, что ей дали. Но она про то, что видела Харченко, промолчала, зато солгала про меня. Броня же, когда Костю инструктировал, пообещал:
– Консьержки не бойся, не сдаст.
Как в мою квартиру попали ценности, которые при обыске нашли? Догадайтесь!
– Константин подложил, – вздохнул я.
– Точно, – кивнул библиотекарь. – Когда Галина все мне рассказала, я очень удивился: ну как так? Бронислав велел другу моему, подлецу, заховать большой комплект: колье, браслет, три кольца, перстень и кулон на цепочке, а нашли только ожерелье и колечки. Хватило, чтобы у судьи не осталось сомнений насчет меня. Но куда остальное делось? Харченко-то много вещей по квартире разложил.
– У Ольги Ивановны была шкатулка, – объяснил я, – Алена рассказала, что в ней хранились перстень, браслет и кулон. Могу предположить, что теща вскоре после вашего ареста нашла часть того, что спрятал Константин, и забрала себе. Поскольку при обыске в квартире не обнаружили другую ювелирку, напрашивается вывод: Ольга «алмазный фонд» из дома вынесла, а когда зятя осудили, вернула. Она пребывала в уверенности, что зять вор и убийца. Браслет, кольцо и кулон Ольга хранила, они после ее смерти достались Алене. Потом их Юрий унес.
– Брату очень хотелось меня, шантажиста, надолго упрятать. И все получилось почти так, как он задумал, – продолжал собеседник, – одна осечка только была, Константину обещали, что он сухим из воды выйдет, но ему навесили срок, обвинили в содействии кражам. Харченко-то знал, чем я занимался, но молчал. Бронислав планировал Константина за решетку тоже запихнуть. Зачем ему такой свидетель на свободе?
Сигизмунд развел в чашке новую порцию напитка, который он считает отменным кофе.
– Харченко не отсидел весь свой срок, туберкулез подхватил, его выпустили по болезни. Умирать на свободу отправили, чтобы статистику смерти на зоне не утяжелять. Перед смертью Константин жене все рассказал, просил ко мне съездить, прощения попросить. Да она сразу последнюю волю мужа не выполнила, по какой причине, не объяснила, сказала: «Вот только сейчас собралась. И еще Костя хотел, чтобы ты знал: Бронислав сволочь, но не он главный. Твой брат получал солидный процент от продажи ювелирки, однако с заказчиками никогда не пересекался. Был главный, который всем заправлял, Броня ему служил».
Сигизмунд оперся ладонями о стол.
– Получается, банда работала. Я делал фото изделия и уходил в полной уверенности, что выполнил задание. Константин шел якобы в сортир, забирал из витрин когда два, когда три изделия. Глупый Гизи отдавал снимки Брониславу, подлый Харченко вручал ему драгоценности. А мой братец все тащил пахану.
Библиотекарь усмехнулся.
– Уголовники говорят: «Бог не фраер, все видит». Мне это высказывание не по душе, но оно верно. Все участники истории с ювелиркой получили по полной. Я сел на двадцать пять лет. Ольга Ивановна, которая меня мерзавцем считала, а сама браслет, кулон и кольцо сперла, умерла от тяжелой болезни. Бронислав меня перед всеми представил убийцей, подонком, не подумал, как на нем самом моя посадка отразится. Больно его щелкнуло. Пианиста Малежкина не стало, перед родственником осужденного закрылись все двери. Блестящая карьера в осколки. Бронислав стал аккомпаниатором у клоуна, тот на гармошке играл, частушки пел, всю жизнь этим занимался, в советские годы начал и до двухтысячных продолжал. Что с ним потом стало, мне не интересно. Брат с женой погибли в автокатастрофе. Константин умер от туберкулеза. Галину инсульт свалил. Где их дочь, не знаю. Никто счастливым не стал, каждому по мере его душевной подлости отсыпали.
Я молча слушал Сигизмунда, а тот объяснил:
– Меня за воровство, вранье и прочую дурь четвертаком наказали, но я теперь рад. На зоне к Богу пришел, покаялся. Бронислав точно в ад отправился, гореть ему там вечно. Молюсь за него, да убогий я молельщик. Племянница Екатерина вышла замуж за сына того мужика, которому Бронислав аккомпанировал.
