Сэм Льювеллин - В смертельном круге

Я поднялся на шестой этаж. В тридцать седьмой горел свет. В тридцать восьмой было темно. Дверь закрыта. Сердце у меня сжалось.

Я уперся рукой в дверь. Ее деревянная поверхность была шероховатой и грубой. В слабом свете от соседней квартиры было видно, что кто-то уже ковырялся в замке, поэтому можно было попробовать добраться до его засова. Замок был американский.

Я вынул нож, воткнул кончик в медную задвижку и отодвинул ее.

Дверь тихо открылась.

Вонь была невыносимая, пахло прогорклым салом, затхлым табаком, грязной одеждой. Я попал на кухню. Дыша ртом, чтобы не чувствовать этого мерзкого запаха, я стоял и вслушивался. Все тихо. Но это была не тишина безлюдного места.

Моя рука нащупала выключатель у двери и нажала его. Ничего не произошло. Я решил, что перегорела лампочка. На грязной клеенке кухонного стола лежали спички и кусочки воска, которые загорелись ярким пламенем. Огонь отбрасывал длинные тени на потолок и стены. Я прошел в другую комнату, что-то вроде гостиной.

Там никого не было, если не считать запаха. Стоял стол и пара стульев. На столе зеркало в белых пятнышках. Я нажал на выключатель. И этот не сработал. Наверное, сгорел предохранитель, подумал я, и зажег еще одну спичку. Я толкнул полуотворенную дверь в ванную и вошел. Запах здесь был еще сильнее. Я сделал глубокий вдох, и сердце мое забилось так, будто хотело выскочить наружу.

Сквиль лежал в ванне и как бы наблюдал за мной. Его глаза были широко открыты. Лицо искажено ужасной гримасой. Но глаза не видели меня. Они вообще больше никого и никогда не увидят. Потому что электрический шнур из розетки для электробритвы шел к большому радиоприемнику, наполовину погруженному в воду, который стоял на его костлявом животе. И теперь я понял, почему в квартире не включался свет.

Догоревшая спичка обожгла мне руку. Я зажег другую и дотронулся пальцем до плеча Сквиля. Оно было прохладное, но не ледяное.

Я повернулся, выскочил из квартиры, захлопнул дверь и побежал к автомобилю. Визг шин отразился от стен с пустыми глазницами окон, когда я рванул прочь.

Взрыв газа, радио в ванне... Несчастные случаи.

Вернувшись в отель, я запер дверь номера на оба замка и сбросил одежду на пол. Потом подошел к окну и выглянул наружу.

Елисейские поля серели под звездами, а вдали луна проложила по морю прямую, как стрела, дорожку на темной, словно черное дерево, поверхности моря. Джим Громила, подумал я. Он ушел за Сквилем, и тот рассказал ему все. Вот Джим и устроил этот несчастный случай. А следующим в списке этих жертв несчастных случаев был Мартин Деверо.

Запах логова Сквиля так и стоял у меня в ноздрях. Я вошел в ванную и включил душ.

Тут же кто-то постучал в дверь. Я так и застыл с рукой на кране душа. Сквиль вот также пришел домой в расстроенных чувствах, достал зеркало и свой порошок, чтобы расслабиться. И тут стук в дверь. Он не ответил. Потом скрежет отвертки, удар в дверь... Я почувствовал, что мои руки страшно дрожат, и еще крепче ухватился за кран, чтобы унять эту дрожь.

— Это я, Хелен Галлахер, — донесся голос из-за двери. Я обернул полотенце вокруг талии и двинулся к двери, но тут же остановился. А если она не одна?

— Ну пожалуйста, — снова сказала она.

Ее голос звучал устало, и в нем не было и следа того самого ист-сайдского акцента.

Я подумал: ну и дурень же ты, Деверо, и открыл дверь.

Она была одна и держала туфли в руках. Выглядела маленькой, беззащитной и очень хорошенькой.

— Входите, — пригласил я.

Она вошла и окинула меня с ног до головы взором своих серо-зеленых глаз.

— У вас найдется что-нибудь выпить?

Я принес ей немного виски в кружке для зубных щеток.

Она села в кресло и швырнула туфли через всю комнату.

— О, вот это хорошо, — обрадовалась она. — Слушайте внимательно, мне надо спешить.

Я налил виски и себе, сел на кровать.

Комната, казалось, сжалась в размерах. Я находился как бы в капсуле безопасности, а вокруг меня в тусклом свете луны люди-звери рыскали по пыльным Елисейским полям.

— Не хотела вас беспокоить, — начала она.

Я посмотрел на нее сквозь прозрачную влагу и ответил:

— А вы и не беспокоите меня.

Она сделала нетерпеливое движение рукой и передала мне листок бумаги.

— Вот что я нашла.

Листок напоминал деловой документ и был скомкан, будто побывал в корзине для ненужных бумаг. На нем что-то напечатано по-испански. Вроде контракта о продаже участка земли. Этот участок имел номер, несомненно соответствующий номеру на плане крупного масштаба.

Но мое внимание привлек не столько сам текст, а то, что было ниже. Там были подписи адвоката и покупателя. Обе аккуратные и в полном порядке. А слева, где указано имя продавца, должна была стоять его подпись.

А вот ее-то и не было. Вместо нее черными чернилами было написано: «Не продается».

Я узнал почерк. Он был нечеткий и неровный, но здесь не могло быть ошибки. Это был тот же почерк, которым надписывались конверты, появляющиеся каждую неделю на дубовом столе в школе, где я учился, и которым позже подписывались все документы в «Саут-Крике».

Напечатанное на документе имя было: Генри Макферлейн.

Я посмотрел на дату. Это было сегодня утром.

— Боже мой! — вырвалось у меня. Хелен сказала:

— Я нашла это в корзине для бумаг в офисе Деке. Это и есть тот человек, которого вы ищете, да?

Я уставился на нее.

— Сегодня! Он был у Деке сегодня!

— Я тоже так думаю, — сказала она и взглянула на свои часы. — Я вытащила это сегодня вечером из корзины для старых бумаг.

— Так где же он сам?

— Кто знает? — Ее лицо сразу будто осунулось и стало озабоченным. — Не спрашивайте. И вообще ничего не предпринимайте, Мартин! Вы в опасности.

Мне не хотелось верить, что я в опасности. Я предпочел бы позвонить Мэри и сказать ей, что я нашел Генри и он в порядке.

Хелен сказала:

— Деке взбешен.

Я стал припоминать все, что со мной произошло: ужасное лицо Сквиля, смотрящее на меня из ванны, запах, — и сказал:

— Кто-то прикончил Сквиля сегодня вечером.

Ее лицо осталось внешне спокойным. Она только тихо воскликнула:

— Боже!

Последовало молчание. И комната перестала казаться теплой и безопасной. Просто пахнуло запахом дикого зверя.

— Он видел вас.

— Кто?

— Деке. Он видел, как вы бежали от собак по газону. Я все это наблюдала сама.

Она немного подождала, потом продолжила:

— Он хохотал и говорил: «В следующий раз повезет больше».

— Я смогу защитить себя, — отозвался я.

— Если бы вы знали Деке так же хорошо, как я, вы не говорили бы таких ужасно глупых вещей. До сих пор он играл с вами. А теперь он убьет вас.

— Я достану его первым.

— Что же вы собираетесь делать?

Я рассказал ей о Генри Макферлейне, Мэри и «Саут-Крике». Не так, как в полицейском рапорте, а по существу, со всеми деталями. Когда я закончил, она некоторое время сидела молча. И я подумал, не свалял ли я дурака. А вдруг ее подослали сюда, чтобы все это разузнать? Я же ничего о ней не знаю, кроме того, что она сказала о себе сама. Документ о продаже мог быть просто приманкой.

И я спросил:

— Кто вы такая, Хелен Галлахер?

— Я актриса.

Она сидела в своем дорогом платье, сдвинув загорелые колени и зажав руки между ними, и вдруг заплакала. Я тут же забыл о приманке и о том, что меня предупреждают. Подошел к ней и обнял за плечи.

Она сказала:

— Так и должно было случиться.

— Что случиться?

— Я столько вытерпела! И вот встретила парня, который, не считаясь ни с чем, ведет себя как бык в посудной лавке, как бы нарочно подставляя себя, чтобы его убили. Слушайте! Держитесь с людьми. Не обращайтесь в полицию, потому что неизвестно, кто у него куплен. И когда закончите свои гонки, сразу же убирайтесь отсюда ко всем чертям. А я завтра посмотрю, что можно сделать, чтобы отыскать вашего друга Генри Макферлейна. Приезжайте завтра в два часа ночи на стоянку машин в клуб «Ред Хауз» и проводите меня домой. А теперь я пойду.

— Зачем вы копаетесь там, у Деке, в корзине для бумаг?

— Это мое хобби. Расскажу все завтра. Она прижалась ко мне. Ее голые руки обвились вокруг моей шеи. Она крепко поцеловала меня в губы.

— Останьтесь, — попросил я. Хелен покачала головой.

— Мне надо увидеть Джеки. Занять там свое место. Тогда они ничего не заметят.

Глубоко вздохнув, она сунула ноги в красные туфли на очень высоких каблуках.

— Увидимся завтра, — сказала она.

Дверь закрылась, и ее каблуки, удаляясь, процокали по мраморному коридору.

Когда она ушла, я посмотрел на часы. Час ночи. Она успеет ко второму отделению песен Джеки в «Ред Хауз». Я выпил еще виски, уселся в кресло и попытался не думать об этом Сквиле в ванной с радиоприемником на животе и понять, почему Генри не стал подписывать эту бумагу.

Помада Хелен осталась у меня на губах. Я чувствовал это, потягивая виски. В первый раз, когда я увидел ее в Испании, она пыталась предупредить меня. Когда я увидел ее во второй раз, она оказала мне доверие. А сейчас она интригует меня надписью, сделанной Генри Макферлейном и просит встретить ее Бог знает где и в такой час ночи, когда так легко организовать какую-нибудь случайность. Она практически сидит у Деке в кармане. Если ему надо получить прекрасную возможность, то вот она.