Дик Фрэнсис - В мышеловке
Спасибо, поблагодарил я. Рады услужить вам, сэр, заверил голос «Хилтона». Если кто-нибудь будет спрашивать, продолжал я, не будут ли они любезны сообщить, что я уехал. Конечно, сэр, мы сообщим, с удовольствием.
В течение следующего часа Джик звонил в фирму проката машин и договаривался, что оставит автомобиль на стоянке в аэропорту и вышлет им чек, а я проходил досмотр багажа на Новозеландских авиалиниях. У Джика и Сары вещей вообще не было. Паспорта нам не понадобились, хотя я свой всегда держал при себе, потому что между Австралией и Новой Зеландией такая же прозрачная граница, как между Англией и Ирландией.
В зале ожидания никаких признаков Уэксфорда или Зеленна. Мы сидели у выхода на летное поле, погруженные в свои мысли.
И только когда объявили посадку, я заметил наблюдателя. Мурашки снова пробежали у меня по спине. Надо же быть таким слепым, подумал я. Слепым и тупым.
Ни Уэксфорд, ни Зеленн, ни парень из Центра искусств, ни Ренбо, ни один из типов с бицепсами вместо мозгов. Скромный дневной костюм. Скромная прическа. Не бросающиеся в глаза сумка и туфли. Спокойное сосредоточенное лицо. Я заметил ее, потому что она в упор разглядывала Сару. Дама стояла у входа в секцию для вылетающих и рассматривала пассажиров. Дама, которая встретила меня в галерее изящных искусств «Ярра-Ривер», дала каталог и открыла дверь, чтобы я мог выйти.
Наверно, почувствовав взгляд, она резко повернулась ко мне. Я равнодушно скользнул по ней глазами и отвернулся, надеясь, что она не догадается, что я заметил ее, или по крайней мере не догадается, что узнал ее.
Джик, Сара и я встали и направились к выходу на летное поле, в стеклянных филенках дверей отражалась фигура дамы, смотревшей нам вслед. Я дошел до трапа самолета, ни разу не оглянувшись.
Миссис Норман Апдайк на пороге сообщила, что мужа нет дома и он вернется не раньше шести. Худая женщина с резкими чертами говорила с сильным новозеландским акцентом, подчеркивая гласные. Если мы хотим увидеть мужа, нам придется прийти еще раз.
Она оглядела нас с головы до ног: Джика с его растрепанной светлой бородой, Сару в уже помятом, но все еще строго выглядевшем кремовом платье и меня с рубашкой, надетой поверх прибинтованной к груди руки, и в пиджаке, свисавшем с левого плеча. Едва ли такую троицу быстро забудешь. Она смотрела, как мы уходим по дорожке ее сада, и углы поджатых губ неодобрительно опускались вниз.
- Какая милая, нежная душа, - пробормотал Джик.
Мы отъехали на машине, которую взяли напрокат в аэропорту.
- Куда теперь? - спросил Джик.
- В магазины, - непреклонным тоном объявила Сара. - Мне надо купить платье и белье.
Магазины, как выяснилось, размещались на Куин-стрит, и до закрытия оставалось еще полчаса. Джик и я сидели в машине и наблюдали жизнь главной улицы.
- Сейчас птички вылетают из своих клеток, - счастливым голосом сообщил Джик.
- О чем это ты?
- Сижу и считаю девушек без лифчиков.
- Ты же женатый человек.
- Старые привычки нелегко умирают.
Пока вернулась Сара, мы насчитали восемь наверняка без лифчиков и одну оставили под сомнением. Сара появилась в оливкового цвета юбке и розовой блузке и своим видом напоминала фисташковое мороженое.
- Теперь все хорошо, - сказала она, забрасывая на заднее сиденье два огромных, битком набитых пластиковых пакета. - Можем ехать.
Терапевтическое воздействие новых платьев продолжалось все время, что мы провели в Новой Зеландии, и очень забавляло меня. Сара вроде бы чувствовала себя безопаснее, если выглядела свежей и чистой. И соответственно с этим поднималось ее настроение. Для нее новое платье будто броня, мысленно улыбался я. Быстро сохнущая и пуленепробиваемая броня. Специалисты органов безопасности, уверен, воспользуются этим новым средством защиты.
Мы поднялись на холм, возвышавшийся над бухтой, и пробездельничали там до шести часов, наблюдая за оживленной улицей пригорода, где стоял дом Нормана Апдайка. Дом занимал большой, но «сдавленный» соседними участок земли. И пока человек не попадал в сад, он не понимал, что такая тесная застройка лишает возможности любоваться красивым видом на бухту. Вся земля была разделена на правильные квадраты, и на каждом построен дом. И сам город, казалось, бесконечно расползался на мили и мили по извилистому берегу, но все постройки выглядели крохотными.
Норман Апдайк, человек с круглой сияющей лысой головой и круглым коротким туловищем, встретил нас почти восторженно в отличие от сдержанности и сухости жены. Он называл супругу Курочкой, видимо не чувствуя иронии в таком имени.
Джик и я объяснили, что мы профессиональные художники и были бы весьма благодарны, если бы он позволил нам очень недолго полюбоваться картиной, которую недавно купил.
- Вам рассказали обо мне в галерее? - спросил он, сияя от комплиментов его вкусу и богатству.
- Примерно так, - согласились мы, а Джик добавил, показывая на меня: - Мой друг широко известен в Англии своими картинами, посвященными лошадям, и его работы часто выставляют в Королевской академии.
Я подумал, что Джик переборщил, но Норман Апдайк был потрясен визитом такой знаменитости и широко распахнул перед нами дверь:
- Проходите, пожалуйста. Проходите. Картина в холле. Вот сюда, прошу вас сюда.
Он провел нас в большую, заставленную мебелью комнату с пушистым толстым ковром, в котором нога утопала до лодыжки. Большие темные буфеты и великолепный вид сверкавшего на солнце моря, что открывался из окна, довершали картину респектабельности и благополучия.
Курочка сидела перед телевизором, погруженная в идиотскую английскую комедию, и, бросив на нас кислый взгляд, даже не шелохнулась и не поздоровалась.
- Вот! - Норман Апдайк лучился счастьем, прокладывая себе путь через батарею тяжелых кресел. - Что вы скажете? - С гордостью собственника он показал рукой на полотна, висевшие на стене.
Маленькая картина, четырнадцать дюймов на восемнадцать. Черная лошадь с изогнутой продолговатой шеей на фоне голубого и белого неба. Обрубленный хвост. На переднем плане желтая трава. Все полотно покрыто лаком, словно потемневшим от времени.
- Херринг, - благоговейно пробормотал я.
- Вижу, вы знаете свое дело, - еще больше просиял мистер Апдайк. - Но она и стоила мне немало.
- Хорошая покупка, - подтвердил я.
- Я так и подумал - надо купить. В галерее мне сказали, что, если захочу, всегда с выгодой для себя продам.
- Можно мне посмотреть работу? - вежливо спросил я.
- Конечно, подойдите ближе.
Я внимательно осмотрел картину. Очень хорошая. Очень похожая на Херринга, умершего в 1865 году. И также несомненно похожая на старательного Ренбо. Но для доказательства понадобится микроскоп и химический анализ.
Я сделал шаг назад и окинул взглядом комнату - ничего ценного, несколько других картин в рамах - репродукции.
- Красиво. - Я снова посмотрел на «Херринга». - Безошибочное чувство стиля. Истинный мастер.
Апдайк уже искрился от удовольствия.
- Теперь вам надо беречься от грабителей, - вздохнул я.
Апдайк засмеялся:
- Курочка, дорогая, слышишь, что говорит этот молодой человек? Он говорит, что нам надо беречься от грабителей.
Курочка на две секунды оторвалась от экрана и бросила на меня угрюмый взгляд.
- Скажите вашему другу, чтобы он не беспокоился за нас. - Апдайк потрепал Сару по плечу.
- Почему? - спросил я.
- Мы по всему дому установили сигнальные устройства. - Он все еще лучился гордостью. - Не беспокойтесь, грабитель далеко не пройдет.
Джик и Сара, как раньше я, обвели глазами комнату и не увидели ничего стоящего, что можно бы украсть. Ничего, абсолютно ничего, что оправдывало бы сигнальные устройства по всему дому. Апдайк проследил за их взглядом и чуть не подпрыгнул от удовольствия.
- Курочка, можно я покажу этим молодым людям наши маленькие сокровища.
Курочка даже не ответила, с экрана доносилось дурацкое визгливое хихиканье.
- Мы были бы очень благодарны, - проговорил я.
Он широко улыбался, как человек, знающий, что вот сейчас он покажет такое, что несомненно вызовет восхищение. Апдайк сделал три шага к большому темному буфету, будто встроенному в стену, и с торжественным видом открыл двойные дверцы.
Внутри виднелось, наверно, шесть глубоких полок, и на каждой лежало несколько образцов жадеита со сложным рисунком. Бледно-розовые, кремово-белые, бледно-зеленые, матовые, полированные, замысловатые и дорогие шлифы. Каждый высился на отдельной черной массивной подставке. Джик, Сара и я издали возгласы восхищения, и Норман Апдайк буквально захлебнулся от счастья.
- Из Гонконга, конечно, - объяснил он. - Понимаете, я там несколько лет работал. Очень красивая маленькая коллекция, правда? - Он подошел к следующему большому темному буфету и открыл двойные дверцы. Внутри еще больше полок, на них еще больше минералов, с еще более замысловатым узором.
