Рафаэль Кардетти - Парадокс Вазалиса
Валентине не сразу удалось получить заветный квиток, позволяющий спуститься на нижний уровень строения, зарезервированный для аккредитованных исследователей. После четверти часа разглагольствований дежурная хранительница — сварливая дама, для которой молодая, без видимых физических изъянов женщина принципиально не могла заниматься исследованиями, требующими значительных умственных усилий — наконец выдала временный пропуск, годный на протяжении всего дня.
Пятью минутами позже Валентина приступила к долгому, через множество мрачных коридоров и лестниц, спуску к читальным залам. Унылые и не слишком приветливые, последние, казалось, были заполнены восковыми манекенами, погруженными в состояние глубокой сосредоточенности. Чего в них недоставало, так это типичного для университетских библиотек фонового шума. Посещать этот пантеон национальной культуры дозволялось не каждому. Большинство смертных довольствовались верхними его ярусами, и лишь некоторым привилегированным лицам разрешалось проникать в чрево монстра. Ни за что на свете они бы не потратили на болтовню даже секунды своего ценного времени.
Валентина не имела ни малейшего представления, как выглядит та, кого она ищет, и тем не менее на этот раз ей повезло. Она позвонила в Школу высших исследований социальных наук, где преподавала Элен Вайан, и секретарша исследовательницы поведала, что по четвергам та с утра до вечера работает в Национальной библиотеке Франции, и даже подсказала, в каком именно читальном зале ее следует искать.
В этот утренний час многие места еще оставались свободными. Валентина обвела зал взглядом. Действуя методом исключения, она остановила свой выбор на женщине лет пятидесяти, склонившейся над большим ин-фолио. Одета та была скромно, в одноцветный пуловер и вышедшие из моды джинсы. Длинные седеющие волосы были собраны в наспех скрученный шиньон. По всей вероятности, элегантность не являлась ее главной заботой, когда она приходила работать в Национальную библиотеку.
Сосредоточенная на книге, исследовательница не услышала, как подошла Валентина. Остановившись у стола, последняя сдержанно кашлянула. Женщина наконец подняла голову, положила лупу на стол рядом с брошюрой и повернула к Валентине строгое, изборожденное выразительными морщинами лицо.
— Да?
— Мадам Вайан?
Женщина ответила едва заметным кивком, который Валентина расценила как подтверждение. Она указала на свободный стул.
— Могу я вас отвлечь на секунду?
— Разумеется. Я и сама собиралась сделать паузу.
Валентина присела на пустой стул.
— Спасибо. Меня зовут Валентина Сави.
Элен Вайан смерила ее пристальным взглядом. Валентина так и не смогла понять, провела ли она параллель со скандалом, разразившемся в Лувре. Лицо исследовательницы тем не менее не выдавало никаких особенных эмоций.
— Ваша секретарша сказала мне, что вы будете здесь, — пояснила Валентина.
— Преподаватели университета — люди привычки. Будь они оригинальными, занимались бы другим делом.
Элен Вайан издала короткий сухой смешок, неестественно громко прозвучавший в почти пустом зале, и, тотчас же обернувшись, бросила обеспокоенный взгляд на смотрителя, сидевшего за центральным столом. К ее великому облегчению, тот даже не оторвался от своей газеты.
— Чем могу служить? — спросила исследовательница.
— Мне нужна ваша помощь для дешифрирования опознавательных знаков одной рукописи, — произнесла Валентина.
— Почему вы не договорились о встрече с моей секретаршей? Я не люблю производить осмотр на скорую руку. Как правило, качественная работа занимает пару-тройку дней.
— Понимаю. Я бы обязательно условилась о встрече, если бы имела время, но дело срочное. Рукопись, которую я хотела бы представить вам на рассмотрение, несколько необычная.
Исследовательница вздохнула.
— Что ж, давайте посмотрим… Вам повезло, что я не отношусь к формалистам. Она у вас с собой?
Валентина адресовала ей полный признательности взгляд и, открыв сумочку, вынула сложенную вдвое фотографию внутренней стороны обложки Кодекса.
— Если здесь и имелись экслибрисы, они были отклеены, и все знаки происхождения или принадлежности вымараны или удалены химически, однако я сумела восстановить два из них, изменив параметры снимка. Тем не менее печати получились не очень разборчивыми, и результат оказался весьма посредственным. Как думаете, сможете их идентифицировать?
— Не так-то просто дать заключение, когда имеешь дело с репродукцией, поэтому, по возможности, я стараюсь работать с подлинной основой. Но давайте хоть посмотрю. Возможно, мне удастся выделить какие-то интересные элементы.
Валентина развернула фотографию и протянула ей. Элен Вайан отодвинула в сторону инкунабулу, которую изучала до того, как ее потревожили. Она положила снимок перед собой и молча рассматривала его несколько минут через лупу.
Когда она подняла голову, черты ее лица стали более резкими.
— Могу я поинтересоваться, где вы это взяли?
— Сожалею, но это конфиденциальная информация. У владельца рукописи в последнее время были некоторые неприятности, поэтому я не могу открыть вам его имя.
Исследовательница вернула ей фотографию.
— В таком случае ничего не могу для вас сделать, мадемуазель Сави.
— Но вы ведь идентифицировали эти знаки, не так ли?
— Это и есть та причина, по которой я не могу предоставить вам свою помощь.
— Скажите хотя бы, почему вы отказываетесь мне помочь… — взмолилась Валентина.
Исследовательница не могла решиться несколько долгих секунд, на протяжении которых Валентина не сводила с нее глаз.
— Один человек уже показывал мне эти печати, — произнесла наконец Элен Вайан. — Это было примерно полгода назад, и тогда они еще не были стерты. Насчет этого я уверена. Я без труда их идентифицировала и смогла отследить перемещение данной книги, по крайней мере, частично. Должна сказать: то, что я обнаружила, мне совсем не понравилось.
— Зачем вы говорите мне это?
— Знаете, то, что я делаю, по сути, обычная работа сыщика. Я занимаюсь тем, что отслеживаю перемещения той или иной книги от ее рождения до момента, когда ее доверили мне. Я нахожу ее различных владельцев, восстанавливаю ее родословную и копаюсь в архивах, чтобы заполнить возможные «дыры». Средневековые кодексы вроде вашего зачастую доходят до нас окольными путями, и во многом именно по этой причине они и выживают.
Она указала пальцем на фотографию.
— Ваша рукопись — случай исключительный. Для одной книги она прожила слишком много жизней. В моей профессии это никогда не является добрым знаком.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы когда-нибудь слышали про «Codex Sinaiticus»? — спросила Элен Вайан.
Валентина покачала головой.
— «Codex Sinaiticus» был составлен примерно в 330-м году от Рождества Христова. То была одна из пятидесяти копий, снятых со Священного Писания по приказу императора Константина вскоре после его обращения в христианство. Большая часть рукописи находится сегодня в Британском музее. Остаток разделен между синайским монастырем Святой Екатерины, где его нашли, Лейпцигским университетом и Национальной библиотекой России. Я рассказываю вам об этом потому, что первооткрыватель этого Кодекса, Константин Тишендорф, тесно связан с вашей рукописью.
В кармане Валентины завибрировал телефон. Заметно раздраженная этим вмешательством, Элен Вайан сделала паузу в своем рассказе.
Валентина вытащила сотовый. На экране отобразился номер Вермеера. Она перевела вызов на голосовую почту, выключила аппарат и опустила в карман куртки.
— Извините… — сказала она. — Я вас слушаю.
Ученая машинально вернула на место выскользнувшую из шиньона прядь волос.
— Обнаружив «Sinaiticus» в монастыре Святой Екатерины, на горе Синай, Тишендорф позаимствовал его у монахов для исследования, пообещав вскоре возвратить. В действительности же он отослал Кодекс царю Александру II в обмен на дворянский титул и девять тысяч рублей, по тем временам — целое состояние. В посылке находился также и отдельный листок. Эта относившаяся к какой-то другой рукописи страница была украшена весьма посредственной фактуры миниатюрой. По словам Тишендорфа, этот листок пергамента представлял такую же, если не большую ценность, как весь «Sinaiticus».
— Это ведь была начальная страница моего Кодекса, не так ли?
— Я убеждена в этом, — сказала Элен Вайан. — Вот, посмотрите.
Она взяла фотографию за уголок и указала Валентине на полинявшее пятно размером с квадратный сантиметр, находившееся на верхней части стороны обложки. При внимательном рассмотрении в нем можно было признать прописную литеру «М», помещенную в некий яйцеобразный картуш.
