Александр Юдин - Золотой Лингам
Сегодня их путь лежал на Второй Ярус пасюковской Мории.
Тем временем, за разговорами, они прошли километров пять, миновали несколько боковых ответвлений и неожиданно уперлись в огромную кучу битого кирпича и щебня, перекрывавшую коридор почти до самого свода.
– Ты куда ж нас завел, Сусанин? – ахнул Костромиров. – Заплутал?
– Кто заплутал? – возмутился диггер. – Правильным курсом идете, товарищ.
– Так ведь тупик!
– Никакой и не тупик, – заявил тот, ловко карабкаясь на кучу. – Лезьте за мной, Гор Игорич, теперь уже скоро.
Взбираясь по осыпающейся щебенке, Костромиров старался не наступать на дебелых мокриц, облепивших буквально каждый кирпич. Достигнув верха и протискиваясь следом за Пасюком в узкий – не более полуметра – зазор между завалом и потолком, он различил явственное журчание воды. В нос шибануло чем-то канализационно-болотным. Когда щель закончилась, Горислав попытался встать на ноги, но вдруг поскользнулся и, чувствительно приложившись пятой точкой о камни, съехал прямиком в воду. К счастью, той было едва по колена.
Костромиров огляделся: он стоял в обширном тоннеле или трубе, по дну которого влекла свои мелкие маслянистые воды подземная речушка. Возможно, когда-то, изначально, тоннель был рукотворным, но сейчас имел вид вполне девственный. С потолка, достигая кое-где водной поверхности, свисали гроздья сталактитов, по стенам лепились странные бугристые наросты и грибы самых причудливых форм и расцветок. Пахло мокрым камнем, канализационными стоками, аммиаком…
– Это и есть Неглинка? – спросил он Пасюка. – Или это Ходынка?
– Ни та и ни другая. Неглинка шире, а до Ходынки отсюда – пилить и пилить…
– Название-то у нее какое-нибудь есть?
– Жабенка.
– Шутишь! Нет такой реки, – хохотнул Горислав.
– Я честный диггер, а не фуфлыжник. Вы хоть знаете, сколько всего под Москвой рек?
– Ну и сколько же? – заинтересовался Костромиров.
– Двести сорок.
– Да брось! Быть такого не может.
– Считайте сами: Кабаниха, Копыловка, Чара, Чечора, Капли, Рыбинка, Ольховец, Пресня, Черторый, Филька, Синичка, Хапиловка, Самотыга, Горячка, Язвенка, Чернушка, Гнилушка…
– Пощади, довольно! Верю! – испугался Горислав. – Ты что, в самом деле все их мне собрался перечислить?!
– То-то, – ухмыльнулся Пасюк. – Ну, двинули. Нам вниз по течению.
– Да и какая разница, – подытожил Костромиров, чтобы оставить за собой последнее слово, – Жабёнка, Гнилёнка… форель, полагаю, в них давно уже отнерестилась. Клоака!
– Гор Игорич, притушите фонарик, – потребовал диггер, останавливаясь и гася свой.
– Зачем? – удивился тот. – Что случилось?
– Да не стремайтесь, – успокоил Пасюк. – На пару минут только. Гасите, не пожалеете.
Костромиров недоуменно пожал плечами, но подчинился. Первые мгновения не происходило ровным счетом ничего. Только тяжелая, чернильная тьма плотным косматым облаком клубилась перед глазами. Подобно первозданному хаосу в день творения. Но уже спустя несколько секунд Горислав с удивлением обнаружил, что мрак подземелья не был, как показалось вначале, абсолютен – пятна плесени, покрывающие влажные стены, источали мягкое гнилостное свечение, бледно мерцали растущие на каменных сводах грибы; в воде, под ногами, сновали какие-то фосфоресцирующие рыбешки, напоминающие гуппи; даже толстые мокрицы, и те поблескивали разноцветными искорками.
– Ну как? – поинтересовался Пасюк, вновь включая нашлемный фонарь.
– Да… – согласился Костромиров, – в этом что-то есть… это даже красиво.
Диггер, удовлетворенно посмеиваясь, повел его дальше. Впрочем, метров через четыреста впечатление от подземных красот совершенно испортил труп крупной собаки – раздутое, как бурдюк, тело, зацепившись за придонный мусор, плавало прямо посередь мелкой речушки.
Они, чертыхаясь и матерясь, осторожно обошли неприятную находку с двух сторон. Вдруг Пасюк предостерегающе вскинул правую руку.
– Ч-шш! – прервал он недоуменный вопрос Горислава и присел на корточки, то ли прислушиваясь к чему-то, то ли вглядываясь в зыбкий мрак тоннеля. Так он сидел целую минуту, погрузив обе руки в воду и приблизив лицо к самой ее поверхности. А потом скомандовал, резко вскакивая:
– Скорее! Лезьте на стену! – а сам, не дожидаясь Костромирова, уже выбрался из потока, карабкаясь на узкий каменный пандус.
Горислав без лишних вопросов последовал его примеру. И очень вовремя. Потому что в следующий момент мимо них, рассекая темную воду, стремительно проплыло какое-то бревно. Только вот бревна редко плавают против течения. Когда таинственный объект достиг собачьего трупа, тот задергался, точно поплавок при поклевке, сорвался с места и неровными зигзагами устремился вверх по реке.
– Что это было?! – пораженно воскликнул Костромиров. – Неужто крокодил?
– Может, крокодил, – проворчал диггер, осторожно спускаясь обратно, – а может, и другое чего… У меня лично желания проверять нет. Тут – с год где-то назад – двое умников (из наших, кстати) решили выяснить, что, типа, к чему… кто такой тут, типа, шлындает, Жабенку мутит…
– И как? Выяснили?
– Без понятия. Обратно-то они не вернулись… Нам сейчас направо, Гор Игорич.
Костромиров разглядел в правой стене тоннеля черный провал арки, к которой прямо из воды вели осклизлые ступени, и следом за своим провожатым поднялся на сушу.
– Ффу-у! – выдохнул он с откровенным облегчением. – Знать бы заранее – ни за что бы с тобой не пошел. Страсти такие!
– Ну, во-первых, вы бы мне по-всякому не поверили, – с легкой усмешкой возразил Пасюк, – а во-вторых… во-вторых, мы уже, считай, на месте.
Двигаясь по довольно просторному коридору, они миновали два зала с шатровыми, как в церквах, сводами; Горислав обратил внимание, что кирпичная кладка сменилась еще более древней – белокаменной. А потом путь им преградила полусгнившая дощатая дверь. Пасюк особенным образом постучал по трухлявому дереву и, быстро нацепив респиратор, вошел внутрь.
Шагнувшего следом Костромирова едва не сбила с ног упругая волна вони – густой, плотной, – казалось, ее можно резать ножом, как слежавшийся за зиму компост; смрад был таким концентрированным, что перехватывало дух, и столь едким, что вышибал слезу. Горислав невольно отшатнулся и, отступив обратно в коридор, некоторое время, точно выброшенная на берег рыба, хватал ртом воздух, пытаясь сдержать рвотные позывы. Наконец, чуть отдышавшись, тоже прикрыл лицо респиратором и повторил попытку.
В свете нашлемных фонарей им открылось обширное помещение овальной формы с низким сводчатым потолком, поддерживаемым тремя рядами выщербленных кирпичных опор. В центре зала догорал чахлый костерок; все остальное пространство занимали некие всхолмия, походившие на большие навозные кучи. Судя по всему, именно они являлись источником убийственного смрада. Присмотревшись, Горислав понял, что это вовсе дерьмо, а множество – не менее полусотни – спящих вповалку людей, укрытых слоями всякого рванья.
– Скарабей, Скарабей, выползай сюда скорей! – вполголоса напел диггер, решительно проходя в глубь бомжового лежбища. – Где ты тут? Я к тебе гостя привел. С гостинцем. Покажись – у нас до тебя интерес.
Одна из тряпичных куч, у самого костра, шевельнулась и с сонным кряхтением, прямо по лежащим вповалку телам, поползла к ним. Вослед ползущему неслись стоны и проклятия товарищей, так что, казалось, он играет на клавишах диковинного рояля-матерщинника.
– Чего надо? – просипело существо, добравшись до них, и выпрастывая голову из шерстяного платка, слипшегося от грязи в некое подобие войлока. – А-а, это ты, Пасюк… ты кого, мать твою, привел?
Это был мордатый и бородатый мужик с заплывшим до монголоидности лицом и вдавленным носом.
– Не стремайся, Скарабей, – успокоил его Пасюк, протягивая бутылку водки, – корешок проверенный, свой. Побазарить с тобой хочет.
Старшина схватил бутылку, притиснул к самому лицу, точнее сказать – к самой роже, и, шевеля патлатой бородищей, принялся с подозрением изучать этикетку. Изучив, удовлетворенно хрюкнул и прикрыл емкость полой искусственной шубы.
– Ты знаешь, Пасюк, – пояснил он, – я не всякую дрянь пью.
Потом, уставив заплывшие глазки на Горислава, строго спросил:
– Как фамилия?
– Гиляровский, – ответил тот, не задумываясь.
– Июдей, что ли?
– Нет, репортер.
– Ишь, мать твою! Статью, что ли, хочешь про меня писать?
– Непременно, только попозже. А сейчас мне вот что надо: я слыхал, на вашем Уровне чужие объявились? Это правда?
– Ну.
– Феерично! – обрадовался Горислав. – Местонахождение сможете указать?
– Чё?
– Где их искать, спрашиваю, знаете?
– Ну.
– И где же они?
– Ишь, какой шустрый! Все-таки, июдей…
Костромиров молча протянул старшине вторую бутылку. Повторив процедуру обнюхивания, Скарабей заявил:
