Алексей Хапров - Наследник
Когда у меня раньше заходил с кем-нибудь разговор о чем-то необъяснимом, я зачастую говорил так: пока не увижу собственными глазами — не поверю. И вот мне представилась такая возможность. Внезапное появление человека, который давным-давно считался пропавшим без вести, иначе, как таинственным, не назовешь. Поначалу я возликовал. Я испытывал безмерную радость, что оказался в числе немногих избранных, кому дано соприкоснуться с чем-то аномальным, необъяснимым. Но теперь во мне вдруг, по какой-то неведомой мне причине, зародились сомнения относительно правдоподобности увиденного. Правда, эти сомнения были чисто интуитивными. Объяснить же их детально я, как ни старался, так и не смог.
Внешний фон произошедшего казался безупречным: зеленый туман, упоминавшийся во всех легендах, связанных с Голосовым оврагом; внешний вид, а также манера разговора человека в картузе, вполне соответствовавшие эпохе, к которой он себя относил. Но что-то во всем этом мне все равно казалось не так. Я никак не мог избавиться от ощущения, что появление "пришельца из прошлого" связано с каким-то дьявольским замыслом.
"Но ведь Карпычев своего деда признал", — возразил сам себе я…
Забрезжил рассвет.
Я поднялся на ноги, открыл люк и выглянул наружу. Солнце едва поднялось над горизонтом. Землю окутывала влажная дымка. Воздух был наполнен свежестью. Вдали блестело озеро. На его берегу копошились, раскладывая снасти, рыбаки. У меня защемило сердце. Как бы мне хотелось оказаться сейчас среди них!
Я вдохнул полной грудью и, почувствовав легкое головокружение, закрыл глаза.
— Подсади, — раздался рядом со мной голос Радика.
Я приподнял мальчика и помог ему закрепиться на крае люка. Мой спутник высунул голову наружу и, щурясь от удовольствия, подставил лицо встречному воздушному потоку.
— Долго так не виси. Простудишься, — предупредил его я. — Воздух сырой. Просквозит.
Радик внял моему предостережению и вскоре спрыгнул вниз.
— Дядь Жень, — окликнул он меня и продемонстрировал пустые баклажки. — Воды больше нет.
— Наберем на ближайшей остановке, — спокойно сказал я, полагая, что ждать оную придется недолго.
Но в отличие от ночи, когда наш состав кланялся практически каждому светофору, в дневное время его постоянно сопровождал зеленый свет. Поезд прервал свое движение лишь после полудня, прикорнув на каком-то мелком товарном полустанке.
Мы выглянули в люк, поводили глазами по сторонам и, заметив невдалеке гидрант, который торчал между путями, рядом с небольшой будкой (очевидно, это была "слесарка"), отодвинули дверную створку, и со всех ног бросились к нему. К этому моменту в наших горлах уже настолько пересохло, что мы не могли думать ни о чем другом, кроме как о глотке живительной влаги.
Утолив жажду, и наполнив водой емкости, мы стали умываться. Настроение у нас приподнялось. Мы весело фыркали, соревнуясь, у кого это получится забавнее, и в шутку брызгали друг на друга. Мы до того развеселились, что даже не заметили, как к нам подошли.
— Вы кто такие? — внезапно раздалось в наших ушах.
Грубый, чуть хрипловатый голос прозвучал столь неожиданно, что я даже вздрогнул.
Возле "слесарки" стоял какой-то чумазый человек в грязной оранжевой спецовке с ломом в руке, и изучающе смотрел на нас.
"Путевой обходчик, — догадался я. — Принесла его нелегкая".
— Да мы просто мимо проходили.
Но обходчика мое объяснение не удовлетворило. Его взгляд не сходил с моего лица. Он становился все пристальнее и пристальнее.
— Значит, мимо проходили? — подозрительно пробормотал он.
Мне стало неуютно. Я суетливо отвел глаза. Радик почуял неладное.
— Пап, пойдем, — дернул меня за рукав он.
Я нагнулся за баклажками, взял их в руки, и, стараясь держать себя как можно естественней, направился обратно к вагону. Мой спутник последовал за мной. Мне стоило немалых усилий, чтобы не оглянуться. Взгляд обходчика ощущался настолько явственно, что моя спина буквально горела.
Навстречу нам шел Рыжий с пустым ведром в руке. Очевидно, ему тоже требовалась вода. Мы приветственно вскинули руки.
— Как самочувствие? — поинтересовался он.
— Как после пребывания в бетономешалке, — нашел в себе силы пошутить я.
Запрыгнув в вагон, я задвинул дверную створку, и украдкой выглянул из люка. Рыжий стоял возле обходчика. Тот что-то горячо ему выговаривал. По тому, как они опасливо косились в нашу сторону, я понял, что речь шла обо мне.
— Ну, что там? — беспокойно спросил Радик.
— По-моему, меня засекли, — упавшим голосом ответил я. — Черт! Дернуло же меня вылезти наружу!
— Рванем, пока не поздно?
— Погоди, — остановил его я. — Может, все еще не так страшно. Может, в нас попросту заподозрили "зайцев", только и всего.
Мне так не хотелось покидать наше движимое пристанище, что я был готов цепляться даже за самую последнюю надежду.
Железнодорожники тем временем скрылись в будке. Когда они появились обратно, на Рыжем буквально не было лица. Он засеменил вдоль поезда. Обходчик же побежал в сторону станции. Видимо, за подмогой. Я понял, что мои надежды тщетны.
— Придется уходить, — с досадой произнес я. — Подождем, пока наш проводник залезет к себе, и делаем ноги.
Но тут произошло то, чего мы никак не ожидали. Поравнявшись с нашим вагоном, Рыжий вдруг подпрыгнул и закинул затвор. Заперев нас снаружи, он пустился наутек, пригнув голову, словно в него кто-то целился.
Я подскочил к двери и попытался ее сдвинуть. Та не поддавалась. Я стал нервно дергать ее то вперед, то назад, но все без толку.
Мое сердце заколотилось, как сумасшедшее. В голове застучали молоточки, а в животе словно зашевелились мириады цепких паучьих лапок.
Я принялся в исступлении колотить ногами по двери. Конечно, я понимал, что таким образом ее не открыть. Просто мне нужно было выплеснуть наружу раздиравшую меня злость. Злость прежде всего на самого себя за собственную неосторожность и непредусмотрительность.
Радик в растерянности смотрел на меня.
— Дядь Жень, — чуть не плача, проговорил он. — Нас, что, поймали?
— Черта с два! — ободряюще крикнул я. — Сейчас выберемся!
Так глупо угодить в ловушку? Ну, уж нет! Я стал нервно водить глазами по сторонам.
Люк? Через него сможет пролезть только Радик.
Стены? Их не пробить.
Крыша? Отпадает.
Пол? Тоже… А, впрочем, стоп!
Я попрыгал на месте. Сломать его, конечно, не удастся. Больно крепок. А если попробовать его разобрать? Правда, голыми руками этого не сделать.
Я принялся осматривать валявшиеся на полу железки. Но из того, что могло подойти, обнаружилась только стамеска. Это, конечно, не спасение, но все-таки лучше, чем вообще ничего.
Я снова выглянул в люк. Мои зубы сжались. Вдали обозначились три человеческие фигуры.
— Беги! — крикнул я Радику. — Вылезай из люка и беги!
— А ты? — с волнением спросил он.
— Если успею — выскочу!
— Я без тебя не уйду! — решительно отрезал мальчик.
У меня не было времени с ним пререкаться. ДорогА была не то, что каждая минута, а каждая секунда.
Я изо всех сил принялся долбить стамеской по полу. Но составлявшие его доски смыкались слишком плотно, из-за чего она проходила внутрь с превеликим трудом.
Я с горечью осознал, что мне не успеть.
— Беги! — еще раз крикнул я Радику. — Авось доберешься как-нибудь сам!
— Нет! — выкрикнул он. — Я тебя не брошу!
Его глаза покраснели. В них появились слезы.
Я обреченно откинул стамеску в сторону. Мой спутник вытащил из рюкзака игрушечный пистолет и крепко сжал его в руке.
И тут снизу внезапно раздалось характерное шипение. Это отпускались тормоза. Вагон дернуло. Состав тронулся. Прозвучал тепловозный гудок.
Я встрепенулся. Вот так удача!
Я кинулся к люку. К нам приближались три милиционера. Они стали отчаянно размахивать руками, сигнализируя машинисту, чтобы он затормозил. Но тот то ли их не видел, то ли не придал их призывам никакого значения. Поезд продолжал набирать ход.
— Давай, родимый, давай! — истошно завопил я. — Не останавливайся!
Я высунулся наружу и состроил пальцами руки в адрес своих преследователей неприличный жест.
— Вот вам! Видели?
— Ура! Ура! — радостно прыгал Радик.
Меня наполнило чувство признательности. Правда, я не знал, кому ее адресовать. Чистой ли случайности, Божьему ли провидению, или некоему ангелу-хранителю, взявшему меня под свою защиту.
("Мой папа просил тебе передать, чтобы ты ничего не боялся. В трудный момент он нам поможет").
Осознание того, что, пребывая на волосок от беды, я, в конечном итоге, все же оказался спасен, придало мне воодушевление. Я едва удержался, чтобы не пуститься в пляс вместе со своим спутником.
