Наталья Солнцева - Пассажирка с «Титаника»
– Это… не я…
– Заткнись! Или я сверну тебе шею! – замахнулся хозяин. – Куда подевался пленник? Сквозь стены прошел?
Он грубо выругался и ударил Хасу по щеке. Ее голова мотнулась, а между губами выступила кровь.
Тахме попятилась. Больше всего ей хотелось убежать подальше отсюда. Спрятаться и затаиться. Авось Плутон пощадит ее. Но бежать было некуда. Девушка упала на колени и взмолилась:
– Я не виновата… провалиться мне на этом месте, если вру…
– Провалишься! – заверил ее Плутон. – Я устрою!
Через час он выдохся и понял, что «чертовок» бес попутал. Старухе незачем рисковать жизнью из-за чужого мужика, которого она в глаза не видела. Балычев не приводил «шпиона» в дом. Втащил его, бесчувственного, в подземелье прямо из оврага через замаскированный вход. Для того и бросовую землю выкупил, и забор соорудил. Чтобы местные грибники не шастали, обходили стороной.
Балычев заметил слежку еще на кладбище, но отрываться не стал. Заманил «шпиона» в поселок, затем в овраг. Запер его в пещере. А тот сбежал!
Выпустить пленника могли только Хаса или Тахме. Зачем это им понадобилось? Вот вопрос.
– Кто из вас? Признавайтесь! Иначе…
Девушки казались невменяемыми. Он нагнал на них страху, перестарался. Они мычали и тряслись в нервном ознобе.
Плутон схватил брюнетку за подбородок, та дернулась и закричала:
– Это не я!.. Не я!..
Вряд ли Тахме соображала, чего добивается от нее хозяин. Ее обуял животный ужас, помутил рассудок.
Хаса выглядела не лучше. Избитая, в крови и ссадинах, она замкнулась в себе. Что бы ни спрашивал ее Плутон, девушка мотала головой и плакала.
Ключи от подземелья были на месте. Отпечатков пальцев с них не снимешь. Не вызывать же криминалистов?
Плутон впервые пожалел, что не обзавелся необходимыми принадлежностями для собственного пользования. Сейчас бы все выяснилось без лишних движений.
Осмотр обуви ничего не дал. Обе «чертовки» накануне шастали по коридорам в пещеру и обратно, и установить, кто из них вывел узника, не представлялось возможным.
– Дьявол бы вас побрал! – вызверился Плутон, остывая. – Вы меня подставили! Чертовы шлюхи! Твари! Я запру вас в могиле, и будете там сидеть, пока не признаетесь!..
«Могилой» назывался специально отгороженный отсек в подземелье, куда хозяин сажал провинившихся. Хаса и Тахме незаметно переглянулись. Сейчас «могила» послужила для них отсрочкой приговора…
Москва
До города Лавров добрался на автопилоте. Голова кружилась, тело покрылось испариной от слабости. На затылке он нащупал болезненную опухоль.
Все, что произошло с ним в плену у Плутона, было подернуто обморочной дымкой. Слова путались, предметы и лица расплывались. Он о чем-то спрашивал Плутона, тот что-то отвечал. Кажется, речь шла об убийстве Генриха. И вроде бы хозяин пещеры признал свою вину. Правда, сыщик так и не понял, каким образом Плутон-Балычев прикончил стоматолога.
И что дальше с этим делать? Идти в полицию?
Он засмеялся, тут же скривившись от боли. «Двойного агента» наверняка прикрывают спецслужбы. Знают о его художествах, но терпят. Видимо, ценят его услуги. До него не дотянешься.
– На кой я ввязался в эту свистопляску?
Лавров подумал о том, что Доре безразлично, отчего и как умер Генрих. Какова бы ни была причина, жениха не вернешь.
– Может, бросить все? – процедил Роман, сворачивая на свою улицу. – К черту Плутона с его загробным царством! Он свихнулся! Вероятно, на нем много крови, и от этого крыша поехала. Такое случается. Внешне человек как человек, а внутри выгорел дотла.
«С кем ты разговариваешь, Рома? – осведомился внутренний голос. – Сам с собой? Плохой признак!»
Сыщик выругался и притормозил. Наконец-то он дома. Надо бы позвонить Глории, авось приедет, осмотрит его ушиб. Вдруг опять сотрясение?
«Я просто хочу видеть ее», – признался себе Лавров, набирая знакомый номер. Он предусмотрительно оставил мобильный в машине, не то бы Плутон отобрал.
– Привет. Не разбудил?
– Я еще не ложилась.
Он посмотрел на часы. Было пять утра. Окна в домах оставались темными.
– Сможешь приехать? – спросил он. – Надо поговорить. Срочно.
– Как твоя голова?
– Болит.
Он не спросил, откуда она узнала про голову. Догадалась, «увидела» в кино, которое крутится в ее сознании. Или в подсознании. Черт разберет!
– «Напиток забвения» выветрился, и боль вернулась, – добавил Роман. – Зато я лучше соображаю. Почти в порядке.
– Как ты доехал?
– Твоими молитвами.
– Хорошо, я скоро буду. Жди.
В квартире он первым делом сбросил грязную одежду и улегся в ванную, смывать с себя следы пребывания в «преисподней». Неужели Балычев – псих?
«А кто не псих? – размышлял сыщик, ощущая, как вода уносит усталость и стресс. – Расскажи я кому-нибудь, что видел и слышал этой ночью, меня тоже примут за сумасшедшего. А разве смерть Генриха – не безумие? Кто поверит, что его убили? В здравом уме – никто».
Он вспомнил Хасу, которая на свой страх и риск вывела его из каменных коридоров, и призадумался. Зачем она пошла против воли Плутона? И что ей грозит за это?
– Смерть! – выдохнул он и с головой погрузился в душистую пену.
Плутон не простит девчонке предательства. Убьет, как пить дать.
Роман вспомнил, что блондинка была похожа на робота: глаза пустые, как у куклы, речь монотонная. Тогда в подземелье он не думал об этом. Только сейчас он попытался объяснить себе поступок Хасы и не смог. Может, дуреха в самом деле прониклась к нему нежными чувствами?
– Слишком просто, – произнес он, вынырнув из ванны.
Стоя перед мутным от пара зеркалом, вытерся и укутался в махровый халат. Его знобило и подташнивало. Пришло понимание, что он чудом остался жив благодаря танцовщице канкана. Хаса может дорого заплатить за свою доброту.
– Выходит, я у нее в долгу? – спросил Лавров у отражения в зеркале.
Видок еще тот. На лице нездоровая желтизна, веки опухли, под глазами мешки. Прикоснувшись к затылку, он застонал.
Вскоре приехала Глория. Разделась в прихожей, отказавшись от его помощи, прошла в гостиную. Шерстяное кофейное платье до колен, темно-коричневый шарф. Волосы пахнут мятой. Как он когда-то завидовал ее покойному мужу! Как мечтал остаться с ней наедине, обнять… поцеловать ее теплые сухие губы…
– Тебя Санта привез?
– Кто же еще.
– Извини, у меня не убрано.
– Я привезла таблетки. Заскочила по дороге в ночную аптеку.
– Спасибо…
Где прежняя непринужденность? Где искренняя радость от встречи? Глория смотрит на него с заботой. А он бы хотел увидеть в ее глазах любовь.
– Как Санта? Не скучает по деревне?
– Я сняла ему квартиру этажом ниже, – ответила она, роясь в сумочке. – Он возит меня, куда требуется. А в свободное время гуляет по Москве. Ждет не дождется возвращения в Черный Лог. Впрочем, я тоже.
– Позвони ему, пусть поднимется, выпьет чаю.
– У тебя есть хорошая заварка?
– Что-нибудь найдется.
– Что-нибудь Санта пить не станет. Садись, я осмотрю твою голову.
Глория осторожно ощупала место ушиба и вынесла утешительный вердикт:
– Жить будешь, но придется полежать пару дней.
– Невозможно, – возразил он. – Из-за меня погибнет ни в чем не повинная девушка.
Он торопливо рассказал о Балычеве, о подземелье и танцовщицах канкана.
– Этот урод держит их взаперти. Он привык убивать. Ему ничего не стоит прикончить любого. Он не знает жалости.
– Судя по тому, что ты благополучно вернулся домой, Плутон доверяет своим девицам. Иначе где бы Хаса взяла ключи, чтобы выпустить тебя на волю?
– Я обязан ей жизнью.
Глория молча пожала плечами. Разубеждать Лаврова было бы напрасной тратой времени. Она пришла не за этим.
– Кто тебя просил лезть в тот овраг? Установил адрес Балычева, и довольно. Людей губит любопытство. На что ты рассчитывал?
Сыщик вздохнул и развел руками.
– Я поступил опрометчиво. Зато я попал в катакомбы. Мне бы в голову не пришло, что находится под домом. Один из подземных коридоров ведет до оврага, но другие могут тянуться дальше.
– Это бывшие каменоломни, – обронила Глория.
– Откуда ты…
– Я посмотрела в инете, – солгала она. – После твоего звонка. Поселок Рудное построен на месте, где раньше разрабатывали камень для строительства. Каменоломни давно заброшены, часть из них обвалилась.
– Ты бы видела пещеру!
– Вероятно, Балычев расширил ее.
– Как, по-твоему, он убил ресторанную певицу, менеджера и жениха Доры? Какой новый способ изобрел?
– Все новое – хорошо забытое старое.
Лавров взволнованно ходил по комнате из угла в угол.
– Я не могу допустить, чтобы он расправился с моей спасительницей.
– Как ты собираешься ему помешать?
– Пойду и застрелю эту мразь!
– Ах, мой благородный рыцарь, – усмехнулась Глория. – Боюсь, уже поздно. Твой подвиг ничего не исправит.
