Анатолий Безуглов - Черная вдова
"С попутчиком, кажется, в порядке", - подумал удовлетворенно Валерий Платонович. Он переоделся в спортивный костюм, пристроил чемодан под сиденье и сел, блаженно откинувшись на спинку. С этой минуты профессор как бы начисто забыл Москву, связанные с ней хлопоты и неприятности, решив до возвращения ни о чем не думать.
Вскоре поезд тронулся, и в купе вошел сосед.
- Ну, что же, будем знакомиться? - весело сказал он. - Мансур Ниязович Иркабаев.
- Рад познакомиться, - чуть наклонил голову Валерий Платонович, и, назвав себя, спросил: - Из Узбекистана?
- Совершенно верно, - улыбнулся Иркабаев и уточнил: - Из самой жемчужины Узбекистана - Ферганской долины... А вы москвич?
- Москвич, - кивнул профессор.
- И куда едете, если не секрет?
- Какой секрет, - вздохнул Скворцов-Шанявский, потерев правый бок. Лечиться.
- О, я тоже в Трускавец! - радостно сказал Мансур Ниязович, но радость в его глазах быстро сменилась грустью. - Век бы не видел этого курорта, "Нафтусю"! - Он провел рукой по пояснице.
- Почки? - сочувственно осведомился Валерий Платонович.
На лице Иркабаева промелькнуло страдальческое выражение.
- Шесть лет как наградили...
Профессора удивило слово "наградили", но расспрашивать посчитал невежливым.
Вошла проводница, чтобы взять билеты. Мансур Ниязович спросил, есть ли кипяток.
- Чай будет минут через пятнадцать, - сказала проводница.
- Прости, невестушка, но заварка у меня своя, - улыбнулся Иркабаев.
- Пожалуйста, титан - в конце коридора.
Попутчик профессора достал из сумки заварной чайничек, расписанный восточным рисунком, сыпанул в него добрую пригоршню чая и вышел. Когда он вернулся, купе наполнилось знакомым профессору ароматом.
- Чай не пьешь, откуда силы возьмешь! - весело сказал Иркабаев, извлекая из сумки кишмиш, чищеные ядра грецкого ореха, миндаль, чуть раскрытые соленые косточки урюка, курагу и восточные сладости. В довершение всего он положил на столик неправдоподобной величины лимон.
Глядя на эти приготовления, Валерий Платонович вспомнил Самарканд. Знойное марево, синие изразцы Биби Ханым и Гури-Эмира, величественный Регистан. В тамошней чайхане профессора потчевали тем же традиционным набором угощений. Правда, он так и не понял, почему узбеки сначала пьют чай, а потом уже едят плов и другую серьезную пищу. Как бы там ни было, поездка в солнечную республику была успешной. Он был рад повторить вояж, но над его местными друзьями пронеслась буря...
Скворцов-Шанявский с благодарностью принял из рук Иркабаева пиалу с зеленым чаем, заметив:
- Сколько молодежи вас провожало...
- Сын, Ахрор, в аспирантуре, - с гордостью сказал Мансур Ниязович. - А с ним товарищи. Тоже в Москве учатся. Земляки, держатся вместе.
- Это хорошо, - кивнул профессор и взял в руки лимон, от которого все время не мог оторвать глаз. - Откуда такое чудо?
- О, таких лимонов нигде больше в мире нет! Вывел селекционер Фархутдинов! Почетный академик нашей, узбекской Академии наук!
- Полкило, не меньше, - взвесил на ладони плод Валерий Платонович.
- Больше, - сказал Иркабаев. - Но этот еще считается маленьким.
- Ничего себе маленький! - усмехнулся профессор.
- Да, да! Лимоны этого сорта, он называется Ф-2 Юбилейный, весят до двух килограммов. - Видя недоверие на лице спутника, Мансур Ниязович сказал: - Сам видел. Фархутдинов даже патент получил.
- Патент? - все еще не мог поверить Валерий Платонович.
- Вот именно! Уникальный случай, как в истории цитрусоводства, так и патентного дела.
Иркабаев знай подливал в пиалы чай, а когда он кончился, пошел заваривать новый.
За чаем и беседой время летело незаметно. Сгустилась ночь. В окне пролетали редкие огни станций. Валерий Платонович почти ни к чему не прикасался, что не ускользнуло от внимания Иркабаева.
- Обижаете, дорогой сосед, - покачал он головой. - Только чай да чай...
- Спасибо большое, Мансур Ниязович, - приложил руку к сердцу Скворцов-Шанявский. - Мне разрешили лишь сваренное, протертое... Честное слово, слюнки текут! Однако, лучше поберечься.
После визита к медицинскому светиле он, что говорится, дул на воду и строго соблюдал самую жестокую диету.
- Но орехи-то, орехи! - Иркабаев взял в руку несколько золотисто-коричневых ядрышек в симметричных морщинках. - Одна польза, и больше ничего! У нас в народе очень почитаются. А какое дерево красивое! Лист помнешь - запах!.. - Он закатил глаза от восторга. - От него комары и мошки разлетаются.
- Фитонциды, - кивнул профессор.
- Они самые, - засмеялся Мансур Ниязович. - А варенье из зеленых орехов пробовали?
- Едал, очень вкусно, - сказал Валерий Платонович. - Что и говорить, продукт хорош!
- Орехи еще нужно уметь выбирать, - поднял вверх палец Иркабаев. Если круглые, у них скорлупа толстая, ядро, стало быть, поменьше. Так что лучше покупать продолговатые. Правда, если очень тонкая скорлупа, тоже плохо - долго не хранятся... А самые вкусные и жирные орехи, если на ядре светлая пленка. - Иркабаев взял со столика одно. - Видите, оттенок золотистый?
- Вижу-то вижу, - усмехнулся Скворцов-Шанявский, - но орехов в магазинах днем с огнем не сыщешь.
- На рынке...
- Хо! Двадцать пять рублей кило! Чищеные, правда.
- У нас тоже дорого, - вздохнул Иркабаев. - А в детстве, помню, на базаре целые горы орехов! Теперь - дефицит...
Когда они легли и потушили свет, Иркабаев поинтересовался:
- Какой у вас санаторий?
- Курс лечения буду проходить в "Каштане", - ответил профессор.
- Знаю... В самом центре.
- А жить в пансионате Литфонда Союза писателей Украины, - не без гордости сообщил Валерий Платонович.
- А где он находится? - полюбопытствовал Мансур Ниязович. - Что-то не припомню такого.
- Недалеко от "Каштана"... Знаете, люблю общаться с писателями, художниками, артистами. А то каждый день наука или, так сказать, материальная сфера. Очень полезно иной раз окунуться в художественную среду. Слава богу, такая возможность имеется. Отдыхал в Доме творчества в Дубултах, это в Прибалтике. Чудное место!.. И в Коктебеле иногда провожу отпуск.
- В Крыму? - уточнил Иркабаев.
- Совершенно верно... Но самое незабываемое - Пицунда! А у вас в какой санаторий путевка?
- В "Хрустальный дворец", - ответил Иркабаев. - Второй год подряд езжу. Действительно, похож внутри на дворец! Хрусталь, слюда, все сверкает. - Он помолчал и добавил с грустью: - Но лучше быть здоровым в глиняной кибитке, чем больным в золотом тереме.
- Это точно, - подтвердил Скворцов-Шанявский.
Они пожелали друг другу спокойной ночи. Валерий Платонович за столько времени впервые засыпал без седуксена. Начало отдыха ему нравилось. Престижный вагон, приветливый, улыбчивый попутчик, с которым можно продолжить знакомство и в Трускавце, пансионат, где, несомненно, будут интересные люди...
Профессор почему-то вспомнил о молодой женщине со странным именем Орыся, с которой свела его судьба на встрече Нового года в Средневолжске. Она ведь из Трускавца. Но ее адреса и даже фамилии Валерий Платонович не знал. Интересно, встретятся они там?
Правда, особого впечатления эта женщина на Скворцова-Шанявского не произвела. Наверняка на курорте будут особы прелестного пола поинтереснее. Как на всяком курорте. Даст бог, сверкнет удача - тут уж он своего шанса не упустит.
"Если позволит желчный пузырь", - успел подумать профессор и заснул.
В Трускавец прибыли, когда уже стемнело. Попрощавшись, Иркабаев отправился в свой санаторий, а Скворцов-Шанявский попытался поймать такси. Из этой затеи ничего не вышло.
Стояла настоящая весна, теплынь, не то что в Москве. Памятуя наставления "старожила" Мансура Ниязовича, что здесь до всего рукой подать, профессор решил пойти пешком: язык до Киева доведет.
Однако, к вящему удивлению Валерия Платоновича, никто из прохожих, к кому он обращался, знать не знал и ведать не ведал, где находится пансионат писателей.
Профессор был озадачен: то ли пансионат совсем новый, то ли ему попадались несведущие люди. Знание адреса тоже не помогало. Он проплутал с час, пока не попал наконец в какой-то частный двор, где нашелся человек, толково объяснивший, где ему искать свое пристанище.
Оказывается, профессор бродил вокруг да около. Войдя через ворота, он увидел в глубине двора неказистый двухэтажный особняк. Дверь была заперта.
"Ну и порядки, - подумал Скворцов-Шанявский. - Так встречать отдыхающих..."
Он нажал на кнопку звонка. Тот прозвучал как-то удручающе казенно. Открыла заспанная женщина средних лет; лицо ее было бесстрастно, а вернее равнодушно. Привыкший к улыбкам администрации других курортных заведений, профессор был несколько шокирован.
Женщина повела его зачем-то в подвал. Перед глазами Валерия Платоновича предстало нечто вроде красного уголка, но довольно тесного, где у телевизора сгрудилось несколько человек.
Дежурная (а возможно, горничная, профессор так и не понял) приняла путевку, сделала какую-то отметку в журнале, после чего вручила Валерию Платоновичу ключ и повела его снова наверх. Отдельный номер, который предстояло занять профессору, находился в начале коридорчика.
