Золотой человек - Джон Диксон Карр
– Послушай, дружок, – произнес зловещий голос старшего инспектора Хамфри Мастерса, – ты что сделал со стариком?
– С каким стариком?
– С сэром Генри. Он говорит, что ты влепил ему в нос снежком.
Ник медленно сосчитал до десяти. Интересно, долго ли еще будет продолжаться обсуждение этого дурацкого случая?
– Ничего подобного. Я только сбил с него цилиндр. А в нос ему влепила мисс Стэнхоуп.
– Ладно, надо быть осторожнее. Как идет расследование? Есть подвижки?
– Послушайте, сэр, я не могу сейчас говорить…
– Вот как…
– Но поверьте, отрабатываются все направления, и одно из них ведет прямо к тому, чего мы хотим.
Мастерс присвистнул:
– Точно? Отличная работа, Ник. Если это то, чего мы хотим. А что думает сэр Генри?
Ник перевел взгляд на кожаный диван. Однако Г. М. в комнате не было. Он ушел, причем для человека его комплекции на удивление бесшумно. Впрочем, в его отсутствие Ник мог высказать свое мнение.
– Он ничего не говорит. Занят представлением с фокусами, которое собирается устроить сегодня во второй половине дня. Ему здесь достался по случаю реквизит иллюзиониста, некоего Великого Кафузалума.
– Господь всемогущий! – прошептал после короткой паузы Мастерс.
Здесь можно вспомнить, что магия была любимым хобби старшего инспектора Мастерса, хобби, которым он увлекся благодаря глубокому опыту работы с карточными шулерами и фальшивыми медиумами. Вот почему Ник приготовился с почтением выслушать все, что тот скажет. Мастерс и впрямь рассказал немало интересного.
– Но что же здесь не так, сэр? Он говорит, что знает принцип всех трюков.
– О да! Принцип он знает. Знает, как это делается. И кой-какую мелочь может показать. Но исполнить настоящий трюк ему не по силам. Он неуклюж, как медведь в зоопарке. Ведь даже для достижения небольшого эффекта требуются недели тренировок. А тут он берется за весь реквизит… Хотя…
Ник слышал тяжелое дыхание Мастерса на другом конце провода.
– Скажи-ка мне, – задумчиво произнес старший инспектор, – он твердо настроился провести это представление?
– Да.
– Ни о чем другом не говорит, а когда ты спрашиваешь о деле, только бросает злобные взгляды?
– Да.
– Что ж, я так и подумал. В таком случае оставь его в покое, – беззаботно посоветовал Мастерс. – Я уже видел, как такое случалось с ним раньше. Он поможет тебе поймать убийцу и, возможно, нашего похитителя драгоценностей заодно.
– Но как он может поймать убийцу, распилив женщину пополам или вытащив изо рта цветную ленту?
В ухе у Ника трижды щелкнуло.
– Ваши три минуты истекли, – сообщила девушка на коммутаторе.
– Позвоню позже, – сказал Мастерс, и связь прервалась.
Кристабель, уже надевшая очки для чтения в огромной белой оправе, сидела у стола и с выражением глубокого интереса читала утреннюю газету. В такое утро, как это, подумал Ник, доставить почту мог только настоящий герой.
– Если вы ищете сэра Генри, – заметила Кристабель, не поднимая глаз, – то, вероятно, найдете в маленьком театре. Сказал, что собирается заполучить в помощницы Бетти и Элеонору.
Ник уже почти дошел до двери, когда она заговорила снова:
– Э-э… мистер Вуд!
Он обернулся.
Кристабель сняла очки.
– Я заглянула к мужу перед завтраком. Ночь была легкая, и температура почти нормальная. Он ведь сможет говорить сегодня?
– Мы так думаем, миссис Стэнхоуп.
– И… мистер Вуд! – Ник понял, что вот сейчас она скажет о Бетти. Но Кристабель передумала и снова надела очки. – Нет, ничего.
Поднимаясь наверх, Ник заглянул в комнату Дуайта Стэнхоупа. Хотя шторы были раздвинуты и тусклый дневной свет рассеивал сумрак, в углу по-прежнему горела лампа. Хэмли, весь в черном, выглядел даже более изнуренным, чем лежащий в кровати хозяин дома. Ему и впрямь было на что пожаловаться. Увидев в Нике родственную душу, Хэмли излил обиду ему:
– Скажу прямо, я сыт по горло. Если старина Ларкин хотел, чтобы я свалился и уснул прямо в коридоре, лучшего и придумать было нельзя.
Оба говорили полушепотом.
– Не спали всю ночь?
– Да. Но дело не в этом. Такое здесь постоянно. Джек Эмори сменяет меня через десять минут. Однако уже в три пополудни мне нужно вернуться. И вчера было то же самое. Помните, когда вы с мисс Бетти спустились вниз, меня вызвали ровно в три?
Ник кивнул. Хэмли потер ладонями глаза.
– Хозяин, бедняга, здесь ни при чем. – Он кивнул в сторону кровати. – Это все чертов Ларкин. Говорит мне: «В четыре часа, дружище, в маленьком театре представление; смотри не пропусти». Боже правый! Будто зазывает посмотреть, как Томми Фарр нокаутирует Джо Луиса!
– Ш-ш-ш!
Кровать из тяжелого темного дерева стояла изголовьем к правой стене. На прикроватном столике Ник заметил два пузырька с лекарствами на блюдце, ложку, граненый стеклянный кувшин с водой и бакелитовую чашку. Строгие темно-синие тона комнаты, похоже, подействовали и на Хэмли. Он вытер со лба выступивший от усталости пот.
– И вот что я вам скажу: прошлой ночью здесь и вполовину не было так жутко.
– Ничего не случилось?
– Нет, не сказал бы. Хотя мне не раз казалось, что кто-то смотрит на меня от двери.
– Это только воображение.
– Может, да, а может, и нет, – раздраженно ответил Хэмли. – Опять же, одежда то пропадает, то снова появляется. Или вот хозяин тайком покупает одежду, которую я никогда раньше не видел. Скажете, воображение, однако вот он лежит, раненый, с тремя сломанными ребрами. Господи! – внезапно добавил он и повернулся. – У него ж глаза открыты.
В этих словах, совершенно банальных, чувствовался суеверный ужас, вызванный прежде всего состоянием пониженной жизнеспособности хозяина дома. Хэмли словно говорил о покойнике.
Они вместе тихонько подошли к кровати. Отодвинув кресло с синей подушкой, Ник наклонился. Темные, с проседью волосы Стэнхоупа были лишь слегка взъерошены. Тело под пуховым одеялом выглядело немного располневшим из-за наложенной на ребра повязки. Руки лежали поверх одеяла с растопыренными пальцами. Лицо было словно размякшим, как бывает у человека в первые минуты после пробуждения; выражение покоя и безмятежности портили лишь кровоподтеки сбоку на голове. Но они, за исключением синяка под ухом, были скрыты волосами и подушкой, в которой наполовину утопала голова раненого.
Его глаза, как и сказал Хэмли, были широко открыты. Взгляд двигался безо всякого любопытства, словно изучая потолок.
– Мистер Стэнхоуп, – прошептал Ник.
Глаза двигались то влево, то вправо. Пальцы одной руки дернулись, как будто он хотел прикоснуться к груди.
– Мистер Стэнхоуп! Вы меня слышите?
– Он вас не слышит, – пробормотал Хэмли, дергая Ника за рукав. – Отойдите. Оставьте его в покое! Доктор сказал его не трогать.
– Мистер Стэнхоуп!
Дуайт Стэнхоуп посмотрел ему прямо в
