Нить наяды - Елена Дорош
— И что? Где результаты? Уже сколько времени прошло.
— Так они ж не наши. Работают, как могут.
— Ладно, — устало прервала Кира. — Но ты выясни: вдруг уже нарыли что-то. Если начальство спросит о поездке, скажешь — ездил в столицу по делу Сидоровой.
— Сидоровский муженек как раз свалил в Москву сразу после убийства, так что в тему. Малоземов…
— С Малоземовым я разберусь. Главное, не отсвечивай, Макс.
— Да понял я! Не первый срок мотаю!
— Сплюнь! — посоветовала Кира, и Краснов внезапно посерьезнел.
— Горячо, Кира Ахматовна?
Кира усмехнулась и перестроилась в левый ряд.
— Я тебя туда не тащила. Так что если…
— Я на ходу не переобуваюсь, товарищ майор. Если сказал, что с вами, то все. Просто хочу до конца понимать расклад.
— Я сама до конца его не понимаю, Макс, но будь начеку.
— А Сванидзе? С ней что делать? Брать будете?
— Этим я займусь сама. И… ты молодец, Макс.
Краснов отвернулся, чтобы начальница не заметила, какое довольное у него лицо.
— Докладывать по прибытии?
— Да. И регулярно.
Высадив Краснова у входа в зону вылета, Кира выехала с территории аэропорта и стала ждать Борисоглебского на стоянке перед мастерской шиномонтажа.
Андрей подъехал через час и пересел к ней в машину.
— Рассказывай, — начала было Кира, но тут же, не сдержавшись, обняла его и поцеловала. Словно они век не виделись.
Андрей хотел пошутить по этому поводу, но вдруг понял, что юморить не стоит, и просто ответил долгим поцелуем.
Начать разговор они смогли не сразу. Обоих так переполняли эмоции, что все остальное на некоторое время отошло на задний план. Наконец, Кира высвободилась из объятий и потребовала детального отчета о том, что удалось выяснить.
— Докладываю доклад, — усмехнулся Борисоглебский.
Скоро она его приучит и честь отдавать.
— К старикам Сванидзе я заявился под видом социального работника.
Кира вытаращила глаза.
— Ты? Социального работника? Да у тебя на лбу Гарвард написан!
— Так они же там не бывали и по-английски читать не умеют. Социальные работники тоже разными бывают. Я — интеллигентный и образованный, нового поколения. Это не я, а Сванидзе так сказали.
«Зря мы веселимся. Ох, зря», — подумала Кира и спросила, не было ли там их дочери.
— Она у них почти не бывает, — махнул рукой Борисоглебский, все еще преисполненный гордости своей исключительной ловкостью и сообразительностью.
Кира не смогла удержаться от улыбки, и Андрей тут же воспользовался этим, начав целоваться и лезть ей под пиджак.
Еле удалось призвать его к порядку, после чего Борисоглебский жестом фокусника достал из кармана две фотографии. Кира взглянула. Ей даже не надо было объяснять, что за человек на снимках. Она сразу догадалась, хотя не видела ни одной фотографии Константина Сванидзе.
— Здесь ему пятнадцать. На другой — тридцать, — прокомментировал Андрей.
— Странно. Они так тщательно его скрывают, что даже из личного дела в школе фото пропали, — задумчиво сказала Кира. — С одноклассниками та же история.
— То школа, а то родные. Кстати, у стариков только эти две фотографии. Жаловались, что внук с ними не общается. Занят на важной работе. И здоровье у него плохое. Часто ездит на лечение за границу. В последний раз они видели его, когда он окончил девять классов. Сфотографироваться еле уговорили. А вторую фотку им дала дочь Саша. Вернее, показала на своем телефоне, а дед Сванидзе незаметно ее перекинул себе на мобильник. Так что об этом снимке никто не знает. Старики любуются внуком втихомолку. Не беспокойся, я переснял незаметно.
«Какое хорошее лицо, — подумала Кира, вглядываясь в фотографии. — Константин в самом деле на отца похож. Немудрено, что Борисоглебская приняла его за Кружилина».
— Что теперь со снимками делать? — заглянул ей в лицо Борисоглебский.
— Для начала покажу Анзору Нодаровичу. А ты пообещай, пожалуйста, что никаких активностей пока предпринимать не будешь.
— Да я вообще не активный. Особенно после…
— Борисоглебский, ты неисправим!
Фотографии и фотороботы
Вернувшись в Питер, Кира сразу направилась к Асатиани, личности, широко известной в узких кругах.
Анзор Нодарович был легендой Комитета еще до Кириного рождения. Никто не мог точно назвать стаж его работы судмедэкспертом.
Он был всегда.
Как все порядочные грузины, Анзор любил хвастаться и часто повторял, что никто так не разбирается в психологии трупов, как он. Ему верили и восхищались, а Кира жалела.
Пожалуй, ни к кому она не испытывала такой щемящей жалости, как к этому высокому жилистому старику с руками пианиста и вечным выражением высокомерия на худом лице.
Когда-то у него на глазах погибла вся семья: жена и трое детей. Странно, но в Комитете почти никто об этом не знал, а те, что знали, не распространялись. Кира услышала трагическую историю от отца вместе с наказом присматривать за стариком и не давать в обиду. Кира несколько удивилась. Анзора Нодаровича все немного побаивались и обижать точно не собирались. Позже она поняла, что имел в виду отец. Дюжие молодцы, любившие соленые шутки, то и дело подкалывали Анзора на тему женитьбы и давали советы, как надо выбирать невесту. Сам Анзор слушал эти дебильные рассуждения с бесстрастным выражением лица, но Кира, заставшая однажды одну из таких бесед, почувствовала, что сдерживается он из последних сил. После этого она взяла над стариком шефство — разумеется, подшефный об этом не догадывался — и стала ревностно следить, чтобы его ушей не коснулась ни одна плоская шутка на тему семьи.
Наверное, Анзор Нодарович об этом подозревал, потому что относился к Кире лучше, чем к остальным. Она же при любом удобном случае старалась порадовать старика.
Кроме понимания психологии трупов Анзор обладал еще одним ценным качеством: мог разглядеть сущность человека на его фотографии. Теперь, когда у нее было два снимка Кости Сванидзе, она хотела услышать мнение специалиста.
Как обычно, Анзор ковырялся в трупе под «Сулико». Он вообще любил напевать за работой, что нередко вводило малознакомых посетителей в транс. Господи, как можно петь, разрезая труп! Он что, тащится от этого?
Кира поздоровалась и потрясла протянутый локоть.
— С чем пожаловала, Кира Ахматовна? Ты отцу мои приветы передала?
— Конечно, Анзор Нодарович.
Даже за глаза она никогда не называла его Нодарычем, как остальные, и чувствовала, что старику приятно ее подчеркнутое уважение.
— Просто так зашла или по делу?
— По делу, если честно.
— Ну так говори свое дело.
— Хочу вам фотографии показать.
— Подожди. Сейчас освобожусь.
Анзор оторвался от трупа, снял перчатки и вымыл руки. Кира исподтишка рассматривала его. Здоров ли?
Он словно почувствовал и улыбнулся ей.
— Ну
