Нить наяды - Елена Дорош
— Хочешь реанимировать? Тогда почему не идешь официальным путем?
— Не знаю.
— Считаешь, что дело слили на верхах? — спросил проницательный папа.
— Это недоказуемо, но с некоторых пор на меня в Комитете кое-кто косо смотрит.
— Большое начальство или непосредственное?
— Шарафутдинов. Причем так, будто я родину собираюсь продать.
— Он может быть замешан?
— Слишком мелкая сошка для таких решений, но между делом я посмотрела. В шестнадцатом Шарафутдинов служил в Московском ФСБ. Тогда я его не знала. В Питер перевелся через год. В принципе, мог быть в курсе.
— Только не вздумай под него копать, дочка. Мигом вычислит.
— Я и не собираюсь, — успокоила отца Кира. — Только, с одной стороны, на данном этапе мне нужна свобода действий и квалифицированные помощники, а с другой — я не уверена, что стоит выходить из подполья. Как бы хуже не стало.
— В любом случае тебе нужна крыша. Иначе влепят за превышение и самоуправство, — заявил Ахмат Сергеевич и поднялся. — Позвоню-ка я Мише. У нас с ним уговор. Если звоню и называю Мишкой, значит, просто потрепаться хочу. А если товарищем генералом, то дело серьезное.
— Может, не стоит, пап? Не хочу еще и Михаила Константиновича втягивать.
— Ты рехнулась? Занимаешься подпольным расследованием, не ставишь в известность начальство и еще выпендриваешься? И сколько ты собираешься так действовать? Да за тобой уже поди ходят!
— Два дня назад срисовала, — качнула головой Кира.
— Ты дура или как? — взвился отец. — Вылетишь с желтым билетом к чертям собачьим!
Стукнув кулаком по столу, Ахмат Сергеевич вышел в коридор за мобильным телефоном, но вдруг вернулся и сел напротив.
— Что, пап? — почему-то испугалась Кира.
Не хватало только довести до сердечного приступа еще и отца. Зачем она вообще повесила на него свои проблемы?
— Мишка тоже в теме мог быть. Еще в две тысячи шестом.
— Что ты хочешь сказать?
— Не стоит мне ему звонить, дочка, вот что.
Кира взглянула на отца и поняла. Его старый друг уже тогда имел звание и должность, достаточные, чтобы входить в самые высокие кабинеты. И уже тогда он знал многое. А что, если Михаил Константинович и был одним из тех, кто свел дело маньяка-сатаниста на нет?
Ахмат Сергеевич молчал и выстукивал на столе пальцами какую-то мелодию. Уговаривать дочь оставить дело бесполезно. И не потому, что совесть ей не позволит. Если надо, позволит. Но сейчас уже поздно. Наверняка те, кому следует, знают о ее самодеятельности и в любой момент готовы принять меры. Вот этого допустить нельзя.
— Кто еще в курсе? — оторвался он от своего занятия.
— Капитан Краснов — сам докумекал, мерзавец, — и Андрей Борисоглебский.
— Что за хрен с горы? — поднял брови Смородин-старший.
— Внук той женщины, что первая заподозрила Кружилина. Он не из наших. Дипломат.
Ахмат Сергеевич все продолжал смотреть, и Кира поняла: на кривой козе объехать отца не получится.
— У меня с ним отношения, — буркнула она.
— Деловые, что ли? Картошку вместе сажаете? — перешел на обычный тон Смородин.
— Вроде того, — кивнула Кира и, сама того не желая, хихикнула. — Вечно ты прикалываешься, пап!
— Прикалываться — не грех, между прочим. И заметь: я ничего не спрашиваю про законного мужа.
— Я это ценю. Когда будет можно, сама тебе все расскажу, ладно?
— Заметано, дочка. Но помни: если что, я всегда сижу в твоем окопе.
— Знаю, пап. Лучше посоветуй, что мне делать.
— Советы мои тебе не нужны, иначе позвонила бы до того, как вступила на скользкую тропку порока.
— Да я не об этом!
— И я не об этом. В Питере я тебе не помощник. Только хуже сделаю. Но если действия перенесутся на нашу территорию, я к твоим услугам. Если нужно землю потоптать, только скажи. Маму навещу два раза в день и свободен для ратных дел. И еще, Кира! Дедушки Рахима телефон всегда под рукой держи.
Кира уже открыла рот, чтобы поинтересоваться, зачем ей может понадобится Рахим, и тут же закрыла. Поняла.
Продолжить им помешал звонок Краснова.
— Кира Ахматовна, вы на месте? В отделе?
— Я в Москве по семейном делу.
— Правда? Так и я в Москве!
— А ты что тут забыл?
— Ваше поручение выполнял.
— Не поняла. Ты тетку в Москве, что ли, нашел?
— Ага. И вы были правы. Она узнала. Только не понял, кого.
— Ты где сейчас?
— У метро «Савеловская».
— Стой на месте. Пап, прости, я по делу, — обернулась она к отцу. — Можно твою машину взять?
Ахмат Сергеевич кивнул и ничего не стал спрашивать.
То, что поведал ей Краснов, повергло Киру в шок. Какой бы невероятной версия ни казалась ей самой, она подтвердилась. Присмотревшись к фотографии, бывшая соседка бабы Поли вдруг узнала электрика, приходившего в тот день к старухе.
— Я сначала не понял. Электрик ведь мужик. Но теперь сам вижу: баба мужеподобная. Нарядить ее в форменную одежду — за метр не отличишь. Только…
Макс отвел глаза и подергал себя за чуб.
— Вы ведь так и не сказали… Нет, если меня по-прежнему подозревают…
— Это Александра Сванидзе. Мать кружилинского сына, — внимательно глядя на Макса, сказала Кира.
— Эта? — не поверил Краснов.
— Тогда она выглядела иначе.
— А что она сделала? Убила, что ли, эту Борисоглебскую?
— Теперь я в этом не сомневаюсь, — качнула головой Кира.
Сванидзе, давно и прочно живущая в Москве, сама по себе не могла знать ни о том, что Борисоглебская копает под Кружилина, ни о ее существовании в принципе.
Надо немедленно рассказать обо всем Андрею.
Он же встречался с родителями Александры! А что, если в этот момент там находилась их дочь? Могла понять, кто перед ней, и тогда…
Кира закусила губу. Какого черта она послала к Сванидзе ни о чем не подозревающего Борисоглебского?
— И что мне теперь делать? — поинтересовался Краснов, понимая, что начальница не хочет раскрывать все карты.
Сам виноват! Спалился, так терпи!
Кира, не отвечая, судорожно выхватила из кармана телефон.
— Андрей, ты где? — еле сдерживаясь, чтобы не заорать, спросила она, когда тот ответил.
— На работе.
— Можешь встретиться со мной сейчас же?
— В принципе, я освободился. Куда ехать?
Кира чуть было не назвала адрес родительской квартиры, но вовремя спохватилась.
— Я еду в Шереметьево. Найди меня там. — И повернулась к Максу. — Садись в машину, подвезу до аэропорта. Займись Субботиной. Что, кстати, местные говорят?
— Опрашивают возможных свидетелей. Там во дворе все время мамки с ребятишками гуляют, гопники местные топчутся. Время смерти — с семи до восьми вечера, значит, могли
