Игорь Блинов - Ворона летает по геодезической

— А жаль, что Курбатов утонул, — сказал Шапиро. — Вот бы отрезать ему голову и заспиртовать.

Тьфу, подумал Ермолаев, экая скверность. Но вслух ответил:

— Да, и продать американцам.

Шапиро раскрыл манускрипт и гробовым голосом начал читать. Несмотря на закрытые ставни, подул легкий ветерок. На втором стихе в воздухе прошелестело. Сквозняк? Вот и волосы предательски встали дыбом, как синтетический парик. «Самалакфа ратта ауриххон…» Шапиро скосил глаза налево, и некто будто шлепнул его мокрой ладошкой по щеке. Показалось? Но хоть сердце и охолонуло, экспериментатор продолжал в полубреду: «Фетта мешера кабба…» Под потолком завыло и застучало, как хвостом большой собаки. Шапиро вцепился в книгу и дочитал последние слова. На мгновение стихло, но тут же послышался нарастающий гул. Он приближался, переходя в ощущаемый нутром резонанс. Запахло горелым. Преодолевая подступающую тошноту и боль в глазах, Шапиро шагнул навстречу расплывчатой тени и упал, удивившись, что не чувствует рук и ног…

Их «Ниву» преследовали. Баскаков сильно нервничал. На развилки удалось свернуть на проселочную дорогу. Дальше начинался сплошной лес.

— Оторвались, кажется! — повеселел Ахмед.

— Давай, давай, гони, — Баскаков посмотрел назад. — Вроде никого.

Когда поравнялись с домиком на отшибе, где у калитки хозяин протирал лобовое стекло потрепанной легковушки, полковник приказал остановиться. Он выскочил и махнул Ахмеду рукой:

— Поезжай!

«Нива» скрылась, а Баскаков подбежал к хозяину машины, раскрыв удостоверение:

— Милиция. Я реквизирую ваше транспортное средство для оперативного мероприятия.

Тот внимательно изучил документ, оглядел Баскакова с головы до ног и ушел в дом.

«Водитель, не валяйте дурака, остановитесь!..» — хрипел громкоговоритель. «Нива» не сбавляя хода мчалась по бездорожью, подпрыгивая на кочках. Застучали автоматные очереди, машина завиляла и, с грохотом наскочив на торчащую из земли арматуру, застыла на месте. Двигатель взревел и заглох. На мгновение наступила тишина. Где-то в стороне раздался хлопок, в воздухе прошелестело, и над тем местом, где только что была «Нива», поднялось огненное облако.

Баскаков никак не мог обогнать грузовик, кузов которого был заполнен мусором и старыми автомобильными покрышками, из груды которых уже давно тянулся дымный шлейф.

Встречные машины сигналили и мигали фарами. Грузовик проехал туннель, заполнив его облаком дыма, и остановился у обочины.

В туннель Баскаков въехал не сбавляя хода и сразу потерял ориентировку. Машину занесло. Она, высекая искры, ободрала бока и остановилась вплотную к стене. Баскаков выбрался, и пошатываясь от легкой контузии, направился к выходу сквозь едкий туман. Что-то схватило за грудь и понесло над землей. Последним, что услышал полковник, был хруст его собственных костей и хлюпанье внутренностей под колесами рейсового автобуса.

— Армия отчитывается об очередной «удачной» антитеррористической операции — нам сообщают, что автомобиль «Нива», якобы напичканный взрывчаткой, сам взлетел на воздух. У нас же другие сведения. Машина была обстреляна из гранатомета, и находившимся внутри не было дано ни одного шанса. В последнее время у нас любят переводить стрелки на американцев — вот, мол, они действуют слишком жестко в Ираке. Но Америка показывает нам пример открытости, когда все случаи злоупотреблений становятся достоянием гласности. Мы же творим беззакония на своей земле, где армия воюет против собственных граждан. И все это в атмосфере умалчивания и искажения фактов, — депутат заиграл желваками и потянулся к сигарете.

— Спасибо, что нашли время прийти к нам. Напоминаем, что у нас в гостях был депутат от правой фракции господин Серкин.

Правдин, журналист местного радио, выключил микрофон. В эфир пошла музыка.

— Спасибо, — Серкин встал и потянулся так, что хрустнули суставы. — Ух, устал.

— Тебе спасибо, — Правдин пожал ему руку. — Заходи, как будет время.

— Обязательно. Кстати, у меня есть неплохое предложение, есть что обсудить. Но это потом. И еще раз поздравляю.

«Удачный день сегодня, — подумал Правдин. — После премии отличный материал, все очень кстати. Теперь прокуратура отвяжется, не посмеют тронуть — общественное мнение тоже кое-что значит. Такой адвокат, как Гофеншефер, дело развалит в момент».

Он достал из большого конверта новенький автомобильный каталог и углубился в его изучение.

Глава восемнадцатая

Сквозь топи и болота

Вика возбужденно тараторила:

— Я все места там знаю, вы один не найдете, и рисовать я не умею, могу только на месте показать, так что я тоже поеду, и там мы пойдем, я знаю, где идти, я там тропинки знаю…

— Да нет, — поморщился Ермолаев. — Это никак не возможно.

— Почему?

— Ну ты подумай — куда я тебя повезу, к черту на рога?

— Ха! Ой, не могу… Да я там все знаю, как свои пять пальцев! Нет, без меня вам там не справиться.

Ермолаев сделал паузу.

— А если комары заедят? — привел он последний довод.

— А комаров-то сейчас и нет.

— Ну уж…

— Не комариный сезон сейчас.

— Гм…

— И думать нечего, едем вместе! Комары, хех…

В Березове Ермолаев и Вика сели на поезд, идущий до Сережкино. Вагон шел полупустой, в четырехместном купе единственным попутчиком оказался инженер из Екатеринбурга, направляющийся к отцу-пасечнику. Сосед поначалу был неконтактен, но когда в купе из приоткрытого окна стал проникать дым, подмигнул Вике и успокоил:

— Не бойся, барышня, это не пожар. Это нас паровозик тянет.

Ермолаев выглянул наружу. Состав медленно огибал пригорок, а впереди — действительно, пыхтел черный паровоз.

— Вот тебе на! — только и нашелся сказать Ермолаев.

— А это начальство местное распорядилось. Так мол и так — угля много, паровозов законсервированных много, так пусть не стоят, а пользу приносят трудовому народу.

В дверь просунулся инвалид, предложил купить фотографии Сталина. Похоже, время не властно над этими краями. Словно читая чужие мысли, сосед оживленно заговорил:

— Да, места здесь дикие. Поверишь, мил человек — в тайге остяки живут, так у них у всех фамилии одинаковые. Ей-богу. Живут в чумах, жгут лучину, и в деньгах ничего не понимают. Они шкурки сдают.

— А автобус туда ходит, где они живут? — спросила Вика.

— У-у, нет, милая, какой там автобус. Там после Сережкина топь сплошная. Они тропы знают, иногда посылают своих на ярмарку. А вообще-то у них натуральное хозяйство, охота там, оленеводство. Под охраной государства, короче говоря, как уникальное явление природы.

— Что же они покупают, водку? — поинтересовался Ермолаев.

— Да нет вроде, они отвар из мухоморов потребляют, хе-хе, — засмеялся инженер. — А так берут инструменты — ножи там, пилы, топоры — что в хозяйстве сгодится. Тэ-э-к, где она, родная (попутчик, услышав про водку, достал из чемодана бутылку чего-то цветного).

Выпили, закусили. Выпила полстакана сладкой наливки и Вика, разрумянилась и повеселела.

— Ну что, узнаешь места? — спросил Ермолаев, сбросив рюкзак на бугорок.

— Конечно, — уверенно заявила Вика. — Вон там, у развилки, сельмаг, а дальше просека в тайге, там наш лагерь был, километров десять…

За сельмагом обнаружилась лишь густая таежная стена. «Медведи здесь отовариваются, что ли?» — подумал Ермолаев.

— Как я понимаю, аналитически рассуждая, просека заросла, и нужно вооружиться большими и тяжелыми топорами, — риторически вопросил он.

Вика насупилась и часто-часто заморгала.

— Э-ва, а что мы такие расстроенные… — приободрил он ее. — Вика, будь мужчиной. Сейчас разберемся.

Она подняла голову, молча побежала к небольшому холмику, взобралась на него и несколько раз подпрыгнула. По раздавшемуся визгу стало понятно, что она заметила еще один известный ей ориентир. «Ну вот и славно, — подумал Ермолаев. — Не пропадем»…

— Они идут за нами, — с тревогой проговорила Вика, несколько раз осторожно оглянувшись.

Ермолаев заметил их уже давно, но решил не поднимать панику раньше времени.

Один — толстый, в брезентовой куртке, округлившейся на пузе. Другой — тонкий, в кожаном пальто с огромным воротником. У обоих за плечами ружья.

Через час они почти нагнали Ермолая и Вику.

— Эй, мужик, а ну постой-ка, — раздался сзади надтреснутый голос.

Ермолаев прошептал:

— Ты, Вика, иди не спеша, я их сейчас успокою.

Он расстегнул верхнюю пуговицу на куртке, остановился, снял рюкзак, картинно вытер лоб и оглянулся с улыбкой до ушей. Те двое подошли ближе. Двустволки по прежнему за плечами. «Ну, это ерунда, — подумал Ермолаев. — Пока будут снимать ружья, десять раз уложу каждого».