Елена Ханга - Третье пророчество
– Надеюсь, Дева Мария не выбрала в двадцать первом веке для своих явлений такого человека, как вы, – хмуро заметил Потоцкий. – Иначе моя вера в божественное начало может быть здорово подорвана.
– Ха! – радостно улыбнулся шведский тролль. – Весьма остроумно! Не волнуйтесь, Эндрю, меня она не посещает. И, честно говоря, мне так даже как-то спокойнее жить. Тут вопрос в другом. Можно ли надеяться, что церковь или, скажем, государство будут когда-либо заинтересованы, чтобы оглашать публике божественные послания? Ватикан почти целое столетие прятал по своим сундукам и сейфам то, что Святая Дева Мария сообщила трем португальским детям – сообщила, заметим, в надежде на то, что это станет достоянием общественности. И кто встал на пути Божьего промысла? Армия епископов и кардиналов во главе с папами. А не вспомните ли, зачем приходил на нашу грешную Землю Иисус Христос? Утвердить здесь законы Царства Божия. И кому все это тогда очень не понравилось? Церкви и государству – в первую очередь. И римская госбезопасность, естественным образом заботясь о своих интересах и незыблемости государственного организма, пресекла его деятельность, которую искренне считала преступной. Разве нет?
– Забавно, – покачал головой Потоцкий. – Наверное, сейчас вы мне скажете, что и вы сами находитесь в некоторой, так сказать, оппозиции государственным системам. К тому же государство также искренне считает преступной вашу деятельность. Следовательно... Дорогой мой герр Густавссон, у вас не просто мания величия, а какая-то ее особенная извращенная форма!..
– Ничуть, – невозмутимо сказал шведский тролль. – Я нахожусь в оппозиции государству совсем по другим причинам и тем более не собираюсь приносить себя в жертву ради человечества. И мое несомненное преимущество перед церковью и государством как раз в том, что я не окружаю себя никакими мифами и ложью. И я совершенно честно вам заявляю о своем главном мотиве – деньги. И уже потому я неисправимый грешник. Но разве это отменяет всю остальную логику? Доверять-то в этой ситуации с Фатимской историей можно только мне – вот в чем вся штука! – Тролль победно уставился на Потоцкого. – Мне абсолютно безразличны запутанные причины того же Ватикана, который решил, что тайну Девы Марии нельзя никому выдавать. Меня никак не трогают высшие государственные соображения, понимаете? Меня вообще ничего не интересует, кроме моего гонорара! Разве это не плюс для партнера?
– Вы очень интересный тип, – согласился без радости Потоцкий.
– Да нет, не нужно! Я вовсе не интересный. Я очень простой, только деньги. Два плюс два равно четыре, не более того. Но зато я надежен, как продавец товара, которым вы интересуетесь. Вот и все.
– Остается вопрос о самом товаре. Сильно сомневаюсь, что он может существовать в природе. – Сказав это, Потоцкий вдруг поймал себя на том, что всерьез погрузился в разговор, хотя вся эта история Фатимы была лишь поводом, а он-то таскается по Европе уже сколько времени совсем по другой причине. Шведский тролль был, вне всякого сомнения, очень талантливым авантюристом.
– Чем ценнее товар, тем больше всяких сомнений вокруг него, – скромно заметил тролль.
– Итак? – терпеливо напомнил Потоцкий.
– Момент слишком торжественный. Я ведь собираюсь вам открыть тайну, за которой охотилось человечество весь прошлый век.
С этими словами тролль позвонил в стоявший на столе колокольчик, и в комнате появилась белокурая Ингела в стильном белом переднике поверх черного длинного платья. В резиденции Бюро она выполняла обязанности домохозяйки, кухарки и официантки одновременно.
– Шампанского мне и нашему гостю, – улыбнулся Густавссон.
– Только очень прошу, не нужно мне предлагать пулю, вытащенную из короны Девы Марии, – сказал Потоцкий после того, как они наконец чокнулись с троллем. Троллю это понравилось.
– Вас тоже позабавила эта шутка? – обрадовался он. – Придумано в лучших традициях Святого Престола.
Речь шла об одной из двух пуль, выпущенных в 83-м году из «браунинга» турецкого «серого волка» Агджи, стрелявшего в Риме в понтифика. Позже папа подарил эту пулю монастырю в Фатиме, и епископы вложили ее в единственное отверстие, которое имелось на короне статуи Девы Марии. Легенда гласила, что диаметры отверстия на короне и самой пули оказались совершенно одинаковыми.
– С Агджой они вообще перестарались. – Тролль слегка поморщился, как морщится мастер при виде непрофессиональной работы.
– А что, если они перестарались вообще со всей этой историей? – Потоцкий уже второй раз поймал себя на том, что увлекся темой всерьез. Вопрос он задал провокационный, и ему было искренне интересно, что теперь ответит тролль.
– Как человек глубоко циничный и неверующий, я могу вам сказать, что история эта все-таки имела место. И Ватикану пришлось ее признать, – именно что пришлось, как бы он этому ни противился поначалу.
– Ну, в это неприятие можно было и поиграть для публики.
– Не сходится, – сказал тролль несколько даже печально, словно его тревожил тот факт, что его атеизм давно уже находится под угрозой. – Если бы Святой Престол сам придумал всю эту сказку, он бы не мучился так сильно почти сто лет с третьим секретом Фатимы. Нет, они бы так не рисковали, ведь скандал с секретом Фатимы в конечном итоге здорово подорвал доверие к Ватикану. Если бы они придумали все сами, получилась бы сказка попроще и повыгоднее для них.
– Ну и как же тогда быть с вашим прагматизмом? Неужели вы меня хотите убедить в том, что вы сами поверили в историю со Святой Девой Марией?
– Мой прагматизм как раз здесь и срабатывает. Как я могу отрицать очевидное? История эта случилась, и точка. Дева Мария обещала в последний свой приход сотворить чудо и сдержала слово. Тринадцатого октября семнадцатого года фотографы самых разных европейских газет с разных точек засняли толпу, в которой было более семидесяти тысяч человек, в Фатиме. Газеты лежат в архивах, вы, несомненно, и сами их видели вместе с фотографиями, господин Потоцкий. Люди тогда пришли увидеть чудо, и они его получили. Люди, которым детишки заранее рассказали, что должно случиться. И ведь случилось. Солнце словно танцевало над горизонтом, оно вертелось словно сумасшедшее и скакало по небу. Как свидетельствовали очевидцы, все это продолжалось не менее десяти минут. Странное явление можно было наблюдать с расстояния четырех километров. Что это, по-вашему, шуточки?.. Хотя, сказать откровенно, не это для меня самое главное доказательство. А все то, что происходило потом. Поведение Ватикана. Подозрительные игры, которые вел Святой Престол весь двадцатый век вокруг Фатимской истории. Вот вам главный аргумент.
* * *С этим аргументом шведского тролля Потоцкий был как раз согласен. Святой Престол как мог пытался нейтрализовать интерес к случившемуся в Фатиме более десяти лет. Но паломники шли в Португалию тысячами, и все попытки запретить новый опасный культ были в результате отвергнуты. Папу беспокоили не только паломники, – раскол и ропот стали заметны и среди епископов. Одни поверили в явление Девы Марии, другие и слышать об этом не хотели.
Среди тех, кто отнесся к чуду в Фатиме с повышенным интересом, был и епископ Эудженио Пачелли. Епископа Пачелли беспокоило в этом деле одно совпадение. Его самого хиротонировали в епископы в полдень тринадцатого мая семнадцатого года, то есть чуть ли не в то самое мгновение, когда Дева Мария впервые явилась в Кова да Ирия. Безусловно, это могло быть вовсе не совпадение, а знак свыше, который указывал ему, как следует поступить в этой затруднительной ситуации. Но даже если отвлечься от знаков свыше, такое совпадение могло сыграть особую роль в его церковной карьере. Пачелли всегда помнил об этом. Не забыл он про совпадение и после тридцать девятого года, когда он стал понтификом – папой римским Пием Двенадцатым.
Между тем весной двадцать первого года местный епископ назначил официальное расследование событий в Фатиме, случившихся четыре года назад. Специальная комиссия завершила свою деятельность только в тридцатом. И тринадцатого мая тридцать первого года, когда решено было признать свершившееся чудо, португальских епископов, впервые официально посетивших местечко Фатима, встретили триста тысяч человек. Впрочем, такое развитие событий вполне вписывалось в привычную модель поведения Святого Престола и служило еще только прелюдией перед дальнейшими загадочными событиями.
Ватикан открыл первые два секрета Фатимской Девы во время Второй мировой войны. Не всем тогда было до этих откровений. Да и особенными секретами к тому моменту эти откровения служить уже перестали. В них ведь речь шла об окончании еще Первой мировой и об угрозе и начале войны, которая уже вовсю шла. О третьем же – главном – секрете не было еще слышно ни слова.
* * *– А почему, собственно, правда интересно? – Шведский тролль словно следил все это время за ходом мыслей Потоцкого и сейчас посчитал нужным вмешаться. – Все дело, конечно, в сестре Люсии – единственной оставшейся в живых свидетельнице явлений Фатимской Девы и ее откровений. Вот где становится до жути интересно. Ничего не хочу сказать, но интересен сам факт того, что в живых из трех свидетелей остается только один, не так ли? Этакая классическая ситуация современного детектива. Ну да ладно... Как в современных детективах поступают с единственным оставшимся в живых свидетелем? За ним, во-первых, охотятся разные силы – все кому не лень. А во-вторых, его стремятся либо ликвидировать, либо полностью изолировать, если ликвидировать уже нельзя по каким-то обстоятельствам. О маленькой португальской девочке Люсии душ Сантуш очень быстро узнало огромное количество народу. Она стала частью фатимского чуда, она стала артефактом, символом. Символы нельзя уничтожать, но их можно использовать. С двадцать первого года прошлого века и по пятый год века уже нынешнего, когда сестра Люсия наконец умерла, она попадает на всю свою долгую жизнь в надежную клетку Ватикана. Скажите, Потоцкий, вам это не напоминает классическую изоляцию единственного свидетеля – свидетеля какого-то очень важного события с участием, так сказать, ха-ха, первых лиц?
