Андрей Троицкий - Любовь, похожая на смерть
– Одна просьба, – улыбнулся Гурский. – Пожалуйста, не рассказывайте никому, даже самым близким людям, что я обращался к вам с этой просьбой. А иначе…
– Вы меня обижаете, – всплеснул руками Лунин. – Ко мне приходят большие люди. И просьбы у них бывают очень экзотические. Мой бизнес построен на принципе: ты не знаешь, и я не знаю. Вот так.
– Это хорошо, это правильно, – кивнул Гурский.
Он замолчал, когда секретарь принесла несколько альбомов с фотографиями девочек. Лунин приклеился к телефонной трубке и начал что-то кричать. Гурский просидел в неудобном кресле еще полтора часа, пока не заболела спина. Он пересмотрел несколько сотен снимков, перелистал полтора десятка альбомов и не нашел ничего. Он вглядывался в незнакомые лица шлюх и думал о том, что идти ему больше некуда. Уже третью неделю он отирается в злачных местах, общается с сомнительными типами вроде этого Лунина. От физиономий девиц, торгующих телом, уже рябит в глазах, тошнота подкатывает к горлу. Но толку почти никакого.
До сегодняшнего утра во внутреннем кармане Гурского лежали фотографии трех девчонок, немного смахивающих на Аллу Носкову. Но две из них похожи только лицом, а сложение совсем другое. Одна ниже ростом и шире в кости; другая, наоборот, слишком высокая, с костлявыми коленями и патологически худыми ногами. Это бросается в глаза, этого нельзя скрыть. Девчонки отличаются от Аллы, как плохая копия картины отличается от оригинала, в который вложил душу великий мастер.
Но был у Гурского третий вариант. Ровесница Аллы, очень похожее сложение, одинаковый рост. Главное же – похожи черты лица. Волосы, уши, линия губ, немного покатый лоб, подбородок с небольшой ямочкой… Все хорошо. Однако нос чуть длинноват, а глаза посажены слишком близко. Впрочем, нос – проблема разрешимая. Его можно сломать, расплющить, порезать ножом… Конечно, это будет грубая бездарная работа, но все-таки этот вариант лучше, чем ничего. А что делать с этими близко сидящими глазами? Если в морге умело загримируют покойную, то люди, пришедшие проводить ее в последний путь, наверняка будут уверены, что женщина, лежащая в гробу, – Алла Носкова.
Но вчера вечером Гурский узнал, что девица отпросилась съездить на неделю к больной матери в Самару. На обратной дороге, пьяная, вывалилась из поезда и сломала шею. Гурский хотел явиться к шефу и сказать правду: он сделал все, что мог. Но подходящую девчонку найти не удалось, поэтому придется провести прощальную церемонию, не показывая лица пострадавшей. В закрытом гробу будет лежать изуродованная до неузнаваемости женщина. А при опознании тела в морге Солод заявит, что узнал жену по характерным родимым пятнам на плече или спине. Когда тело кремируют, поди разберись, кого сожгли. Но, зная жесткий нрав босса, начинать этот неприятный разговор не хотелось.
Гурский уже пытался осторожно прикоснуться к этой теме, но Солод начал орать как сумасшедший. Потом немного успокоился и сказал: «Прощание с покойной должно выглядеть так натурально, что все знакомые и незнакомые люди должны заплакать, глядя на прекрасную женщину в гробу. И, разумеется, на меня. Скорбящего вдовца, который не может найти утешения ни в чем, даже в молитве. Ни у кого не должно возникнуть вздорной мысли, что это не Алла. Перетряхни хоть всю Россию, но положи в гроб копию моей жены. И точка».
В тот день, пересмотрев еще кучу фотографий, Гурский ушел разочарованным. Лунин тоже хмурился и отводил взгляд, словно чувствовал свою вину. Гурский, уже потерявший надежду, побывал в агентстве, которое готовило девочек для эскорт-услуг. Проторчал в другом заведении, где работали только с очень большими людьми и за очень большие деньги. Подбирали красавиц для развлечения крупных бизнесменов и политиков. В пять вечера он вспомнил, что не обедал сегодня. Остановил машину возле первой попавшейся закусочной. Взял суп, большой кусок пиццы, кофе с молоком и сто пятьдесят коньяка. Проглотил бутерброд с супом, махнул коньяку. И стал смотреть, как по стеклу витрины ползут дождевые капли. Зажигались первые огни, куда-то спешили пешеходы. Он отхлебывал из бумажного стаканчика кофе и думал, что посыпать голову пеплом еще рано. На примете есть парочка модельных агентств. Может быть, там найдется подходящая девчонка.
Гурский поднял взгляд и за соседним столиком у окна увидел женщину, которая ела песочное пирожное и просматривала газетные объявления. В первую секунду показалось, что напротив него сидела Алла, жена Солода, и, не желая здороваться, делала вид, что увлечена чтением объявлений и никого вокруг не замечает. Это немудрено – отношения Гурского и Аллы никогда не были приятельскими. В следующую секунду он понял, что перед ним сидит незнакомая женщина, на поиски которой он потратил месяц. И мог бы потратить еще хоть год. Но вряд ли добился бы результата.
– Это судьба, – тихо прошептал Гурский. – Черт побери.
После короткого наблюдения за женщиной он сделал вывод, что она недавно осталась без работы и сейчас пытается найти новое место, но пока безуспешно. Не видно обручального кольца, значит, не замужем. У нее нет богатого любовника, нет машины. На прошлой работе зарплата была невысокой. Об этом говорили поношенное пальтецо, неновый зонт и туфли, которые давно вышли из моды. У женщины высшее образование и довольно широкая эрудиция – кроссворд на другой странице газеты отгадан полностью. Гурский пересел за столик женщины, попросил прощения за беспокойство и сразу взял быка за рога.
– Я вижу, вы работу ищете, – улыбнувшись, сказал он. – Читаете раздел: бухгалтерия и финансы.
– Ищу, – женщина смотрела на него без интереса, это был взгляд усталого человека. – А вы хотите мне предложить работу по специальности экономист?
– Почему бы и нет. – Улыбка Гурского стала еще шире. – Я по глазам вижу, что вы сегодня проходили собеседование в какой-то конторе. Но на место, куда вы хотите попасть, слишком много претендентов. Правильно?
– Правильно, – ответила женщина.
– Вообще-то я старший специалист фирмы «Соколов и компаньоны». Наша специализация – подбор кадров для иностранных фирм или компаний с иностранным участием. Соискателям, если все получится, гарантирована зарплата на уровне европейской. Плюс медицинская страховка и другие блага цивилизации. Анкета у вас с собой? Ах, да, я еще не показал свои документы. А то еще подумаете обо мне что-то нехорошее…
Гурский выложил на стол подложный паспорт на имя некоего Русланова, служебное удостоверение старшего специалиста фирмы и визитную карточку все того же Русланова.
– У меня большой опыт работы с людьми. Мне достаточно увидеть человека один раз – и все, – говорил он, пока женщина разглядывала этот бумажный мусор. – Как правило, мои выводы абсолютно точны. В настоящее время я занимаюсь подбором кадров для одной шведской фирмы, которая скоро начнет работать в России. Производят продукты быстрого питания. Еще есть вакансия в фирме по производству упаковки…
Гурский молол всякий вздор и думал о том, что лед недоверия уже растаял. Русский человек – особенный. Почему-то он всегда верит, что незнакомец, показавший какие-то сомнительные бумажки с фотографией и печатью, не может быть злоумышленником. А заговорить зубы этой женщине не составит большого труда.
– На рассмотрение и утверждение кандидатуры на какую-то должность у нас уходит около месяца, – речь Гурского лилась ровно и быстро. – Не так уж много. На первом этапе потребуются только анкета и заявление. Остальное позже. Однако в течение этого срока мы будем регулярно видеться, чтобы уточнить некоторые данные или что-то обсудить.
Женщина раскрыла сумку, достала бумажную папку, в которой лежала анкета.
– Вот, пожалуйста, – сказала она.
– Спасибо, – Гурский открыл папку, бегло просмотрел анкету. – Вера Панич. Очень приятно. У меня сегодня был трудный день. Знаете, пустые хлопоты… Иностранцы капризничали. Сами не знают, чего хотят. Значит, вы живете в Подмосковье? Могу подвезти до вокзала. И не надо благодарить.
Он уже знал во всех деталях, что будет дальше. Через пару дней Алла Носкова со своим певцом уезжают в Америку. Значит, женщина, с которой он сейчас так мило болтает, скончается через три недели. Точнее, будет убита неизвестными грабителями.
* * *В соседней камере отдыхали Толик Тузенко и Эльдар Камов. Им тоже было грустно и тоскливо, потому что путешествие закончилось в сырой вонючей каморке. Время от времени Гурский вскакивал со своего неудобного ложа и принимался мерить шагами тесное пространство. Затем он останавливался, тупо глядел на часы и думал о том, что Алла со своей компанией уже уехала так далеко, что догнать ее будет непросто. И тогда принимался стучать кулаками в железную дверь. Но никто не отзывался на стуки и крики.
Наконец появился тот здоровый сержант милиции, что собирался отделать Гурского своей дубиной. От его хамства не осталось и следа, он был приветлив и улыбчив.
