Цю Сяолун - Закон триады
18
Они покинули парк и пошли по набережной.
Весь парапет был занят людьми, которые разговаривали друг с другом, не обращая внимания на окружающих. Вскоре одна молодая пара ушла, освободив место.
– Давайте постоим здесь, – предложила Кэтрин и поддразнила его: – Как улитки, прилепившиеся к стене, используя ваше сравнение.
– Все, что только пожелает наша почетная гостья, – сказал Чэнь. – Скорее, как кирпичик в стене. Кирпичик в стене социализма. Данная метафора была очень популярна во время движения за социалистическое образование.
Она встали рядом, облокотившись на каменный парапет. Слева от них сверкал парк, напоминая «сияющую в ночи жемчужину» – сравнение, которое она вычитала в одной китайской легенде.
– Как вы успеваете заниматься поэзией при такой напряженной работе? – спросила Кэтрин.
– Если абстрагироваться от политики, в моей работе есть свои привлекательные стороны: она помогает мне сочинять стихи, дает возможность взглянуть на вещи с другой точки зрения.
– С какой именно?
– Когда я учился в университете, мне казалось, что важнее и интереснее поэзии ничего быть не может. Теперь же я не так в этом уверен. В переходный для Китая период существует много вещей, гораздо более важных для народа, по крайней мере более насущных.
– Вы как будто в чем-то оправдываетесь или пытаетесь убедить в чем-то самого себя.
– Может, вы и правы, – согласился Чэнь, доставая из кармана белый бумажный веер. – С тех пор во мне многое изменилось.
– Да, вы стали старшим инспектором, перед вами открывается большая карьера. – Она заметила на веере несколько строк иероглифов, выполненных тонкой кистью. – Можно взглянуть?
– Конечно.
Она взяла веер. На нем были написаны две строки. При вспыхивающем неоновом свете реклам она с трудом прочла их.
Я пьян. Стегнул драгоценного скакуна.Не хочу отягощать красавицу страстью.
– Ваши стихи?
– Нет, их написал Дайфу, исповедальный китайский поэт вроде Роберта Лоуэлла.
– А что означает параллель между скакуном и красавицей?
– Строки переписал для меня один друг.
– Но почему он выбрал именно эти строки? – настаивала она, помахивая веером.
– Вероятно, это его любимые стихи.
– Или какой-то намек вам.
Он засмеялся.
Неожиданно раздался звонок его сотового.
– Что случилось, дядюшка Юй? – спросил он, другой рукой прикрыв телефон, затем взял Кэтрин под руку и повел прочь, не переставая слушать.
Она догадалась, почему он возобновил прогулку. Стиснутый со всех сторон людьми, он не мог открыто говорить по телефону, поскольку сотовый телефон был сравнительной редкостью среди китайцев и сразу привлекал внимание посторонних. Они действительно ловили на себе любопытные взгляды.
Чэнь слушал с бесстрастным лицом, изредка отвечая своему собеседнику, наконец сказал:
– Спасибо, дядюшка Юй, ваши сведения очень важны.
– В чем дело? – спросила Кэтрин.
– Звонил Старый Охотник, сообщил кое-что о Гу. – Чэнь выключил телефон. – Я просил его последить за владельцем караоке-клуба и записывать на магнитофон его телефонные разговоры. Похоже, что Гу довольно крупный чин в «Голубой триаде». После того как мы с вами ушли из «Династии», он сделал несколько звонков, из них пару раз говорил о пропавшем фуцзяньце. Гу даже называл его кличку.
– О пропавшем фуцзяньце? А про Вэнь он ничего не говорил?
– Нет. Вероятно, тот фуцзянец имел какое-то задание, но они говорили на жаргоне триады. Старому Охотнику нужно сегодня вечером провести кое-какое расследование.
– Я уверена, что Гу рассказал нам не все, что знает, – заметила она.
– Гу уверял, что к нему приходил человек из Гонконга, а не из Фуцзяни. Так зачем же ему разыскивать пропавшего фуцзяньца…
Впервые они беседовали как настоящие напарники, не следя за своими словами и мыслями…
К ним подошел седой человек, протягивая ладонь с каким-то предметом:
– Эта вещь перешла ко мне по наследству. Она приносит счастье молодоженам. Поверьте, я говорю правду. Мне уже семьдесят. Государственная фабрика, на которой я работал, месяц назад разорилась. Я не сумел заработать себе пенсию, а то ни за что бы не стал его продавать.
Старик протянул им нефритовый амулет в форме цзилиня – мифического единорога с туловищем оленя и хвостом буйвола – на шелковом красном шнурке.
– По поверьям китайцев, – сказала Кэтрин, подняв глаза на Чэня, – нефрит приносит удачу своему владельцу, разве не так?
– Да, я слышал об этом, но, кажется, теперешнему владельцу он не принес удачи.
– Какой красивый шнурок.
В лунном свете лежащий на ее белой ладони амулет словно излучал нежный свет.
– Сколько? – спросил Чэнь у продавца.
– Пятьсот юаней.
– Не очень дорого, – шепнула Кэтрин своему спутнику на английском.
– Пятьдесят юаней. – Чэнь забрал у Кэтрин амулет и вернул продавцу.
– Да что вы, молодой человек! Не скупитесь на подарок своей красивой американской подружке.
– Берите пятьдесят или оставьте его себе. – Чэнь взял Кэтрин за руку, делая вид, что уходит. – Похоже, он из пластмассы.
– Да вы посмотрите как следует, молодой человек! – возмущенно сказал старик. – Потрогайте камень! Чувствуете, какой холодный?
– Ну ладно, восемьдесят.
– Сто пятьдесят. И я дам вам расписку государственного магазина, что вы заплатили пятьсот юаней.
– Сто юаней, а ваша расписка мне не нужна.
– Идет!
Чэнь передал старику деньги.
Кэтрин с интересом слушала, как они торговались. «Запроси цену аж до самого неба, а потом спусти ее до земли», – гласила одна из старинных китайских пословиц. В обществе, в котором на первое место стремительно выдвигались материальные интересы, повсюду ожесточенно торговались.
– Не могу не восхищаться вами, старший инспектор Чэнь, – сказала она, когда старик побрел прочь, зажав в кулаке вожделенную банкноту. – Вы торговались как… как кто угодно, только не поэт-романтик.
– Думаю, что амулет все-таки настоящий, а не пластмассовый. Скорее всего, какой-нибудь не очень ценный поделочный камень.
– А я уверена, что это нефрит.
– Держите. – Он положил амулет на ее ладонь и сказал, подражая голосу старика: – Для красивой американской подружки.
– Очень вам благодарна.
Лица им освежал приятный легкий ветерок. Гостиница «Мир» показалась раньше, чем она ожидала.
У ворот парка Кэтрин повернулась к Чэню:
– Позвольте угостить вас выпивкой в баре.
– Спасибо, но сейчас мне некогда. Мне нужно срочно позвонить следователю Юю.
– Вечер был замечательный. Спасибо вам.
– Вам спасибо.
Она достала из кармана амулет:
– Вы не могли бы надеть его мне? – и сразу повернулась к нему спиной, не дожидаясь ответа.
Они стояли перед входом в гостиницу, где маячил швейцар в своей красной форме, как всегда почтительно улыбаясь.
Кэтрин почувствовала, как от его теплого дыхания слегка затрепетали волоски на затылке, когда он застегнул красный шнурок, на мгновение задержав пальцы у нее на шее.
19
Проснувшись рано утром с легкой головной болью, Чэнь стал читать во вчерашней вечерней газете отчет о турнире по го между Китаем и Японией. Он уже несколько дней не позволял себе отвлечься от порученного задания.
Но в то утро он решил, что может позволить себе такую роскошь. Проходил заключительный тур соревнования между чемпионами двух стран. К тому же про японца говорили, что он отличный мастер – способен сохранять невозмутимость во время самой напряженной игры. Игрок в го, по определению, должен стремиться к победе, как полицейский обязан расследовать порученное ему дело. И итог игры представлялся Чэню своего рода символом, как и в его расследовании. Размышления над положением фишек на доске прервал звонок секретаря парткома Ли.
– Зайдите ко мне в кабинет, старший инспектор Чэнь.
– Что-нибудь новое о Вэнь?
– Поговорим, когда вы будете у меня.
– Сейчас быстро позавтракаю и явлюсь.
На часах не было еще и половины восьмого. Значит, дело срочное. Обычно секретарь Ли появлялся у себя в кабинете не раньше половины десятого.
Чэнь открыл дверцу маленького холодильника. Там одиноко лежала половинка черствой булочки, купленной им два-три дня назад в буфете управления. Чэнь размочил ее в кипятке. От его месячной зарплаты осталось совсем немного. Не все расходы, которые он позволял себе в обществе инспектора Рон, можно было компенсировать за счет выделенных ему средств. В частности, нефритовый амулет: пришлось раскошелиться на него, чтобы не уронить достоинство китайского полицейского.
Снова зазвонил телефон. Чэнь снял трубку и услышал голос самого министра Хуана из Пекина.
Министр, который прежде ни разу не звонил ему домой, выразил сильную заинтересованность в прогрессе по делу Вэнь.
