Александр Бушков - Волк насторожился
…Этот девятиэтажный дом из светло-желтого кирпича, напоминавший в разрезе мерседесовскую звездочку, прозванный в народе «дворянским гнездом», был закончен постройкой аккурат к антиалкогольному указу, и обитать там должен был народ в лице его лучших представителей. Когда разрешили перестройку и гласность, вокруг «Дворянского гнезда» закипели митинговые страсти с радикальнейшими плакатами – но, как водится, кончилось все тем, что митинги как-то незаметно рассосались, а в пару-тройку пустовавших квартир заселились все же демократы – опять-таки в лице лучших своих представителей вроде доцента Филимонова, бывшего любимца обкома КПСС, а впоследствии автора нашумевшей пьески «Шлагбаум в небесах» поэта Харисова еще парочка вовремя прозревших реформаторов. Когда Данил загонял на стоянку свой непрезентабельный «жигуль», возле подъезда как раз прогуливал дорогущую китайскую собачку шарпея один из этой когорты – низенький раскосый майор Елдыбаев, сагаец, в последнее время производивший свои корни от легендарного Елди-гей-нойона, сражавшегося некогда с Чингисханом. В свое время Елдыбаев угодил в военное училище по разнарядке для малых народностей, а потом попал в Афганистан, откуда вернулся с парочкой орденов и шрамом на голове, пару лет смирно просидел секретарем дивизионного парткома в местном гарнизоне, а за пару месяцев до ГКЧП принародно сжег партийный билет и объявил себя демократом. В первые дни путча его как-то не было видно, однако двадцать первого августа Елдыбаев объявился у осажденного демонстрантами обкома с учебным автоматом на перевес, так что к раздаче медалек успел. Злые языки поговаривали, что его эффектный шрам происхождения не боевого, а коммерческого – якобы Елдыбаева, втихую толкавшего моджахедам казенный бензин, шарахнул по голове прикладом не сошедшийся в цене курбаши, после чего майора и спровадили в Союз, чтобы не портил серьезным людям торговлю своим жлобством. Однако газетку, посмевшую уязвить нынешнего сокола демократии намеком на былые гешефты, сокол быстренько привлек к суду, и даже высудил кое-какую денежку – поскольку искать сейчас в Афганистане неизвестно с кем дравшегося курбаши не взялся бы и сам Джеймс Бонд…
Поднимаясь по широкой чистой лестнице, Данил уже засек наружку, неизвестно, правда, чью – двое в синей «тойоте», примостившейся на самом краешке стоянки, так, чтобы при нужде моментально выехать на дорогу. Ошибаться он не мог – столь к о л ю ч и й взгляд ни с чем не спутаешь…
Привратники из холла давно исчезли, но их заменила железная дверь с кодовым замком, содержавшаяся в полной исправности. Данил, пробежав глазами инструкцию, нажал кнопки.
– Кто? – раздался вскоре голос Лары.
– Знакомый, – сказал он, наклонившись к дырчатой металлической пластинке. – Напарник, короче говоря… Замуж не раздумала, звезда моя?
В динамике послышался непонятный звук – то ли приглушенный вскрик, то ли оханье.
– Я не привидение, – сказал Данил еще тише.
Послышались новые, столь же непонятные звуки – что-то вроде возни. Данил нахмурился. Но тут же клацнул замок, и дверь чуточку отошла.
Выходя из лифта, он вынул пистолет, послал патрон в ствол. Не понравились ему эти звуки – определенно возня… Сунул «беретту» сзади за пояс и нажал кнопку звонка, встав так, чтобы при нужде моментально пнуть открывавшуюся наружу дверь, отступив на шаг.
Дверь открылась рывком, но никто оттуда не кинулся, и пистолетом в физиономию не ткнули. Пистолет, правда, все же был – красовался за поясом у генерал-майора Глаголева. Здоровенный викинг, белокурая бестия, которому следовало бы уже катить по Москве, стоял на пороге и мрачно взирал на гостя.
– Здравия желаю, ваше превосходительство, – сказал Данил.
– Один?
– Один, савсэм один…
– Ну, заходи, – Глаголев посторонился.
Едва Данил шагнул в прихожую, обитую темно-красными обоями под кирпич, «берлинский бригадир» моментально заломал ему руку, ткнул лицом в стену и упер в затылок дуло «макарова». Данил, конечно, мог бы побарахтаться не без успеха, но он ждал от шебутного генерала чего-то в этом роде и не сопротивлялся ничуть.
– Щекотно, – сказал он, расслабившись. – За поясом, сзади…
Глаголев вытащил «беретту» и быстро, профессионально охлопал всего в три секунды.
– Больше нет, – сказал Данил примирительно. – Я ж вам не Рэмбо, в самом-то деле…
Глаголев убрал ствол от затылка, но пистолет не спрятал.
– А что это вы не в Москве? – спросил Данил светски.
– Шагай вперед, сучий выползок. Направо.
– Полегче, ваше превосходительство, – сказал Данил, двигаясь в указанном направлении. Лара так и не показалась. – Оба мы майоры, хоть у вас впереди этого звания что-то такое и болтается, я ведь обидеться могу, меня тоже учили в морду лазить…
– Налево. В дверь.
– Может, во двор выйдем? – спросил Данил, чтобы малость подзавести оппонента. – Там оно просторнее…
– Заходи, – бросил генерал, не поддавшись на провокацию.
Конечно, кабинет – стол, книжные полки, на ковре неплохая подборка холодного оружия: казачья шашка, палаш с затейливой гардой, несколько сабель, судя по эфесам, прусских, артиллерийский бебут, шпага, определенно восемнадцатого века, еще сабля, австрийская… Данил невольно засмотрелся.
– Садись.
Глаголев устроился напротив, за массивным черным столом, тоже антикварного происхождения – положительно, прибарахлился неплохо… Данил сам мечтал когда-то о такой коллекции и таком кабинете, сейчас и деньги были, но все не доходили руки. Он вспомнил о Ларином хобби и огляделся, пытаясь определить, где может прилепиться крохотная коробочка. Интересно, она и сейчас слушает?
– Ты во что втравил девчонку?
– Простите? – светски спросил Данил.
– Я спрашиваю, ты во что втравил девчонку, сучья морда?
– Ну хватит, – сказал Данил. – У меня тоже самолюбие, а свиней мы вместе не пасли. И не надо играть у меня под носом вашим табельным. Я, конечно, могу оплошать и не успеть сломать руку, но в твоей нынешней ситуации труп тебе так просто не спрятать, если умеешь это делать, конечно…
Глаголев смотрел на него так, что Данил держал себя в полной боевой готовности. Стол пинком не опрокинешь, конечно, тяжеленек, но если уйти влево в прыжке, пнуть высоченный литой шандал – есть шансы, есть…
– Во что ты втравил девчонку? – повторил генерал, уже спокойнее.
– Пистолет положи. И отдай мой.
Еще с полминуты они ломали друг друга взглядами. Потом генерал фыркнул, сунул «макаров» за пояс и толкнул через стол Данилу его ствол. Данил медленно убрал его в кобуру.
– Отвечаю, – сказал он. – Ни во что я ее не втравливал… или не втравлял, как правильно? Словом, не впутывал. А если что-то и стряслось… Знакомых ей выбирал не я. Такое объяснение устраивает?
Даже если Лара сейчас и не подслушивала, закладывать ее Данил все равно не стал бы – не по-мужски…
– Не вполне, – сказал Глаголев.
– Увы, – Данил развел руками. – Повторяю, ни во что я ее не впутывал. Придется тебе удовольствоваться моим честным словом.
– Это твоим-то?
– А чем мое хуже некоторых?
– Какая служба – такое и слово…
– Удивительно точно подмечено, – сказал Данил. – Я, между прочим, в Германии танки налево не загонял…
– Я тоже.
– А ходит слушок…
– Ну вот что, – сказал Глаголев, и его напористый взгляд на миг все-таки в и л ь н у л, – давай-ка откровенно, благо про тебя тоже говорят разное… Загонять я ничего не загонял, – он помедлил. – Бывают ситуации…
– Когда знаешь, что если не подпишешь, мира этим не перевернешь, – подхватил Данил. – Подпишет кто-то другой, а ты все равно правды не найдешь, так что проще плюнуть и подписать…
Прочитав по лицу Глаголева ответ, откинулся на спинку и расхохотался – искренне, почти весело.
– Чего ржешь?
– Руку, браток, – сказал Данил, наклоняясь через стол. – Руку, говорю, браток… Аналогично. А ведь многие, должно быть, попали в нашу ситуацию, верно?
После некоторого колебания Глаголев пожал протянутую руку, но тут же убрал свою. Глянул, впрочем, самую чуточку дружелюбнее:
– Ладно, проехали… С этим все.
– Тогда повторяю – придется удовольствоваться моим честным словом. Пытать, меня некогда, негде, да и не получится…
Глаголев нагнулся к нему, понизил голос:
– Ты мне поверь, шутки шутить не буду, – его взгляд был тоскливо-отчаянным. – Одну я уже похоронил, за Ларку глотку перехвачу кому хочешь…
– Что-то случилось? – серьезно спросил Данил.
– Она тебе говорила о могиле Чингисхана?
– Немного, – осторожно сказал Данил.
– А сам ты что знаешь?
– Краем уха…
– Не звезди. П о л н а я статуэтка попала к тебе.
– Допустим, – сказал Данил. – Значит, это все-таки был не только милицейский мальчик, но еще и ваш? Попасть-то она попала, но там на такой тарабарской грамоте писано…
