Анна Данилова - Шестой грех. Меня зовут Джейн (сборник)
— Нет! — испуганно вскрикнула она. — Нет! В том-то и дело, что нет! Поняв, что происходит и что, конечно, я дам ему денег, лишь бы только забыть эту историю, и еще — чтобы Гоша ничего не узнал… Словом, я вдруг почувствовала, что у меня нет сил даже на то, чтобы ответить ему. В голове моей словно бы заскрежетали разламывающие замерзшую землю экскаваторы и прочая мощная техника, полился бетон… Я хочу сказать, что перед моим мысленным взором пронеслись все этапы всей этой сложнейшей стройки. Этот тренажерный зал, бассейн и прочее… И все это — ради чего?! Ты не подумай, в сущности, я женщина не очень-то темпераментная. Скорее даже спокойная. Ведь все это делалось для другого — чтобы я могла удовлетворить свое чувство собственного достоинства и самолюбие. Гоша меня разлюбил, так, может, другой полюбит? Мне хотелось почувствовать себя молодой, привлекательной, иначе зачем тогда все эти деньги, когда даже с ними ты ощущаешь себя никому не нужной, брошенной?! Да, постоянные измены мужа меня подкосили, и они лишили меня, как оказалось, и разума тоже. Как я вообще могла додуматься до того, чтобы в холодное время года затеять эту идиотскую стройку?! И этот бассейн? А какие деньжищи мы вбухали во все это? Тая… Я совершила столько ошибок, столько…
— Люда, но кто же ударил Алексея? Кто его убил?
— Ох… Да… Я остановилась на том, что меня покинули силы, и я, обливаясь слезами, повалилась на подушку. Я просто упала, всем лицом вжалась в нее, и мне показалось тогда, что я проваливаюсь в пропасть.
— Людмила… Я слышала голоса! Мужской и женский. Может, вас выследила другая женщина, твоя соперница? Кто так кричал? Ты? Или?..
— Да, это кричала я. Правда, не помню, что именно. Я была не в себе. Мне было очень плохо! Я не удивлюсь даже, если выяснится, что я даже завывала… Но когда ты могла это услышать? Ведь никого же не было дома! И свет не горел ни в одном окне, и эта тишина…
— Мы были дома, и очень быстро уснули… Аллен с дороги. К тому же у нас металлические жалюзи на окнах. Даже если в доме свет и горит, с улицы ничего не видно.
— Получается, что вся эта жуткая сцена происходила в то время, когда вы были в доме?!
— Да. Мы спали… Я еще подумала тогда, что мне снится сон. Кажется, плакал ребенок, наш с Алленом ребенок…
Брови Людмилы взлетели вверх.
— Ну, сон это был, понимаешь? А когда я проснулась, то поняла, что кричали мужчина и женщина. Вот я и спрашиваю — кто так вопил?
— Сначала он говорил спокойно, знаешь, вкрадчивым таким, противным голосом. А потом, когда я пролепетала что-то про любовь, его и понесло! Таечка, он говорил мне такие гнусности! Что, мол, ты думаешь, мне приятно было ублажать твои телеса? И все в таком духе. Просто отвратительные, физиологичные вещи говорил, да еще и матом ругался. Может, он думал, что я пригласила его не для романтического ужина, а для того, чтобы подарить ему ключи от новенькой машины? А тут я — со своими салатами и курицей. Правда, мерзко?
— Что случилось потом, когда вы разругались в пух и прах?
— Я рухнула на подушку, у меня закружилась голова. Думаю, я была близка в обмороку. А когда я очнулась буквально, как мне показалось, через пару минут, было очень тихо. И никто меня уже не оскорблял… Не обзывал старой раскормленной коровой. Я подняла голову — и не увидела Алексея. Звать я его не собиралась. Нет! Для меня самым лучшим в той ситуации было собрать всю эту посуду-постель в узел и убраться поскорее восвояси. И тут, когда я поднялась, чтобы все это проделать, то увидела Алексея… на полу. С пробитой головой! И эту… статуэтку… Господи, и какой только скульптор мог придумать этот ужас с факелами, крыльями, когтями?! Да это же просто готовое холодное оружие!
— Ты хочешь сказать, что, пока ты лежала в отключке какие-то пару минут, твоего любовника кто-то убил?!
— Да! Еще мне кажется, что я услышала короткий вскрик. Ну не мог же он умереть, не вскрикнув? — сбивчиво рассуждала, глотая слезы, Людмила. — Просто тогда у меня в голове все так смешалось… Думаю, я все же на какой-то миг потеряла сознание — после всего того, что услышала в свой адрес. Я поднялась, осмотрела Лешу, поняла, что он мертв, и просто-напросто сбежала. Мне требовалось немного побыть одной и все хорошенько обмозговать — куда спрятать труп, как объяснить исчезновение Алексея, если ко мне в дом заявятся люди из милиции. А что они придут — в этом я нисколько не сомневалась! А как же иначе? Все-таки он был у меня, и я, быть может, последняя, кто его видел живым. За исключением убийцы, конечно, — поправилась она в самом конце. — Вот такая история.
— Хочешь сказать, что спустя какое-то время ты бы вернулась сюда? Что-то я в этом сильно сомневаюсь…
Тут я вспомнила, что Аллен там один и ему, человеку, вызвавшемуся мне помочь в этом трудном деле, может стать обидно, что его так долго держат за дверью.
Ледяной змеей промелькнула мысль, что Аллена там нет. Что он сбежал. Почему-то вспомнилось мне золотое правило тети Жени, одно время учившей меня жить. «Таечка, дорогая, всегда надо предполагать самое худшее, и тогда, поверь, жизнь будет преподносить тебе приятные сюрпризы. Ты готовилась к самому худшему, а оказалось, что все не так уж и плохо! Да только ты оказалась подготовленной заранее…»
Вот и я тогда предположила самое худшее. Хотя что же плохого в том, если Аллен исчез? В сущности, я готова была его понять и простить. Но мне ли в той ситуации было думать о прощении? Он-то простил меня за то, что я натворила. Вырвала человека из его привычного жизненного ритма, из его среды, напугала до полусмерти и привезла в какую-то деревню (пусть и заселенную олигархами), в дом, где недавно убили человека. Кому же такое может понравиться?!
Аллена я нашла в гостиной, перед пылающим камином. Чувствовалось, что он очень гордился тем, что ему удалось разжечь такой огонь.
— Ну, как дела? Она призналась? — спросил он, и я, за время общения с Людмилой успевшая отвыкнуть от звуков его голоса, нашла его акцент очень приятным. Интересно, Людмила тоже заметила, что он говорит с иностранным акцентом?
— Нет. Она сказала, что не видела, как ее любовника кто-то ударил по голове этой штуковиной… Да, она думает, что труп еще там! В моей комнате для гостей.
— И что мы будем делать?
— Думать.
Мы вернулись с Алленом в кухню. Людмила чуть не поперхнулась водкой, очередную порцию которой она только что в себя влила.
— Послушайте, это чистая правда! Я никого не убивала! Клянусь всем, чем хотите! — бросилась она к Аллену.
— Что будем делать, Люда? — Я решила не выдавать наш с Алленом план до тех пор, пока не пойму, можно ли верить ей в том, что она не хотела меня подставить и что ее бегство связано с тем состоянием невменяемости, в котором она, как мне думалось, находится до сих пор.
— Пожалуйста, не вызывайте милицию… Давайте отвезем тело куда-нибудь подальше, спрячем… — залепетала моя соседка.
— Скажи-ка мне, почему это мы должны помогать тебе прятать тело?
— Ну хотя бы потому, что вы теперь тоже заинтересованы в том, чтобы его подольше не нашли! — захлопала мокрыми ресницами Людмила.
Признаюсь, в эту минуту все мои сомнения моментально исчезли, и я поняла, что вижу перед собой очень опасную женщину, которая не только не раскаивалась в том, что она использовала для тайных свиданий мой дом, но и намеревается в самое ближайшее время меня подставить, да еще и открыто заявляет об этом.
— Хорошо, ты права, — сказала я, взглядом давая понять Аллену, что не все так просто. — Давайте же поскорее действовать! Близится рассвет… Когда мы будем выносить тело, нас могут увидеть. К примеру, соседка тетя Аня, которая развозит молоко по домам. Она встает рано, ты, Люда, это знаешь.
— Как скажешь…
Людмила, ощутив мою поддержку и «понимание», решительным шагом направилась к той комнате, где, как она думала, все еще лежал труп ее любовника.
Мы с Алленом последовали за ней.
Людмила открыла дверь, заглянула в комнату и замерла. Потом, пробормотав что-то, пожала плечами и повернулась к нам:
— Послушайте, я ничего не понимаю… Его здесь нет!
— Кого? — спросила я.
— Леши… Он лежал вот здесь! На полу! Когда мы с ним ругались, я сидела на кровати, а он стоял вот тут. Он говорил мне ужасные вещи… Господи, вот оказалась я в этой комнате и сразу же все вспомнила… Вот, видите, у меня даже щеки покраснели. Дура! Ну какая же я дура!
— Как оказалась здесь эта еда? И вино? — спросила я, прекрасно зная, что Аллен стоит позади меня с портативной видеокамерой Нестора («Смотри, какая удобная вещь! В хозяйстве сгодится!» Я вздохнула, вспомнив своего покойного мужа. Все-таки как же мне его не хватает!) и записывает каждое слово, каждое движение Людмилы.
— Тая, да ты что?! Я же тебе сказала, что все это принесла я из своего дома! Я у тебя ничего не брала! В том-то все и дело, что мне хотелось угостить Алексея тем, что я умею готовить сама. Но где же труп?!
