Анна Данилова - Шестой грех. Меня зовут Джейн (сборник)
— И что же? Ты куда меня ведешь?
— Господи, Люда, ну посиди же со мной! Представь только, мне приснилось, будто Нестора забальзамировали живым!!! Он глаза открыл и сказал, что ему больно от этих инъекций… И глаза щиплет…
Я поставила чайник, достала две рюмки и налила в них водку.
Людмила смотрела на меня нахмурившись, словно не доверяя мне и намереваясь о чем-то спросить. Оно и понятно! К примеру: «Ты знаешь, что в твоей комнате…»
Я достала из холодильника вареный говяжий язык. Острым японским ножичком принялась нарезать его на тоненькие ломтики. Медленно-премедленно, словно задумавшись. Мысленным взором я видела, как Аллен закидывает труп Алексея на плечо («Голову я ему предварительно оберну полотенцем, которое потом выброшу. А то одежду свою испачкаю кровью…») и выходит с ним через дверь черного хода, обходит дом, добирается с передышками до ворот, потом по сугробам — к дому Людмилы…
Я нарисовала ему примерный план первого этажа, указала, где находится действующая морозильная камера, в которой Людмила замораживает все, начиная от туши оленя (у Завалистого есть друзья-охотники) и заканчивая творожными сырками и болгарскими перцами.
Мы с ним посчитали, что на всю операцию по перемещению трупа в морозилку Людмилы у него уйдет максимум минут пятнадцать.
— Знаешь, я только сейчас начинаю более или менее приходить в норму, — сказала я доверительным тоном, обращаясь к Людмиле. Она на моих глазах побледнела. — Аннету, как ты и советовала, я отвадила. Нечего держать шпионку у себя дома! Вот вернется из больницы тетя Женя, тогда мне совсем хорошо будет. Успокоюсь. Мы с ней разработаем план действий…
— Я уж думала, что у тебя случилось что-то… — бесцветным голосом произнесла Людмила и опрокинула водку в рот.
И тут мы обе напряглись — услышали шаги за дверью.
— Тая! — Людмила схватила меня за руку. — Кто это?!
— Успокойся, Люда. Это мой друг.
— Какой еще друг?! Ты что, вызвала милицию?!
— Зачем милицию? Сами во всем разберемся.
В кухню вошел Аллен. Людмила вскочила и с ужасом посмотрела на него, затем — на меня.
— Понятно, — наконец сказала она и тяжело опустилась на стул. — Я все поняла!
— Что ты поняла? — Мне тоже было трудно скрывать свои чувства. — Ты поняла, что тебе не удалось повесить на меня это убийство? Люда, как ты могла?! Как?! Что я тебе такое сделала, чтобы ты навешивала на меня свои проблемы?! Ты же знаешь, что у меня и своих полный рот! Скажи мне, что здесь произошло, пока меня не было дома?!
Людмила с вытаращенными глазами смотрела на меня и, как я понимаю, лихорадочно соображала, о чем мне можно рассказать, а о чем нельзя.
— Ты же отлично понимаешь, что я могу прямо сейчас вызвать милицию… — попробовала я пригрозить ей.
— Нет, ты не станешь этого делать, поскольку труп-то лежит в твоем доме, — усмехнулась она, но не зло, а как-то устало.
«Ну, во-первых, трупа здесь уже нет», — так и хотелось сказать мне, но я промолчала, решив, что правильнее будет приберечь эту ценную информацию до более удобного случая.
— Тем более нам надо договориться, — сказала я, ощущая поддержку стоявшего рядом Аллена. Я тогда даже и не знала, чему мне больше удивляться — тому, что произошло в моем доме, или тому, как повел себя в этой экстремальной ситуации мой французский гость! — Давай рассказывай все с самого начала! Думаю, тебе следует начать с того момента, когда ты решила, что будешь встречаться со своим любовником в моем доме.
— Тая… Я очень виновата перед тобой! Но, с другой стороны, если бы тебе, к примеру, от меня понадобилась такого рода помощь, я бы сделала все…
— Люда!
— Да, я все понимаю. Что я не имела права так поступать… Но мой Гоша совсем с ума сошел от ревности! Повсюду — камеры, никуда-то от них не деться!
— Да, кстати, о камерах. Когда ты сюда шла, ты не могла попасть в поле зрения камеры? — на всякий случай спросила я.
— Нет, это абсолютно точно. Проверено. Послушай, Тая, пусть твой друг выйдет, я не могу при нем рассказывать.
— Тебе придется, поскольку это именно он обнаружил в моем доме труп! — солгала я, чтобы усилить в глазах Людмилы степень моего возмущения. — Я пригласила человека в гости, а тут — такое! Представь себе, что он мог подумать! Будто я решила его подставить и все такое…
— Но я не подумал так… — наивно развел руками Аллен.
Я посмотрела на него страшными глазами, и выражение его лица сразу изменилось. Он выглядел теперь таким озабоченным и встревоженным, что мне показалось, будто до него только сейчас начал доходить смысл всего того, что произошло с ним за последние несколько часов.
— Хорошо, я все расскажу. Да, действительно, я решила, что наиболее безопасным местом для наших встреч будет твой дом, Тая. Ведь в той части, где находится эта комната, ты практически не бываешь, и что там происходит, в твоих комнатах, в твоем крыле дома, не услышат.
— Но я слышала ночью голоса! — возразила ей я.
— Да, я понимаю… Но мы-то с Лешей не кричали, вели себя тихо, как мышки! Да, я дура полная, что все это организовала. Я ведь принесла сюда свои простыни, фужеры… Но все равно гадко, конечно, что мы использовали твой дом. Просто мерзко и пошло! Но все это было… И я цеплялась за этого парня, как за свою последнюю надежду быть любимой. А сегодня… Вернее, вчера? Я знала — ты мне сама сказала, что тебя дома не будет, — и мне захотелось провести романтический вечер с Алексеем.
— Послушай, но твоего Георгия тоже не было дома!
— Нет, дома я бы не рискнула… это слишком опасно. У нас в последнее время не дом, а проходной двор! Какие-то друзья-приятели Георгия, его подчиненные или просто кто-то якобы проезжал мимо и заскочил к нам, плюс моя домработница, Татьяна. Я же хотела приготовить ужин, салаты разные. А она бы все заметила! Она очень наблюдательная особа! Когда вместо тренировок мы с Алексеем уединялись в спальне, мне постоянно казалось, что Татьяна где-то рядом, что она уже пришла. Открыла двери своим ключом… Словом: самым, я повторяю, безопасным местом для проведения такого мероприятия оставался твой дом. И близко, всегда можно вернуться домой и сказать, что я была у тебя…
— Ладно, проехали. Все ясно. Что произошло этой ночью?
— Честно говоря, я и сама не поняла… Но все было ужасно! Просто отвратительно! Алексей пришел, мы с ним расположились в комнате, стол был накрыт, мы выпили вина… Все, Тая, я не могу больше рассказывать. Пусть он уйдет!
Я посмотрела на Аллена, тот все понял и вышел из кухни.
— Он оскорбил тебя? И ты прибила его этой статуэткой? — спросила я вполголоса, пытаясь угадать, как было дело.
— Я его не била и не убивала… Все было не так! Понимаешь, мы с ним встречались, как настоящие любовники.
— Надеюсь, — усмехнулась я. — Ну и?.. Тебе что-то не понравилось?
— Нет, не в этом дело. Просто я подумала, что у нас всерьез, понимаешь? Что он любит меня! И, чтобы убедиться в этом, я ни разу за все это время ничего ему не дарила, не обещала купить ему машину, ну, словом, не вела себя так, как ведет себя престарелая дама, стремящаяся удержать своего молодого любовника. Больше того, я сама ждала, что он подарит мне цветы или какую-нибудь безделушку, понимаешь?
— Конечно, понимаю. И что же случилось? Он потребовал у тебя машину?
— Тая… Мне до сих пор не верится, что все это произошло со мной! И что такое вообще может быть! Когда мы выпили вина, я пересела на постель. Ну, ты понимаешь… Хотела, чтобы он подошел ко мне. Но вместо этого он вдруг потребовал у меня денег. Реально! Самых настоящих денег за работу!
— За работу тренера? — спросила я, но, уже задав этот вопрос, догадалась, какую именно «работу» имел в виду Корнеев.
Людмила посмотрела на меня заблестевшими от слез глазами, и я поняла, почему она настаивала на том, чтобы Аллен вышел.
— Он сказал, что я ему задолжала… И много! Оказывается, он очень высоко ценил свои сексуальные услуги, — разрыдалась Людмила. — Тая, он достал блокнот, представляешь?! Блокнот, куда он записывал все даты наших свиданий! Я смотрела на него, и мне казалось, что я вижу перед собой вовсе не Алексея, того милого и нежного Лешу, в которого я была так влюблена, а совершенно чужого, циничного и ужасно расчетливого, жестокого мужика!!! Еще он пригрозил, что сам расскажет обо всем моему мужу, если я не заплачу ему… Тая…
Губы Людмилы некрасиво искривились, лицо ее раскраснелось и стало совсем мокрым от слез. Она так страдала!
— Неужели такое может быть?!
— Да…
— И тогда ты взяла ту статуэтку и… — Я покачала головой, мысленно невольно соглашаясь с такой яростной реакцией оскорбленной женщины.
— Нет! — испуганно вскрикнула она. — Нет! В том-то и дело, что нет! Поняв, что происходит и что, конечно, я дам ему денег, лишь бы только забыть эту историю, и еще — чтобы Гоша ничего не узнал… Словом, я вдруг почувствовала, что у меня нет сил даже на то, чтобы ответить ему. В голове моей словно бы заскрежетали разламывающие замерзшую землю экскаваторы и прочая мощная техника, полился бетон… Я хочу сказать, что перед моим мысленным взором пронеслись все этапы всей этой сложнейшей стройки. Этот тренажерный зал, бассейн и прочее… И все это — ради чего?! Ты не подумай, в сущности, я женщина не очень-то темпераментная. Скорее даже спокойная. Ведь все это делалось для другого — чтобы я могла удовлетворить свое чувство собственного достоинства и самолюбие. Гоша меня разлюбил, так, может, другой полюбит? Мне хотелось почувствовать себя молодой, привлекательной, иначе зачем тогда все эти деньги, когда даже с ними ты ощущаешь себя никому не нужной, брошенной?! Да, постоянные измены мужа меня подкосили, и они лишили меня, как оказалось, и разума тоже. Как я вообще могла додуматься до того, чтобы в холодное время года затеять эту идиотскую стройку?! И этот бассейн? А какие деньжищи мы вбухали во все это? Тая… Я совершила столько ошибок, столько…
