Убийство в старой опере - Лана Шер
Глава 27
Маркус стремительно ворвался в кабинет для допросов.
В кабинете сидели Дирк Котман, напротив него Горан Селими и два офицера в форме.
Несмотря на жару, бывший охранник клуба был одет в свитер под горло, на нем были кожаные перчатки. Держался он спокойно, даже отстраненно.
Маркус сел рядом с судмедэкспертом.
– Где все остальные?
– Я отправил дежурную машину за уборщицей из ночного клуба и Ланой Шервинг, будем проводить опознание. Остальные занимаются запросами. Будут, как только получат ответы.
– Пожалуй, тоже сделаю пару звонков.
Он вышел на улицу, достал из кармана второй телефон, которым пользовался очень редко, набрал номер и стал с кем-то говорить на английском.
Вернее, говорил в основном его собеседник: по мере того как Маркус слушал, брови его хмурились больше и больше.
– Это точно он?
– Да-да, дружище. Ты же знаешь, я никогда не даю непроверенную информацию.
– Известна ли причина, по которой Селими находился в психиатрической клинике?
– В больничной карте написано «продромальная стадия шизофрении».
– Что это означает на человеческом языке?
– Начальная стадия шизофрении.
– Он что, псих?
– Я тут побеседовал с одним очень компетентным психиатром, и он сказал любопытную вещь. Эту стадию шизофрении не стоит рассматривать абстрактно и связывать ее исключительно с причинами эндогенного характера…
– Слушай, Зоран, ты можешь разговаривать нормально?
– Прости, Маркус, – усмехнулся Зоран. – Не забывай, что я врач и разговариваю в основном с врачами и пациентами. Профессиональная привычка. Шизофрения такого типа не обязательно и даже, скорее всего, не наследственное заболевание, а сформированное под воздействием экзогенных причин.
– Ты издеваешься?
– Ну что поделаешь, издержки профессии. То есть шизофрения этого типа возникает вследствие внешних причин. Ее могут спровоцировать сильнейший шок, испуг, стресс…
– Сколько ему было лет, когда он попал в клинику?
– Тринадцать.
– Прошло столько времени и только сейчас он убил? Но все это время после выхода из психиатрической клиники он же никого не убивал? Или мы просто не знаем этого?
– На этот вопрос я тебе ответить не могу. Я врач, убийства – это твоя компетенция. Но, как врач, я могу сказать тебе следующее: патологическая внешняя среда, с учетом возрастных особенностей, генетической предрасположенности и особенностей психической конституции человека может спровоцировать развитие начальной стадии шизофрении. Эта стадия шизофрении развивается на дистанции от нескольких лет до нескольких десятилетий.
– То есть если перевести на человеческий язык – это означает, что с Гораном Селими случилось что-то, что повредило его рассудок?
– Совершенно верно. Что-то, что для его детской или подростковой психики оказалось уж слишком. У детей не сформировано критическое мышление. Страхи, фобии, шоковые и стрессовые ситуации оставляют отпечаток на формирующейся личности, искажая картину мира, закрепляя защитные психологические реакции и способы адаптации к стрессовым ситуациям.
– То есть получается, что даже через несколько лет или десятилетий, когда ребенок уже не ребенок, а взрослый, в стрессовой ситуации в качестве защитной реакции он может, например, убить?
Зоран помолчал, прежде чем ответить:
– Знаешь, я не любитель рассуждать абстрактно, в психиатрии каждый случай надо рассматривать индивидуально и прежде всего необходимо знать всю историю с самого начала.
– Знать, что случилось?
– Совершенно верно. Я тут обратился к нашим общим друзьям…
– Я понял. Как только что-нибудь выяснишь, позвони.
– Непременно, дружище. Рад был тебя слышать.
– Я тоже.
Маркус отключил телефон и вернулся в здание КРИПО. Он вошел в допросную, которая теперь была битком забита людьми: Лана Шервинг, уборщица из ночного клуба, младший криминалист Тобиас, еще один криминалист из информационного отдела, во главе стола сидел Котман, а напротив подозреваемый и по бокам дежурные офицеры.
Навстречу ему сразу шагнул Тобиас, в руках он держал распечатки. Маркус Добберт жестом остановил его и прошел в глубь кабинета.
– Итак, начнем с процедуры опознания, – начал Добберт. – Фрау Шервинг, приглашенная в качестве присяжного переводчика, спросите у фрау Марианы Кришту, может ли она подтвердить, что присутствующий здесь Горан Селими, – указал на него Добберт, – работал охранником в ночном клубе, принадлежавшем убитой Арине Чиолак?
– Да. Это он.
– Подтверждаете ли вы, что в ночь убийства между Гораном Селими и убитой произошел конфликт?
– Да, подтверждаю.
– Подтверждаете ли вы, что Горан Селими вышел вместе с хозяйкой из ночного клуба?
– Да, как только она ушла, он вышел следом за ней.
– Хорошо. Дамы, спасибо за помощь. Вы свободны, прошу вас покинуть кабинет.
Обе женщины вышли из кабинета. Как только за ними закрылась дверь, младший криминалист Тобиас разложил на столе перед Маркусом листы с распечатками, которые до этого держал в руках.
– Шеф, к этому моменту стало известно, что в обоих городах – и в Майнце, и в Бонне – пропали по одной девушке. Они были завсегдатаями дискотек, на которых Селими работал охранником. Мы проверили, охранник в Майнце, с которым вы разговаривали, подтвердил, что пропавшая девушка именно та, о ком он говорил. Пропали они ровно в то время, когда Селими работал в тех клубах.
Бывший охранник сидел напротив, уставившись в столешницу, и оставался абсолютно безучастным.
В кармане Маркуса завибрировал телефон. Одновременно пришли два сообщения.
Первым была старая фотография девочки-подростка лет одиннадцати-двенадцати. Во втором сообщении его албанский друг Зоран пояснял:
«По своим каналам узнал о Селими и его убитой девушке, которая погибла во время бомбежки. Селими попал в психиатрическую клинику с посттравматикой. Удалось также получить фото этой девочки. Отправляю тебе».
Маркус увеличил пальцами полученное фото и сверил с фото пропавших девушек, лежавшими на столе.
Обе девушки были точно ее копия. Темные длинные волосы, черные глаза, небольшого роста и очень субтильного телосложения. Пропавшие, несмотря на то что одной было 19, а второй 21, выглядели как подростки.
Маркус развернул фото девушек к охраннику.
– Горан Селими, знаете ли вы девушек, изображенных на фото?
– Нет.
– Посмотрите внимательно. Они неоднократно посещали ночные клубы, в которых вы работали.
– Мало ли, там всегда было битком народу. Всех не упомнишь.
– По какому поводу между вами и хозяйкой клуба, в котором вы работали, произошел конфликт?
– Не было между нами никакого конфликта.
– Фрау Кришту, уборщица, утверждает, что в ночь убийства хозяйка накинулась на вас с кулаками.
– Да она в тот вечер обдолбалась, как обычно, и ее понесло. Сначала с шефом подралась, ну, с управляющим, мы их со вторым охранником разнимали, потом на меня накинулась. Не знаю, какая муха ее укусила.
– Фрау Кришту также утверждает, что Арина Чиолак оказывала вам недвусмысленные знаки внимания и вы их благосклонно принимали прямо в подсобке, где уборщица хранит инвентарь.
– Ничего я не принимал, – бесцветно отозвался он. – А на шею она вешалась всем подряд. И в подсобке я с ней никогда не был.
– Куда вы пошли после того, как вышли из ночного клуба?
– Я поехал домой.
– Кто это может подтвердить?
– Никто. Я живу один.
– То есть алиби на момент убийства у вас нет? – прищурился Добберт.
– Зачем мне было ее убивать? Я вышел из клуба, поехал домой, на следующий день решил, что больше там работать не буду. Делов-то. Как будто больше негде работать.
Подозреваемый замолчал и демонстративно повернулся к стене, всем своим видом показывая, что продолжать данный разговор он не намерен.
Маркус поднялся, жестом показал судмедэксперту идти за ним. Они вышли в кабинет, расположенный возле допросной.
Маркус начал быстро расхаживать вдоль стены. Дирк Котман стоял на месте и ждал, когда тот заговорит первым.
– Нам нечего предъявить Селими. Нужна хоть какая-то зацепка.
– Согласен. Пропавшие девушки – это занятная история, но, сам знаешь, нет тела – нет дела. Обыск его квартиры ничего не дал. Там никаких следов.
– Я никак не могу понять, как связать пропажу девушек и убийство Арины Чиолак. Совершенно разные типажи. – Маркус почесал затылок, прошелся по кабинету, сел, скрестив руки на груди. – Арина – блондинка, очень высокая, большая силиконовая грудь, тело рожавшей женщины. Она никак не похожа на подростка. Если он из-за травмы, полученной в детстве, убивал девушек, похожих на ту, что он любил
