Золотое правило молчания - Галина Владимировна Романова
— А паспортистка? Она сгорела заживо. К какой категории отнести эту женщину, Иван Николаевич?
Иван Николаевич запнулся и минуту смотрел на Фокина. Потом поставил пустой стакан из-под чая на край стола и со вздохом проговорил:
— Ты не представляешь себе, майор, как тяжело мне дается то, что я теперь узнаю и сопоставляю. Я столько времени потратил на эту группировку. От меня едва жена не ушла, потому что я жил на работе. Я стольких Жоркиных соратников закрыл! Считал развал банды своей заслугой. А оказалось, что главного я так и не выяснил. Обыграл меня Орлов.
— Он всех обыграл. И даже самого Жору! Но на ком-то все же споткнулся.
— Кто-то обыграл уже его. Вот даже не знаю, что я чувствую по отношению к убийце: уважение или благодарность?
Фокин промолчал. Благодарить убийцу, подарившему их отделу «глухаря» в канун Нового года, он точно не станет.
— Вам ни о чем не говорит фамилия Стрельцова? — спросил Фокин, наткнувшись на протокол опроса свидетелей, который вчера привез Игорь Ходаков.
— Нет, — подумав, качнул головой Иван Николаевич.
— А Усов?
Снова последовал отрицательный ответ. И Фокин затосковал сильнее.
Иван Николаевич через пару минут начал прощаться, быстро оделся, но на пороге вдруг притормозил и, глянув на Фокина со странной маетой во взгляде, проговорил:
— На твоем месте, майор, я бы не циклился на подслушанном разговоре, о котором тебе твой свидетель рассказал. Он же не видел, кто говорил. Это же мог быть кто угодно. Сто пятьдесят человек веселилось. Мог быть кто угодно. И пацанами могли называть кого угодно. Мне думается — это ложный след, майор.
Глава 16
Алена только что вышла из ванной, провалявшись в ней полчаса. Обычно шелест горячей воды о край ванны ее успокаивал. Тело расслаблялось, лицо розовело, взгляд светлел, настроение становилось безмятежным. Она вылезала, растиралась полотенцем, надевала халатик и прямиком шла в кухню. Там съедала полезный ужин, приготовленный бабушкой, выпивала чашку мятного чая и шла спать. Перед сном обычно недолго думала о Фокине. Иногда с ним мысленно спорила, иногда шутила. И засыпала.
Сегодняшний день стал другим.
С фирмы «Геракл» она вернулась расстроенной и недовольной. Вся ее затея вытянуть из Холодовой сведения о прошлом нового директора лопнула мыльным пузырем. Более того, Холодова откровенно над ней издевалась. А с Игорем Ходаковым без стеснения заигрывала. То выгнется кошкой, подавая ему кофе. То улыбкой наградит — противной, двусмысленной. Ходаков, к чести его надо признать, не очень-то на это реагировал. Его это даже смущало. И он потом всю дорогу виновато посматривал на Алену и даже пытался извиняться.
— Мне-то что! — фыркнула она в какой-то момент. — Холодова — директорская шлюха. Сначала спала с отцом, теперь вот с сыном.
— Откуда знаешь? — вытаращился на нее Игорь.
— Люди говорят. А я умею слушать.
— А как же ее лощеный красавчик? Алекс… Как его? — пощелкал пальцами Игорь, пытаясь вспомнить фамилию.
— Громов, — подсказала Алена и кивнула. — Его она держит для других целей, я так полагаю.
— И для каких же?
— Это ее оруженосец, стукач, верный рыцарь на случай одинокого вечера, — перечислила Алена.
— Фу! Как противно! — скривил симпатичное лицо Ходаков.
— Еще как. Она манипулирует им. Держит при себе. А парень подавал большие надежды как ученый. Даже писал кандидатскую. Только не дописал. Холодова ее в архив отправила. — Алена покосилась на капитана. — Это я образно. В архиве «Геракла» такое не хранится. Тебя до метро?
Ходаков сразу занервничал, маетно глянул и тут же заныл про одинокий вечер и пустой холодильник.
— Может, заедем куда-нибудь, поужинаем? — предложил он, глядя с надеждой.
— Не заедем, — буркнула Алена.
И повезла его к ближайшей станции метро.
Не то чтобы Ходаков был ей настолько противен, что с ним невозможно было поужинать в ближайшем кафе или ресторане. Просто он сразу же, как они выйдут из ресторана, начнет на что-то надеяться. И станет при Фокине отпускать всякие шуточки. Предаваться воспоминаниям о прекрасном вечере. Многозначительно улыбаться, щуриться. Было — проходили. Фокин и так в ее сторону не смотрит, а после подобных выходок Ходакова вовсе отстраняется.
— До завтра, — разочарованно улыбнулся ей напоследок Игорь и захлопнул пассажирскую дверь.
И она сразу же набрала Фокина. Он долго не отвечал. Алена даже занервничала. Рабочий день закончился, где он? Полезли в голову скверные подозрения о вернувшейся побитой собакой Жанке. С богатым любовником не срослось, отдых на островах закончился ничем. Она к Фокину и вернулась.
А он примет ее? После всего, что она сотворила, примет?
И, подумав, Алена ответила самой себе: примет. Она замечала, как он без конца проверяет телефон, надеясь увидеть пропущенные от Жанны звонки или сообщения. И как вздыхает, ничего не обнаружив, Алена замечала тоже.
— Алло! Что случилось? Что ты так настойчива? — ответил лишь с третьего раза майор.
— Помешала? Ты не один?
Вот не хотела спрашивать, зачем? Алена прикусила губу, в горле запершило.
— А что? — не захотел успокоить ее разыгравшееся воображения Фокин.
— Просто… Долго не отвечал.
— Ты чего звонишь, Леонова? — Кажется, ей удалось его разозлить. — Сорвалась на фирму, ничего не сказав. Туману напустила. Сотрудника с собой забрала. А у него отчетов ненаписанных — горы! И каков результат?
— В общем, я зря съездила, майор, — нехотя призналась Алена, сворачивая на дублер, ведущий к ее дому.
— Не сомневался! — фыркнул он почти весело.
Тут в трубке у Фокина что-то зазвенело. Как будто посуда. Как будто стеклянная. Алена прикусила губу. Она тут же представила фужеры, полные вина. Романтический ужин.
Точно Жанка вернулась!
Алене сразу захотелось заплакать и пожалеть себя. За все, за все сразу. И за опасные, смелые фантазии, погнавшие ее сегодня в «Геракл». И за насмешки Холодовой. Она же откровенно издевалась над ней. В присутствии капитана Ходакова. На вопросы отвечала вопросами и надменным взглядом окидывала одежду Алены. Уж она-то точно никогда в жизни не натянула бы на себя такие убогие широченные штаны и черную водолазку. И помадой такой никогда не стала бы пользоваться. А помада у Алены сегодня на губах была гигиенической, вот.
И тут еще Фокин добавил настроения звоном стекла, надо полагать, на своей кухне.
— Так что хотела, Леонова? — поторопил ее майор. И у него снова что-то зазвенело. — Черт! Да что же такое-то!
— А что такое? — передразнила она его. — Ты пьешь там, что ли, майор?
