Дэвид Дворкин - Время для Шерлока Холмса
— Нас не интересует история, доктор Макватт. — Медицинский диплом я получил под именем Хэмиш Макватт и под этим же именем жил и работал на спутнике. — Прошлое — удел Земли. Нам принадлежит будущее.
— Да, это хорошо, — нетерпеливо сказал я, поскольку меня весьма раздражала подобная склонность к пустой риторике, — но…
— Нет, Хэмиш. — Я невольно умолк, поражённый его наглостью. — Вашу жену мы бы с удовольствием приняли, поскольку она может родить будущих марсиан…
— Боже…
— …и потому что ваша профессия действительно занимает верхнюю строчку в списке приоритетов. Но вам нужно понять о нас кое-что, чего многие понять не могут. Мы не просто плодим колонии и заселяем новую планету. Мы строим новый мир, новый способ существования, создаём новое звено в цепочке эволюции.
— Замечательно. Но ведь и я не неандерталец, диплом могу продемонстрировать!
Он покачал головой:
— Уверен, вы с женой очень умны. По крайней мере, по земным стандартам. Вполне возможно, что вы прошли бы все наши тесты на уровень интеллекта. Но проблема, понимаете ли, в том, что вы слишком старые.
— Что? Слишком старые? — Меня поразила не только ирония всей ситуации, но и нахальство клерка.
Молодой человек кивнул, а потом сложил руки в замок, слегка откинулся в дорогом кресле, устроившись поудобнее, и напустил на себя профессорский вид:
— Понимаете ли, Хэмиш, жизнь на Марсе не сахар. Она требует большой физической отдачи даже от людей вашей профессии. Всем приходится заниматься физическим трудом, участвуя в строительстве нового мира, а это выматывает. Кроме того, нужно приспосабливаться к воздуху, гравитации и неприятным побочным эффектам. Вот почему мы установили верхнюю возрастную планку в тридцать лет для всех новых поселенцев, какими бы высококлассными специалистами они ни были. Тогда новые жители смогут как минимум двадцать лет трудиться на благо Марса, до того как состарятся и станут обузой для государства. Там продолжительность жизни не такая, как у вас тут. Чем в более старшем возрасте вы приедете, тем больше пострадаете от климата и гравитации. К примеру, вы сможете проработать на нас десять лет или даже меньше, а потом Марсу придётся кормить вас до скончания века. Да и жена ваша, разумеется, уже старовата для того, чтобы родить здорового ребёнка, а о нездоровых Марсу тоже пришлось бы заботиться с младенчества.
Я пытался придумать какой-нибудь убийственный ответ, но тщетно, а потому удовлетворился лишь тем, что пронзил хама свирепым взглядом, развернулся на пятках и вышел с гордым видом из кабинета. Пересказывая позднее этот эпизод Лили, я со злостью сказал:
— Это я-то старый, представляешь! Меня так и подмывало предложить этому хлыщу посоревноваться в любой дисциплине, какую он выберет.
— Ага, и он бы выбрал, наверное, пеший подъём на вершину Олимпа без кислородных баллонов.
— Неужели все милые, любезные, симпатичные люди остались лишь на загнивающей Земле, как думаешь?
— Ну уж точно не на Марсе.
— Что же нам теперь делать?
— Да, вот это настоящая проблема. — Внезапно Лили показалась мне уставшей, печальной и какой-то поникшей, что для неё нехарактерно. — Думаю, остаётся делать то, что мы и собирались, — притворяться, что стареем. Так мы выиграем пару десятков лет до того момента, когда придётся принимать решение. Может, к тому времени Земля успокоится или всё станет совсем плохо…
— Возможно. Но давай обратим внимание на светлую сторону дела. — Я махнул рукой в сторону баррикады из коробок около полутора метров в высоту, где лежали рукописи многотомного сочинения Лили: — Всё это придётся перевозить лишь через много лет.
— А с другой стороны, подумай, насколько эта башня может разрастись за пятьдесят или шестьдесят лет.
* * *Так долго, однако, ждать не пришлось. Всего через два дня со мной по видеосвязи связался тот самый противный молокосос из марсианской иммиграционной службы. Я удивился, а он был смущён.
Лицо его заполнило собой весь дисплей, как тогда лицо Мориарти. Пожалуй, впервые за эти годы тот случай не всплыл у меня в памяти, когда я услышал перезвон панели видеосвязи.
Я резко спросил:
— Что вам угодно?
На предельно увеличенном изображении я видел каждую капельку пота на его лице, а их, с позволения сказать, было немало.
— Э-э… Доктор Макватт, — промямлил хамоватый клерк, и я с удовольствием отметил про себя, что в этот раз он не прибег к фамильярному «Хэмиш». — У меня хорошие новости, если вы с супругой всё ещё заинтересованы в переезде на Марс.
Я сухо процедил:
— По крайней мере, я вас выслушаю. — Душа же моя ликовала.
Лили заперлась в кабинете, изучая груды старых постановлений парламента Либрации. Я быстро нажал несколько кнопок. Надеюсь, Лили не станет возражать, когда на экране вместо её документов возникнет лицо, которое я теперь видел перед собой.
Почти всю самоуверенность клерка после моих слов как ветром сдуло. Он попытался замаскировать её смехом, но смех вышел нервным, и мой собеседник сдался:
— Я только что получил распоряжение из нашего Нового Пути. Прямо скажем, весьма удивительное.
— Откуда? — изумлённо переспросил я.
— Из Нового Пути. Нью-Вэй-Сити — это официальное название самой крупной из колоний. Ещё там есть Хоуптаун — Город Надежды, а ещё…
— Избавьте меня от подробностей, — поморщился я. А точно ли я хочу туда переезжать?
— Да, хорошо. Понимаете, сэр, я перенаправил копию вашего заявления, это стандартная процедура, а утром получил сверхсрочное сообщение, в котором мне предписывалось немедленно одобрить ваши кандидатуры и поприветствовать вас в качестве почётных новых жителей Марса.
Я остолбенел:
— С чего бы вдруг такое распоряжение? И кто его отдал?
— Сообщение подписано, — шустро откликнулся хамоватый клерк, который, очевидно, решил снискать моё расположение, сообразив, что нас с Лили высоко ценят на Марсе. — Оно определённо официальное, потому что пришло по проверенным каналам, но я не узнаю подпись: Сигер Шерринфорд. Странное имечко, правда?
— Что вы, — холодно сказал я, — это новое имя, более чистое, подходящее для вашего чистого мира.
Молодой человек совсем приуныл. Без сомнения, его самого звали Джон Смит или наподобие этого, и сейчас он явно задумался, не будет ли стратегически верным сменить имя.
Лили влетела в комнату, заливаясь смехом и едва сумев выговорить:
— Сигер Шерринфорд! Вот умора! Сигер Шерринфорд!
ОТСТУПЛЕНИЕМориарти размышлял в серости межвременья.
В прошлый раз его поразило, что Уотсон выжил. Он давно уже пришёл к выводу, что план убийства Уотсона и Холмса провалился и его злейший враг вырвал никчёмного докторишку из рук Шона Хадвелла, а потом они оба смогли проникнуть на фабрику. Но как? — спрашивал он себя. Возможно, с помощью Лили Кантрелл? То есть она в конце концов обвела его вокруг пальца? Насколько его обхитрили эти недоумки? Видимо, они испортили пушку, которая в итоге взорвалась вместе с фабрикой. Очевидно, они надеялись, принеся себя в жертву, гарантированно отправить на тот свет и его, Мориарти.
«То есть Уотсон спасся от взрыва так же, как и я? Значит, он скачет за мной по времени взад-вперёд?» — к такому выводу Мориарти пришёл после встречи с Уотсоном в лесу шесть минут назад плюс неизмеримое количество часов в межвременье.
Но он сам видел недостаток этой гипотезы. Одежда на Уотсоне была другая, чем тогда, в 1991 году в Солт-Лейк-Сити, и почти такая же нелепая, как у парней в лесу. А это значит, что Уотсон не перемещался во времени скачками из-за воздействия ядерного взрыва, а преспокойненько прожил все эти годы в реальном времени. Проклятый эликсир Холмса всё ещё действует!
А если выжил Уотсон, то почему бы не выжить Холмсу? Страшно подумать, но в том матросе, которого он вырубил на космическом корабле, профессору почудилось что-то знакомое. Неужели это был Холмс? Мориарти проклинал себя, что не понял этого вовремя и не прикончил заклятого врага. Учитывая живучесть Холмса, как можно гарантировать, что гадёныш сдохнет на «Эксетере»?
— Шон Хадвелл!
В межвременье крик получился беззвучным. Чёрт возьми, как же он не понял?! И как, должно быть, потешался Холмс над тем, что Мориарти не может разглядеть его под личиной работяги. Мориарти снова и снова беззвучно верещал:
— Холмс! Холмс! ХОЛМС!
И снова сжатие, адское пекло, и снова толчок, на этот раз сильнее, чем раньше. Ещё один шанс столкнуться с врагом. Он снова почувствовал где-то за спиной, на границе сознания, вспышку, которая несла его сквозь века.
Глава двадцать первая В ДОЛИНЕ
К несчастью, контракт с Либрацией, покрывавшей расходы на переезд с Земли и открытие частной практики, предписывал мне отработать пятнадцать лет на благо населения спутника. Когда мы получили приглашение перебраться на Марс, мне оставалось ещё полтора года, так что переезд пришлось отложить до 2034 года. Время, которое первые двенадцать лет на спутнике еле ползло за механической рутинной работой, теперь понеслось вперёд с бешеной скоростью. Иногда я боязливо посматривал на календарь и подсчитывал в уме, сколько дней, часов, минут и секунд осталось до отъезда, и в такие моменты, как в пословице о чайнике, который никогда не закипит, пока на него смотришь, мгновения снова тянулись одуряющее медленно.
