Оксана Обухова - Паника, убийство и немного глупости
– Вера Ивановна, уведите девушку, – поморщилась врач, и администратор вместе с процедурной сестрой подхватили Татьяну под руки, помогая ей подняться, лепеча в два горла: «Пойдемте, пойдемте». – Вера, и дай девушке что-нибудь успокоительное…
Всхлипывающую Таню увели из номера. Врачиха, ворча под нос едва слышно что-то вроде «Давно говорила… реанимационная… а они…», поднялась с пола; Надежда Прохоровна дождалась, пока та отряхнется и встанет прямо, спросила:
– Если в ликер, – указала пальцем на недопитый бокал и бутылку, – добавить пенициллин, Борис мог не почувствовать его вкуса?
Августа Васильевна в задумчивости выдвинула вперед нижнюю губу, нахмурилась.
– Хватило бы лекарства, чтобы парень умер от удушья?
– От аллергического шока?.. Зависит от концентрации и интенсивности болезни.
– А где вы храните медкарты? – Неожиданно Надежда Прохоровна сделала шаг вперед – врачиха даже отшатнулась, но сдалась под напором изучающего взгляда, вздохнула:
– У нас компьютеризированная система. Я вношу данные гостей и свои рекомендации в электронную карту, медперсонал при помощи личного кода входит в систему и прямо в своих кабинетах знакомится с назначенными мною процедурами. Это удобно. Постояльцы… да и наши тоже вечно все теряли…
– Понятно. А кто имеет эти коды доступа?
– Ну-у-у… процедурная сестра, массажисты, фармацевт… Еще кухня. Я даю рекомендации по диетам…
Из коридора послышались громкие растревоженные голоса. Надежда Прохоровна благоразумно попятилась к распахнутой двери, спряталась за ней…
В номер, в окружении свиты из девушки и парня в алых жилетах, шагнула свет-матушка-царица Зинаида Федоровна.
Надежда Прохоровна за дверью дышать забыла. Подождала, пока Заноза побрызгает вокруг себя начальственным кипятком, и тихохонько выскользнула в коридор.
Малый совет плюс Ира едва разместился в небольшом одноместном номере сыщицы. Добрейшая Софья Тихоновна сидела у нее на постели, Ирочка расположилась в единственном кресле, Маргадон подпирал задом подоконник; Надежда Прохоровна возвышалась над постелью, как поп над исповедующейся на смертном одре грешницей.
– Тань, тебя сильно снотворным накачали? – спросила прежде для порядка.
– Нет, – вяло отозвалась грешница.
– Спать будешь аль поговорим?
– Поговорим.
– Ты Борю хорошо знала?
– Хорошо. Мы даже… одно время встречались. Но теперь у него невеста есть. Галина.
– А что он за парень… был?
– Парень?.. – Татьяна слабо дернула плечом. – Нормальный. Обычный.
– Химичил иногда?
– То есть? – Татьяна приподняла голову, прищурилась на бабу Надю, помедлила, кивнула: – Да-а-а… было дело… – Вновь легла прямо, уставилась в потолок и, мерно шевеля губами, заговорила: – Примерно полгода назад я узнала, что Боря пытался шантажировать одного из наших клиентов. Мы тогда вместе по этому делу работали, слежку жена объекта заказала… Так вот Боря… с ним встретился и предложил молчание в обмен на деньги… А я… я ведь тоже в теме была… Я – отказалась. И Борьке сказала: «Еще раз попытаешься на сторону сработать, доложу, вылетишь с волчьим билетом, ни в одно толковое агентство не возьмут…» Он же к нам уже с не слишком хорошей репутацией из милиции пришел. Второй раз ему уже никто бы не поверил. Борис пообещал, что больше налево ни шагу.
– Так-так… Таня, а ты не сможешь сейчас вспомнить, как Боря вел себя в последние несколько дней? Глазки не блестели, а? Ручки довольно не потирал? Подумай.
Татьяна полежала, заторможенно глядя в потолок, пошевелила губами, будто отправляя на небеса некое послание, и вдруг, отбросив вялость, села на кровати прямо:
– А ведь вы правы, Надежда Прохоровна…
Правы. Было! – Репина нагнала на лоб морщины, собрала в кучку расползающиеся под действием лекарств мысли. – Борька в последние дни веселый ходил… Таинственный. Все что-то думал… – И, посмотрев на бабу Надю, воскликнула: – А как вы догадались?! Почему решили, что он химичить начал?!
Надежда Прохоровна покрутила головой:
– Он сам мне сказал. Точнее, намекнул. Перед смертью все сказать что-то пытался, все кулаком себя вот так, вот так бил. – Она изобразила жест умирающего сыщика. – Как думаешь, о чем он?
Татьяна подтянула колени к груди, положила на них подбородок.
Никто не мешал ей думать.
– Не знаю, – сказала наконец. – Мне он ни о чем не говорил.
– А если я тебя так спрошу. Когда Боря начал странно себя вести? Когда, после чего?
Еще недавно полусонные глаза Репиной выпучились на бабу Надю.
– Тогда… На следующий день после убийства Марины!
– Вот, – кивком похвалила сыщицу баба Надя. – А дальше что? Вспоминай. Что он тебе рассказывал?
– Ничего, – оторопело отозвалась Татьяна. —
Только ходил как идиот радостный. И… вправду руки потирал! Как будто предвкушал что-то!
Весь малый совет плюс Ира плюс Таня с уважением, нет, даже с восхищением смотрел на догадливую бабушку Губкину.
Реабилитированная за прошлый конфуз Надежда Прохоровна довольно сложила руки под грудью. Оглядела собеседников (точнее, в основном слушателей), сказала:
– Теперь вы понимаете? Убийства Бори и Марины – связаны. Он сюда следить приехал. Вот и уследил. Узнал что-то, глаз-то опытный, милицейский, сыщицкий. Понимаете? Его как нежелательного свидетеля отравили. Скорее всего, Боря болтать начал, денежку просить, вот и шлепнули. – Полюбовалась произведенным впечатлением и обратилась уже конкретно к Бориной коллеге: – Тань, вы сюда порознь приехали?
– Да. Боря довез меня до райцентра, дальше я одна на такси добиралась.
– Понятно. Никто и подумать не мог, что ты и Боря из одной конторы, что вы тут вместе. Он тут один, убить его легко – аллергия тяжелая. Пока суд да дело – все спишут на несчастный случай. Мол, перепутал парнишка таблетки, съел что-то не то… У него ведь на столике какие-то порошки лежали, помнишь, Таня?
– Да-да. Ему витаминные добавки прописали.
– Вот. Родственники далеко, несчастный случай – и всех делов. Так что давай вспоминай, девочка, куда и когда ходил Борис в ночь убийства Марины.
– Так-так… – Татьяна уперлась невидящим взглядом в стену напротив. – Вначале мы все сидели в кино. Потом… Ирина сказала, что ей нужно к машине сходить…
– Я пошла за свежей футболкой на завтра, – смущенно объяснила Ирина. – Я же не забирала из машины много… В основном все в чемодане оставила.
– Да-да. Ирина пошла к машине… Борис отправился за ней. Если бы Ирина поехала куда-то, он бы выехал за ней следом, я оставалась ждать в отеле.
– Во сколько это было? – попросила уточнить Надежда Прохоровна.
– В двенадцать, – хором ответили бывшие подружки.
– Понятно. Ира, ты Бориса видела? Может быть, он невдалеке прогуливался?
– Борис за стеклянным углом бухгалтерии прятался, – вместо Ирины ответила Татьяна. – Он мне звонил, говорил, что «объект» машину от снега не расчищает, значит, ехать никуда не собирается. Как только Ира вернулась в отель, Боря снова мне позвонил и сказал – отбой.
– Он сам на улицу больше не возвращался? Не шнырял вокруг шале?
– Нет, – твердо ответила Татьяна. – Я к нему заходила программку телепередач стрельнуть, он уже в постели лежал, раздетый. – Таня смутилась.
– Так-так… – слегка разочарованно протянула главная сыщица. – Значит, до наших корпусов он не ходил?
– Точно не ходил. Что ему в такую метель на улице делать? У Ирины на двери маячок стоял: если бы она ночью дверь открыла и куда-то вышла, у меня бы в номере сигнал сработал…
– Так-так. Да-да… – Надежда Прохоровна разочарованно покачивала головой: такая версия – Борис прогуливался возле шале и что-то заметил – рушилась на глазах. Просто-таки на части, в мусор, в пыль разваливалась такая чудесная, стройная версия!
А ведь из окна своего номера, выходящего на реку, Боря ничего видеть не мог. Даже в бинокль, возможно имеющийся у сыщиков…
Да хоть в телескоп! Как сегодня убедилась Надежда Прохоровна, с верхних этажей отеля вообще ничего не видно!
Рассуждая раньше о том, что у убийцы Марины обязательно должен быть сообщник: обшарить три номера подряд – это никаких нервов не хватит, тем более что преступник не профессионал! – кто-то должен был приглядывать за павианом и Мариной, кто-то должен был вовремя сигнал подать: атас, смывайся, они возвращаются! Таня поняла: ломать голову над тем, кто и как эту подмогу осуществлял, баба Надя категорически не собиралась. Дело это ей представлялось пустым и маетным, народу в отеле полно, вся правая часть нежилая, под ремонт закрыта: вставай у любого темного окна четвертого этажа и наблюдай, покуда глаз хватит. Тропка от бара до шале хорошо освещена…
Но не получилось вот. Сегодня впервые баба Надя забралась на верхотуру. Огляделась и поняла – подвел ее глазомер. Снизу казалось: какой главный корпус высокий! Он выше сосен, выступающих языком между отелем и речкой. Все видать! Как на ладони.
