Ирина Глебова - Выкуп
– Я бы хотел провести ночь на берегу. Здесь так славно. Может, никогда больше не придётся вот так, тропической ночью, под шум океана…
Питер понял его. Они вместе прошли в сад, к берегу. Питер прихватил небольшой коврик и плед, бросил их под деревом хау.
– Вот здесь будет хорошо. Утром разбудить?
– Я сам тебя разбужу, не переживай.
Луна была большая, ярко-жёлтая, и цветы дерева хау тоже были жёлтыми, красивыми. Викентий лежал с открытыми глазами, слушал рокот океана, и не заметил, как крепко заснул, окутанный тёплой тропической ночью.
Он проснулся рано, с ощущением счастливого покоя. На востоке, над горою под названием Алмазная Голова, стояла розовая дымка, она на глазах растворялась, открывая ярко-золотистое небо. Викентий сел, не отрывая от него взгляда, и увидел, как появилось солнце. Океан, окрасившись в багрово-золотые цвета, бился пеной о белый песок.
Вскочив на ноги, стряхнул с себя осыпавшиеся за ночь и ставшие розовыми лепестки дерева хау. Он стянул через голову футболку, остался в одних плавках, разбежался и бросился в воду. Вода была прохладной, но солнце уже тёплым. Викентий нырнул и долго плыл под водой, ощущая себя молодым, сильным искателем приключений… Через три часа самолёт делал прощальный круг над прекрасным островом Оаху, Кандауров смотрел в иллюминатор – так не хотелось отрывать взгляда от этого райского уголка! Но вот лайнер лёг на другое крыло, и Викентий увидел ровные строения, военные корабли, небольшой аэродром… «Как стремительно меняется мир, – думал с каким-то прозрением он. – Вот передо мной легендарная американская военная база Перл-Харбор. Ещё совсем недавно совершенно невозможно было мне, советскому офицеру, увидеть её. А теперь вот – пожалуйста…» Впрочем, он не слишком раздумывал над тем, хороши подобные изменения или нет. Преступления совершались и в прежнем мире, и совершаются в нынешнем, новом. А его дело – ловить преступников.
Глава 23
Миша Лоскутов уже не только сидел в постели, но и понемногу ходил.
– Врачи разрешают – до туалета и обратно, – пошутил он.
Викентий заехал в больницу прямо из аэропорта, положил на тумбочку друга пакет с экзотическими фруктами.
– Ого! – воскликнул тот, доставая и с удивлением рассматривая тёмно-зелёные, с пористой кожей грушеобразные авокадо. – Ну ты и потратился! А это что такое?
Ему и в голову не пришло, что невиданные плоды прилетели лично для него издалека. Нынче на базарных лотках можно было купить не только бананы, за которыми раньше огромные очереди выстраивались, но и ананасы, кокосы, киви…
– Это называется дуриан. Вкусная штука. Только, знаешь, когда начнёшь его разрезать, соседей попроси выйти из палаты. Запах у него… специфический. Не каждому понравится.
– Ну, нам с тобой к дурным запахам не привыкать. – Михаил отложил фрукты. – Ты был в отъезде?
– Я решил в отпуске немного подработать Шерлоком Холмсом, – пошутил, уклоняясь от прямого ответа, Викентий. – Пытаюсь разобраться в одном деле. Расскажу тебе позже, когда разберусь-таки…
Капитану Ляшенко Кандауров позвонил на работу, застал его, и пригласил вечером зайти к себе домой. Он вёл неофициальное расследование, потому и говорить о нём в служебном кабинете не хотел. А в том, что Антон не забыл его просьбы и хотя бы что-то, да узнал, он не сомневался.
До вечера Викентий повидался и с Барковым – тоже в неофициальной обстановке, в отдельном кабинете ресторана при элитном клубе. Он сразу сказал Вадиму Сергеевичу, что не станет рассказывать подробности хода расследования на промежуточных этапах – таковы его правила. Потом, по окончании… Главное: он убедился, что в смерти Инги Игорьевны есть странные моменты, и он считает возможным вести поиски дальше. Барков был почти счастлив, соглашался на всё, лишь бы Кандауров продолжал поиски преступников. Он верил в него!
Викентий попытался было отчитаться о затратах на поездку, стал доставать билеты, чеки, но Барков мягко положил свою ладонь на его руку.
– Я вижу, Викентий Владимирович, что вы очень обязательный человек, и тактичный. Вы так быстро обернулись… Наверное, ни одного дня лишнего не задержались. А ведь это Гавайи! Прошу вас в дальнейшем совершенно не беспокоиться о затратах и не стеснять себя в личных интересах. Меня ничего не волнует, кроме результата! Любые затраты, любое время – всё, что вам понадобится!
Кандауров не стал возражать, а про себя подумал, что подобных затрат Баркову уже делать вряд ли придётся. Искать шантажистов и, возможно, убийц, нужно здесь, на месте. Ведь кто мог знать такие подробности биографии Баркова, как наличие тёти и двоюродного дяди? Их имена, адреса? Только люди, близкие Вадиму Сергеевичу – родственники или друзья с многолетним стажем. Родственников у Баркова было совсем немного. Если исключить родителей первой жены, живущих в Штатах, и родителей второй жены, – а их Кандауров исключил сразу и безоговорочно, – то остаётся всего ничего. Сестра Людмила, её новый муж, племянник Константин, и родные погибшего в Воронеже Венедикта Антоновича Мельникова. А вот друзей или просто приятелей, знающих Баркова давно, – значительно больше. В этот круг входят и несколько приближённых коллег. Вот почему, улетая на Гавайи, Викентий попросил Антона Ляшенко посмотреть данные на людей, близких Баркову. Причём, посмотреть в определённом ракурсе: любые, даже незначительные столкновения с законом, а, значит – связи с криминальными структурами. Ведь совершенно понятно, что такие тонко подстроенные и безукоризненно исполненные убийства, как в Николаеве и Воронеже, – дело рук настоящих профессионалов. Те, кто готовили шантаж Баркова, непременно должны были обратиться к специалистам криминала. А это ведь не так просто для обыкновенного человека, выходы на опытных и осторожных убийц надо знать!
Антон приехал прямо из управления, но ужинать отказался, пошутил:
– Дома мама всего наготовила – не сравнить с вашими купленными пельменями, товарищ подполковник!
– Но вот такого вина у твоей мамы точно нет!
– Ого! – Антон покрутил в руках красивую импортную бутылку. – Солнце и аромат тропиков? От этого не откажусь.
Викентий приготовил ещё кофе, и только поставив на стол дымящиеся чашки и налив по бокалу вина, кивнул Антону: слушаю, мол.
Отчёт у Антона получился недолгим. Родственники, друзья и круг самых близких сослуживцев – все перед законом были чисты.
– Во всяком случае, у нас ни на кого из них компромата не имеется. Но вы же понимаете, Викентий Владимирович, какое нынче время!
Кандауров кивнул, чуть усмехнувшись. Время было странное. Очень осторожно, но начинали выходить из подполья на белый свет новые капиталисты, многие из которых корнями уходили в криминальное прошлое. Им нужна была легализация, её могла дать власть. Власть же, после бурных перестроечных событий оказалась, как ни странно на первый взгляд, но практически у тех же людей – вчерашних партийных властителей. Потому капитал изо всех сил старался наладить отношения с властью, власть же с радостью шла на подобное слияние… Среди друзей и окружения Баркова было много вчерашних партийных и профсоюзных бонз. Теперь они были учредителями, совладетелями или директорами совместных и малых предприятий, коммерческих банков, руководителями городской и областной администрации. А значит – ворочали большими денежными капиталами. И, кто знает, какого происхождения эти капиталы?
– Два интересных фактика я всё-таки откопал для вас, товарищ подполковник. Смотрите – вот один из учредителей банка, где президентом господин Барков. Его старый друг и наш бывший почти коллега – полковник войск внутренней службы Совенко Василий Петрович… В советском прошлом – начальник городской тюрьмы.
– Вот как?
– Улавливаете мою мысль? – Антон прищёлкнул пальцами. – Есть идея: бывший начальник очень много может знать о своих бывших подопечных. И тем самым держать их в руках и использовать, когда надо! Вы такого не допускаете?
Он весело смотрел на Кандаурова. Тот пожал плечами.
– Отнюдь… Идея интересная. Что ж, буду иметь в виду. А второй факт?
– Второй факт касается племянника Баркова, Константина Охлопина. Правда, к самому Охлопину вряд ли криминальный момент этой истории имеет отношение. Но поворот интересный.
– Давай подробнее.
– Слушаюсь! Итак: в семидесятом году отец Константина, Эдуард Сергеевич Охлопин бесследно исчез. Он был артистом цирка, с бригадой городской филармонии гастролировал вдоль побережья Чёрного моря, по курортам. В один прекрасный день, в городе Сочи, бригада хватилась – нет иллюзиониста Миловзорова, это у него такой сценический псевдоним был. Испарился! Но если бы только это! Когда артисты забили тревогу, и наши коллеги стали выяснять все детали, обнаружились интересные вещи. Эдуард Охлопин оказался знаменитым в то время карточным шулером по кличке «Жонглёр». Выяснили, что за день до исчезновения он на всю ночь уезжал в Гагры. Можно было предположить, что сорвал крупный куш, за что и поплатился: было найдено какое-то неопознанное тело, но семье не сообщали, поскольку всё не точно. А, возможно, просто решил зажить новой жизнью, на свободе, без семьи…
