Фридрих Незнанский - Профессиональный свидетель
А это кто? — спросила Татьяна после паузы. — Симонов — это кто?
— А то вы не в курсе, — горько усмехнулся Локтев. — А то не вашего шефа люди охотились на него, а теперь взяли?
— Только вы успокойтесь, — сказал Татьяна. — Сядьте, хотите чаю, кофе, пиво тоже есть? «Сибирская корона»…
Локтев ложно понял эту ее перемену. Он решил, что она готова договориться.
— Настя, ты чаю хочешь? — спросил он дочь.
Анастасия так помотала головой, словно ей предлагали цикуту.
— Не хотим мы чаю, — сказал Локтев. — Мы пришли спокойно и тихо договориться. Если не получится — мы будем действовать громко.
— Ну что вы, конечно, всегда лучше договориться. А о чем?
— В третий раз повторяю. Люди вашего мэра охотятся вот за этим диском. Там, наверное, какой-то компромат. Я не читал. Они похитили Симонова. Я предлагаю обмен. Обещаю, что Борис не будет…
— Вы говорите что-то несусветное, — развела руками Татьяна. — Во-первых, я не знаю никакого Бориса и никакого Симонова, во-вторых, какой еще компромат?! Кто похитил? Вы что, здесь вам не Чечня, в конце концов…
Лучше бы она этого не говорила.
Локтев вскочил, навис над сидевшей напротив Татьяной и страшным голосом просипел:
— А джип с тремя братками, которые гнали парня, как зайца, и палили в него из «Калашниковых»?! А двенадцать фээсбэшников, что окружили мой дом, разгромили его, чудом не убили мою дочь, схватили невинного человека и увезли?! Мне что, все это приснилось?! Если вы не в курсе, так я и меньших шалостей не прощаю.
— Я ничего об этом не знаю!
— Зато ваш шеф знает об этом все! Вот ваш телефон, вот записная книжка. — Локтев пролистал ее, нашел фамилию Богомолов и набрал номер. — Вот и скажите своему хозяину: или он отпустит Бориса, или я вот эту дискету отдам нужным людям. Но я не остановлюсь даже на этом. Меня сейчас вообще невозможно остановить. Говорите!
Татьяна кивнула, как завороженная.
В трубке были длинные гудки, никто не отвечал.
— Есть еще телефон? — стал снова рыться в ее записной книжке Локтев.
— Подождите, я вас прошу, — снова попыталась взять инициативу в свои руки Татьяна. — Ну подождите же! Давайте все обсудим…
— У меня нет времени толочь воду в ступе. Звоните своему Богомолову!
— Но вы не понимаете…
— Это вы не понимаете! Ни в чем не повинного парня украли! Я даже не уверен в том, что он жив. Где гарантия, что завтра не придут за мной или моей дочкой?
— Да кто придет, что вы такое говорите?! — закричала Татьяна Казаченок.
— Мы живем в Белоярске, дамочка, от вас тут не спрячешься.
— Вы не правы, — снова попыталась понизить градус Татьяна. — Если вы говорите о мэре, то это честнейший человек… Компромат! Конечно, можно всякую гадость придумать…
— Придумать? А чего же тогда он так боится? Почему преследует людей?!
— Да я вам клянусь, никого он не преследует…
— Мы опять начнем сызнова? Я вам предлагаю — диск в обмен на Бориса. Согласны?
Татьяна хотела сначала сказать «нет» и даже сделала движение головой, но одернула себя.
— Я должна посмотреть, что на этом диске, — сказал она.
— Вот это уже другой разговор, — кивнул Локтев. — Смотрите.
Татьяна включила компьютер, села к столу.
— Подожди, отец, — вдруг сказала Анастасия. — Не позволяй ей делать это.
— Почему?
— Она сотрет запись.
Локтев мгновенно выхватил у Татьяны дискету.
— Хитрая дамочка!
— Да ничего я не сотру! Ну что за глупости? Я просто уверена, что на дискете нет ничего стоящего хотя бы выеденного яйца. Но я должна посмотреть.
— Ты умеешь? — спросил Локтев Анастасию.
Дочь кивнула.
— Пустите ее. Она вам все и покажет.
Татьяна уступила место. Анастасия вставила диск в СD-дисковод и начала открывать имеющийся на ней файл.
— Только не дергайтесь, ладно? — сказал Локтев. — Мне в жизни не приходилось бить женщин, но ради такого случая могу и отступить от своих правил.
— Я только посмотрю… — закивала Татьяна.
Компьютер пожужжал, и на экране монитора высветилась надпись: «Введите пароль». Анастасия растерянно оглянулась на отца. Но и для него это было полной неожиданностью. Пароля ему Борис не сказал. Почему? Что, он не доверял Локтеву, человеку, который его спас? Нет, тут что-то другое…
— Молодец, — сообразил Локтев. — Вот уж молодец так молодец.
— Кто? — не поняла Анастасия.
— Парень. Ну, конечно, он просчитал заранее. И пока вы его не отпустите, диск вам прочитать не удастся. Так что звоните мэру.
Но этот убедительный монолог совсем не убедил Татьяну.
— Никому я звонить не буду. Никого освобождать не собираюсь, никакой компромат нас не интересует. Никакой компьютерный диск нам не нужен. И знаете почему? Нам нечего бояться. Убирайтесь отсюда!
— Ладно, — сказал Локтев, вынимая диск из компьютера. — Пошли, Анастасия. Мы пойдем другим путем, не таким путем надо было идти. Но учтите, если с головы моей дочери упадет хоть волос, если люди мэра попытаются…
— Не попытаются, — сказала вдруг Анастасия беззаботно. — Они меня и пальцем не тронут.
— Да ты видишь, что они творят?! — удивился легкомысленности дочери Локтев.
— А я говорю — не тронут.
— Да почему это?!
— Потому, что я останусь здесь. Пока ты решишь, как поступить, чтобы вытащить Бориса. Поживу, поработаю на компьютере. Здесь они меня не посмеют тронуть — это для них то же самое, что признаться в своих преступлениях публично. Правда, Татьяна?.. Не знаю вашего отчества.
Татьяна смотрела на Анастасию, широко открыв рот. Вот это номер! Локтев тоже молчал, побродил по комнате, но через полминуты решился-таки дать свое «родительское благословение»:
— Значит, предлагаешь себя в заложницы? Неожиданный ход. Молоток, Настюха! И как только додумалась?
— Не зря же я будущий психолог, — скромно объяснила дочь.
— Ну что, дамочка, обставили мы вас? Но теперь если с Анастасией, не дай бог, что случится — я к вам приду. К вам и к мэру.
Локтев сунул диск в карман, Анастасия чмокнула его в щеку, и он ушел, не сказав больше ни слова.
Женщины остались наедине. Татьяна, может быть, впервые за все время подумала, что Локтев вовсе не сумасшедший или не совсем сумасшедший, ведь, кажется, происходит нечто действительно серьезное. Но неужели Богомолов от нее это скрывает? Да нет, не может быть…
— Знаете что, Настя? Это все ерунда, — сказала она Анастасии. — Никто за вами не охотится. Вам нечего бояться…
— Вот время и покажет, — ответила Анастасия. — А сейчас, если вам не трудно, дайте постель и полотенце, у меня был тяжелый день, я спать хочу ужасно…
Так до утра они и не сказали друг другу больше ни слова.
А утром Анастасия едва успела проснуться, как услышала голос Татьяны. Та с кем-то говорила по телефону. Анастасия прислушалась.
— Да, это было… Вы считаете?.. Нет, я не защищаю его, но, по-моему, он не стал бы… Ясно… Ладно, приеду к десяти.
Анастасия услышала, как к ее комнате приближаются шаги, и нырнула под одеяло, ей не хотелось разговаривать с хозяйкой. Но та решительно вошла, потеребила девушку за плечо и сказала:
— Теперь я ничем не смогу помочь твоему отцу.
— Что случилось?! — тут же вскочила с кровати Анастасия.
— Он убил человека. На месте преступления нашли гильзу от его винтовки.
— Отец? Убил?! Нет, он их только обездвижил, он сам так сказал.
— Виктор Локтев объявлен в розыск по подозрению в убийстве.
— Господи?! Убийстве кого?
— Следователя прокуратуры Коваленко, — отчего-то устало, словно не спала всю ночь, сказала Татьяна и опустилась на кровать рядом с Анастасией.
2
На бегу легко думается.
Локтев снова бежал, но теперь уже не по лесу, а по городу, от которого отвык, который душил его своим выхлопным воздухом.
Это случилось утром. Ночь он провел на железнодорожном вокзале, поскольку Окунько он дома не застал.
Собственно, размышляя о том, к кому он переправит Бориса, Локтев все время натыкался в памяти на одно имя — Сергей Сергеевич Окунько. Сергей Сергеевич был крупный мужчина лет под шестьдесят, который когда-то появился в локтевском лесу, поразив Локтева своим громовым голосом и взрывным, но отходчивым характером, очень, кстати, соответствующим его профессии вулканолога, и еще таким подробным знанием тектонических характеристик Белоярска, словно, когда Бог создавал Землю и, в частности, Белоярск, сам при этом присутствовал и даже задавал Всевышнему уточняющие вопросы.
До поздней ночи Локтев бродил по улицам, поглядывал на теплые, уютно светящиеся окна, раз двадцать заходил к вулканологу, но безрезультатно. Вообще, это могла быть и пустая затея — вдруг Окунько уехал к своим излюбленным «юношеским прыщам планеты», как называл он вулканы, месяцев на шесть? Но Локтеву больше не к кому было обратиться за помощью — ему надо было теперь наступать, а как это делать, он пока что толком не представлял. Уже часа в три ночи он вернулся на вокзал, нашел местечко, подложил под себя газету, под голову чемодан и уснул.
