Пожалуйста, избавьте от греха - Рекс Тодхантер Стаут
Передача сведений происходит на следующих условиях:
1. Решение о достоверности и важности предоставленных сведений принимает только сам Ниро Вулф, и его решение считается окончательным.
2. Общая сумма вознаграждения составит 50 тысяч долларов. Если сведения будут получены от нескольких человек, вопрос о важности сведений и о распределении вознаграждения будет решать только сам Ниро Вулф.
3. Любой человек, который свяжется с Ниро Вулфом или с его помощником по поводу этого объявления, автоматически соглашается на данные условия.
– С вашим именем внизу и подписью Маделин Оделл, как на чеке, а под ней, в скобках, миссис Питер Дж. Оделл. Теперь послушайте. Разумеется, он сразу догадается, что это моих рук дело, именно поэтому я и напечатал объявление здесь у вас. Идея должна принадлежать вам. Вы предложили это сделать сразу после того, как я рассказал вам, как отреагировал Вулф на предложение Сола Пензера. Возможно, Вулф сам позвонит вам. Если это случится, вы должны ответить как надо. Вопрос встанет так: и что тогда? Я думаю, наш план сработает. Десять против одного, что найдется некто, который клюнет на эту приманку, а ведь пятьдесят штук для наживки – это совсем недурно. – Я встал. – Одно объявление я помещу в «Таймс», а второе – в «Газетт».
– А вы ловкий малый, – задумчиво протянула она.
– Стараюсь. Ведь остальные уже сбежали.
– Что?
– С горящей палубы, – пояснил я.
– С какой горящей палубы?
– Вы не читаете правильных стихов[6]. – Я развернул стул. – Садитесь сюда. Эта ручка плохо пишет. Я проверил. Моя лучше.
– Как и та, что лежит на моем столе. – Миссис Оделл подошла к другому столу, который был больше, и села. – И все-таки вы меня не убедили. Все это может быть разыграно. Потом вы позвоните и скажете, что ничего не вышло.
– Если так случится, то только потому, что Вулф упрям, как целое стадо ослов. Если он позвонит, то дальнейший ход событий будет зависеть от вас.
– Тогда у меня тоже есть предложение. Давайте изменим сумму. Такие числа, как пятьдесят или сто тысяч, не врезаются в память. Давайте сделаем что-нибудь промежуточное – шестьдесят пять или восемьдесят пять.
– Вы правы. Совершенно правы. Пусть будет шестьдесят пять. Перечеркните пятьдесят.
Она сначала попробовала ручку на блокноте. Я и сам всегда так делаю.
Глава 13
Замысел сработал.
По дороге в гараж на Десятой авеню я пытался обмозговать положение. За все годы службы у Ниро Вулфа я нахально врал ему в глаза десять тысяч раз. Если вы тоже предпочитаете что-нибудь промежуточное, то пусть будет восемь тысяч триста девяносто два раза. Врал я либо по личным вопросам, до которых ему не было дела, либо по деловым, когда это никому не вредило, а помочь могло, но побивать мировой рекорд по лжи я не собирался, а потому решил предпринять обходной маневр.
Когда в 18:22 я вошел в кабинет, Вулф сидел за столом, с головой погрузившись в разгадку двойного кроссворда в «Таймс», от чего я, разумеется, отвлекать его не стал. Я просто снял пиджак, повесил его на спинку стула, ослабил галстук, подошел к сейфу, достал из него чековую книжку, сел за свой стол и углубился в изучение июньских корешков. Обходной маневр удался на славу. Минут восемь спустя Вулф поднял голову, бросил на меня хмурый взгляд и спросил:
– Сколько там осталось?
– Это с какой стороны посмотреть, – заметил я.
Потом я развернулся, извлек из кармана пиджака подписанное миссис Оделл объявление и протянул ему. Вулф пробежал его глазами, затем, перечитав внимательнее, отбросил на стол, прищурился и свирепо посмотрел на меня:
– Грр!
– Она сама поменяла пятьдесят тысяч на шестьдесят пять, – как ни в чем не бывало ответил я. – Хотя, конечно, заголовок мог бы гласить: «У АРЧИ ГУДВИНА ЕСТЬ ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ», а вовсе не у Ниро Вулфа. Она, правда, сама это не предложила, но тем не менее считает, что я ловкий малый. Так она сказала – слово в слово. Когда я сообщил ей, что вы умываете руки, и вручил чек, она спросила в лоб: «Сколько ему заплатил Браунинг?» Я сказал, что мог бы битых пять часов убеждать ее, что вы честнейшая личность и ни за какие коврижки не надуете клиента, хотя сам в этом сомневаюсь. Мы еще поговорили, а потом, когда стало ясно, что убедить ее никак иначе не удастся, я уселся за машинку и напечатал это объявление. Согласен, стиль оставляет желать лучшего. Я не Норман Мейлер.
– Пф! Этот павлин? Этот отъявленный хвастун?
– Ну хорошо, пусть будет Хемингуэй.
– У нее есть пишущая машинка?
– Еще бы! В огромной гостиной на четвертом этаже особняка, в которой она, по-моему, проводит все свое время, разве что не ест и не спит. Бумага, как видите, дорогая, не то что ваша.
Вулф пристально вперился в напечатанное объявление, и я мысленно похлопал себя по спине за то, что догадался напечатать текст на ее машинке.
– Признаю, – продолжил я, – что отговаривать ее не пытался. У меня даже в мыслях такого не было. Более того, я сказал, что этот прием может сработать, а я даже готов поставить десять против одного на то, что кто-нибудь клюнет на такую приманку. И уже потом она решила, что шестьдесят пять лучше, чем пятьдесят. Я слишком длинно отвечаю, да? Так вот, это зависит от того, как вы себя поведете. Я принес чек назад, но отправка его по почте обойдется нам всего в восемь центов. Если мы так поступим, на вашем счету останется чуть меньше шести тысяч долларов. Пятнадцатого июня мы заплатили налоги. Я не пытаюсь вас разозлить, а только отвечаю на ваш вопрос. И имейте в виду: теперь дело обстоит так, что уже никто не подумает, что вы взываете о помощи из сточной канавы. Миссис Оделл не остановится ни перед чем. Она может с легкостью заплатить и миллион. Ничто другое ее больше не волнует.
Вулф поступил типично в своем духе. Он не сказал «очень хорошо», или «разорви этот чек», или даже «проклятье!». Он просто взял его, внимательно прочитал, сунул под пресс-папье и произнес:
– Я готовлю копченого осетра по-московски. Принеси мне бутылку мадеры из кладовой. – И снова погрузился с головой в кроссворд.
Глава 14
Объявление появилось во вторник на шестой полосе утреннего выпуска «Таймс» и на девятой полосе «Газетт». Две
