Юрий Гаврюченков - Пожиратели гашиша
Марина поежилась.
— Пожара не будет? — спросила она. — Говорят, деревья, в которые попадает молния, горят даже в проливной дождь.
— Глупости, — успокоил я. — Горение — это самый обычный химический процесс, и протекает он одинаково, вне зависимости от источника, будь то молния или спичка.
— А в машину? — заинтересовалась Ксения, — Она ведь железная, молнию не притянет?
— Если бы была заземлена, тогда да, — разъяснил я. — Тогда бы это был прекрасный громоотвод. Но она слишком хорошо заизолирована.
— Краской, что ли? — не поняла Ксения.
— Шинами. Они сделаны из резины, а резина превосходный диэлектрик.
— В самом деле, — вмешался Слава, оставшийся без внимания. Он обхватил Ксению за плечи и притянул к себе, — пошли-ка проверим. Разложим сиденья и прямо в «Волге» заизолируемся.
Предложение было неплохое, так как водка кончилась и веселье начало угасать. Чтобы поддержать это благое начинание, я вытащил из дальнего угла свою старую плащ-палатку и протянул компаньону: — На вот, не намокни.
О себе я не беспокоился. На всякий случай я прихватил из дома максимум вещей, и в запасе оставался прорезиненный плащ химзащиты.
— Спокойной вам ночи, — сказала Ксения.
— Счастливо оставаться! — махнул рукой Слава.
— И вам того же, — отозвался я.
Когда они вышли, я с облегчением потер ладонями онемевшее лицо. В самом деле, пора спать, завтра еще работать. Пока Маринка убирала остатки застолья, я выкинул на улицу, где шумел ураган, пустую бутылку и газетный комок с огрызками и застегнул клапан. Расстелили спальники и улеглись поверх них. Я погасил фонарь.
— Спокойной ночи, дорогая, — сказал я, устраиваясь на своем лежбище.
— Спокойной ночи, — разочарованно отозвалась Марина.
Что поделать, если при избытке Бахуса Венера дремлет. Для меня такая зависимость была железной, поэтому при общении с женщинами я стараюсь не употреблять спиртного вовсе. Не знаю, как Слава, а я в этой поездке нацелился всего лишь крепко повкалывать. Поэтому незачем перегружать организм. Заснул я очень быстро, и мне никто не мешал.
Наутро дождик не прекратился, хотя и поутих, превратившись в мелкую морось. Она висела в воздухе и проникала в самые мелкие щели, увлажняя все вокруг.
Слава приперся в половине десятого: — Как вы тут, живы?
— Доброе утро, — сказала Марина, накидывая озк[Здесь: плащ общевойскового защитного комплекта. Прим, автора.].
Мы выползли на улицу, подумывая, чем бы разогреться на завтрак. В большом количестве еще оставались холодные закуски, но трескать всухомятку не хотелось. Примус же раскочегаривать было лень.
Прогулявшись в подлесок, я вернулся к лагерю.
Дамы уже суетились под тентом, пытаясь что-то приготовить. По причине стопроцентной влажности костер у них не разгорался.
— Утро доброе, — приветствовал я Ксению.
— Здравствуй, — сказала она. — Мы давеча пиццу купили, я и забыла совсем. Вот только разогреть не на чем.
Делать нечего, пришлось выволакивать примус, и через десять минут сегменты итальянского блюда весело шипели на сковородке.
После завтрака мы со Славой, вооружившись лопатами, отправились к раскопу. Вид глиняной кучи в мутной воде не вызвал у меня никаких приятных ассоциаций. Я осторожно взобрался на расчищенную площадку, увязая по щиколотку в красноватой кашице, по консистенции напоминающей дерьмо, и начал рыть, стараясь не застаиваться на месте — за ночь глина размокла и начинала засасывать. К тому же стал накрапывать дождь.
Mы работали часа три, капли, падающие с неба, все укрупнялись, и не спасал даже застегнутый на все шпеньки ОЗК. Я по бедра извозился в грязи и теперь отводил душу, методично выплевывая ругательства в такт отбросу грунта. Матюгнулся — кинул, матюгнулся — кинул. Наконец, штык звякнул по металлу. Я нетерпеливо повозил острием и увидел обнадеживающие серые полоски на фоне осточертевшего глинозема.
— Дошли!
Слава остановился и тоже, пошуровал лопатой в узком квадратике прорытого окошка.
— А ведь, в натуре, дошли, — улыбнулся он и весело подмигнул. — Ну, теперь давай в ту сторону, к заду раскапывать. Командуй, ты у нас мастер.
Я неторопливо оглядел кучу, цыкнул зубом и сплюнул в воду.
— Установим, где кончается крыша, и будем долбить шурф, — сказал я. Копаем до нижнего края дверей, чтобы открыть можно было. Думаю, сегодня управимся.
— Ну так погнали!
Можно сделать абсолютно все, если заранее знать результат. А в результате мы были уверены. Конец работы был близок, два-три часа — и все. Мы быстро расчистили крышу и начали прокапывать траншею к воде. Показалось стекло задней двери.
— Ну, ништяк, управились, — приговаривал Слава, орудуя лопатой за двоих, — ну, ништяк… — и вдруг заорал: — Прыгай!!!
От толчка в грудь я снес боковую насыпку, доходившую до колена, и полетел спиной вниз, здорово приложившись о воду. Перед глазами мелькнули Слава, брызги, небо; я задохнулся — удар вышиб из меня весь воздух. Сносимый течением, я сумел перевернуться и встать на карачки, и тут землю сотряс мощный удар и воздушная волна сбила меня.
Бултыхаясь и захлебываясь, я встал, весь мокрый насквозь, как суслик. Резиновые сапоги, весившие теперь по пуду каждый, кое-как придавали мне равновесие. Вода доходила до пояса. Я ошалело огляделся, не понимая, что произошло, где Слава и что за фортеля ему вздумалось выкидывать.
Друга я увидел неподалеку от себя, он неподвижно стоял и смотрел на песчаную гору. Сверху доносились крики. На краю обрыва появились Марина с Ксенией.
Только сейчас до меня дошло, что случилось.
Огромный пласт грунта, нависавший над нами, всетаки обрушился, подточенный вчерашним ливнем.
Участок, который мы раскопали, был заново похоронен.
— Охуеть можно, — только и сказал я, протягивая Славе руку. Слова благодарности тут были излишни.
— Что случилось? — крикнула Марина.
— Все нормально, — отозвался Слава во всю мощь своих легких.
Мы пошли к берегу.
— Как ты углядел? — спросил я.
— Почувствовал, — лаконично ответил Слава. — Поднял голову, вижу поползло.
Мы выбрались на берег, я опустился на траву, задрал ноги и вылил из сапог воду. Девочки сбежали к нам.
— Что произошло, землетрясение?
— Восточно-европейская платформа не подвержена землетрясениям, отозвался я, глядя на них снизу вверх. Неожиданно я расхохотался, меня пробрало — нервное потрясение требовало разрядки.
Следом за мной истерично рассмеялись все остальные.
Мы возвратились в лагерь, залезли в Славину палатку и раскупорили новую бутылку водки. Такое дело требовало успокоения. Хватили по двести граммов и вроде бы расслабились.
— М-да, управились до вечера, — горестно констатировал я. — Вот уж точно, не хвались, идучи на рать…
— А хвались, идучи срати, — буркнул Слава. — Хорошо, что уцелели.
— Это точно, — кивнул я.
Добавили еще по сотке. Потянуло на подвиги.
— Не будем терять времени. — Я бодро поднялся, пошатнувшись, но сумел удержаться на ногах. — Как говорится, когда видишь деньги, не теряй времени…
Возвратясь к реке. Плащ я надевать не стал.
Во-первых, было и без него тепло, а во-вторых, и так промок до нитки.
Песчаная гора привела меня в уныние. Островерхая куча неправильной пирамидальной формы, казалось, стала больше прежней. От удара нижний завал расперло в стороны, теперь он напоминал толстый татарский малахай. Разгребать эту прорву грунта надо было тысячу лет.
Из груди невольно вырвался горький стон.
— Говорил я, с передка копать надо! — Слава с досадой сплюнул под ноги.
— Чего уж теперь… — сказал я.
Живы остались — ладно. Утешение это, конечно, слабое. Я чувствовал себя как описавшийся.
Полноту ощущений создавал дождь, хлеставший по башке и стекавший по прилизанным водой волосам, упавшим на лоб, словно челочка незабвенного фюрера. Мокрая одежда противно облепила тело, и казалось, что я стою обнаженный.
Мы спустились и стали внимательно исследовать кучу. Слава тут же нашел обе лопаты у самой воды, все в комьях налипшей глины. Хотя это порадовало запасных лопат мы не взяли, а без инструмента были как без рук. Очистив черенки, мы проследовали к новому месту раскопа, не задетому обвалом.
Мы работали без обеда до самой темноты. Потом вернулись в лагерь. Женщины ждали нас, удрученные печальными событиями. На мне сухого места не было, поэтому первым делом я залез в палатку, разделся, тщательно вытерся и натянул шерстяное трико, специально хранимое для такого случая. В нем я буду спать. Пришел Слава с ополовиненной бутылкой и женщины, которые принесли ужин. Я жутко продрог и радостно приветствовал новую порцию спиртного. На такой работе и спиться недолго.
