Дик Фрэнсис - Миллионы Стрэттон-парка

Или в убийстве сводного брата. Или убийстве сына бывшей жены. Что бы это ни было.

Как одноклеточные существа, амебы, Стрэттоны липли к Стрэттонам, словно составляли единую и неделимую массу. И Конрад с Джеком и Айвэном присоединились к присутствующим, причем компания разрослась за счет Уилсона Ярроу и дополнилась ухмыляющимся Дартом и старающимся быть незаметным Роджером.

Уилсон Ярроу меня не знал. Я только скользнул по нему взглядом, он не удостоил меня и этой малости. Все его внимание было приковано к Конраду, возбужденному подозрениями, которые запали ему в душу, когда он увидел, что Кит разговаривает с Марджори за закрытыми дверями.

Внешне Уилсон Ярроу был примечателен не столько благодаря своим чертам лица или фигуре, сколько потому, что ему была свойственна особая осанка. Неизгладимое впечатление оставляли не его каштановые волосы, длинное тело с узкими плечами и тяжелая квадратная челюсть. Невозможно было не заметить и забыть то, как он закидывал назад голову, демонстрируя свой горделивый профиль.

Снисходительный, так назвала его Марджори. Убежденный в собственном превосходстве, подумалось мне, ему, по всей видимости, не грозила опасность умереть от скромности.

Конрад произнес:

— По мнению Уилсона Ярроу, нам следует расчистить площадку и сразу же приступить к строительству нового здания, и я дал согласие.

— Мой дорогой Конрад, — своим, звучавшим, как команда «Всем стоять смирно!», голосом Марджори не дала ему продолжить, — ты не имеешь права принимать такое решение. У твоего отца было такое право, потому что ипподром принадлежал ему. Теперь он принадлежит всем нам, и, прежде чем что-нибудь предпринимать, нужно, чтобы большинство нашего Совета изъявило согласие.

На лице Уилсона Ярроу было написано нетерпение. Очевидно, конрадовский архитектор полагал, что вмешательство старой леди просто досадная затяжка.

— Ясно, — хрустально звонким голосом продолжала Марджори, — что нам нужны новые трибуны.

— Ничего подобного! — разъярился Кит. — Мы продаем!

Марджори даже не посмотрела на него.

— Я нисколько не сомневаюсь, что мистер Ярроу высококвалифицированный архитектор, но, поскольку речь идет о таком важном деле, как новые трибуны, я предполагаю поместить объявление в журнале, который читают архитекторы, пригласив любого заинтересованного присылать свои проекты на конкурс, чтобы мы могли изучить разные варианты и выбрать тот, который нас наиболее устраивает.

Конрад опешил от такого неожиданного поворота, и это передалось Ярроу.

— Но, Марджори… — начал Конрад.

— Поступить так будет самым нормальным способом ведения дела, правда? — промолвила она с невинным видом. — Я хочу сказать, что никто не купит и стула, не перебрав несколько, чтобы остановиться на самом удобном, красивом и необходимом, вы ведь согласны?

Она скользнула по мне коротким, ничего не говорящим взглядом. «Дважды браво», — подумал я.

— В качестве директора, — проговорила Марджори, — вношу предложение рассмотреть разнообразные проекты трибун, и, конечно, мы приглашаем мистера Ярроу принять участие.

Мертвая тишина.

— Поддерживаешь предложение, Айвэн? — обратилась к племяннику Марджори.

— О! А как же. Разумно. Очень разумно.

— Конрад?

— Но послушай, Марджори…

— Прислушайся к здравому смыслу, Конрад, — нажимала она.

Конрада передернуло. Ярроу, похоже, разъярился.

Неожиданно раздался голос Кита:

— Я согласен с тобой, Марджори. Я поддерживаю тебя.

Видно было, что она удивлена, но, несмотря на то что, как и я, видела, что единственным мотивом Кита было помешать новому строительству, Марджори, как всегда, весьма прагматичная дама, приняла его помощь.

— Принято, — проговорила она, ни звуком, ни жестом не показывая торжества. — Полковник, вы не смогли бы найти подходящее издание для нашего объявления?

Роджер сказал, что, несомненно, это будет несложно и он этим займется.

— Чудесно, — Марджори одарила невинной улыбкой уничтоженного героя, имевшего неосторожность вести себя снисходительно. — Когда у вас все будет готово, мистер Ярроу, мы с огромным удовольствием познакомимся с вашими предложениями.

Тот процедил сквозь стиснутые зубы:

— У лорда Стрэттона есть один экземпляр.

— В самом деле? — Марджори обратилась к Конраду, которого снова передернуло. — Тогда, Конрад, нам хотелось бы взглянуть на планы, верно?

Головы Стрэттонов согласно закивали.

— Они у меня дома, — нехотя сообщил ей Конрад, — и я мог бы как-нибудь принести их тебе.

Марджори кивнула.

— Скажем, сегодня к вечеру? В четыре. Идет? — Она посмотрела на часы. — Боже! Мы же совсем опоздали к ленчу. Очень напряженное утро. — Она поднялась на свои маленькие ножки. — Полковник, поскольку наша отдельная столовая на трибунах, как мне представляется, вышла из строя, не могли бы вы организовать что-нибудь подходящее для нас на понедельник? Мне кажется, большинство из нас приедет.

Роджер еще раз ограничился обещанием, что займется этим.

Милостиво улыбнувшись, Марджори величественно проследовала к выходу и отдала себя предупредительным заботам Марка, который тут же умчал ее с ипподрома.

Все разъехались в относительном молчании, Конрад взял с собой пунцового от злости Ярроу, мы с Роджером спокойно завладели полем битвы.

— Старый боевой топор! — с восхищением проговорил Роджер.

Я вручил ему чеки на зарплату. Он посмотрел на подпись.

— Как только вам это удалось? — изумился он.

Глава 9

Вторую половину дня Роджер провел с электриком ипподрома, чьи люди восстановили энергоснабжение по всему сооружению, за исключением центральных трибун. Видимо, Роджер предусмотрительно отключил цепи, которые не вышли из строя сами по себе.

— Нам не хватало еще пожара, — сказал он. Канавокопатель заваливал землей траншею с тяжелым кабелем в толстой изоляции, протянутым к стоянке машин членов клуба, чтобы дать электричество для освещения, электропечей и холодильников в большом шатре.

— На ипподроме нельзя забывать о шампанском, — без тени шутки проговорил Роджер.

На развалинах прибавилось следователей, они установили леса и по кирпичику разбирали завалы. В одном месте они установили длинную, высотой футов шесть ограду вместо протянутой полицейскими ленты, отмечавшей границы кордона.

— Охотники за сувенирами могут растащить ценнейшие вещественные доказательства, — сказал мне один из следователей. — Дай им волю, толпа, которая нахлынет сюда в понедельник, заткнет за пояс пираний.

Я спросил одного из них:

— Если бы вы взялись просверлить штук тридцать дырок в стене, вы бы выставили кого-нибудь на шухере?

— А вы как думали? — он на миг замолчал. — Конечно, нужно иметь в виду, что когда сверлят, то в большинстве случаев трудно сказать, откуда идет шум. Сверление, знаете ли, очень обманчиво. Вы можете думать, что сверлят за стеной, а на самом деле это на сто ярдов от вас, и наоборот. Я хочу сказать, если кто-нибудь и слышал сверление, он, во-первых, мог бы не понять, откуда идет шум, а во-вторых, не придал бы этому значения, если учесть размер этого здания.

Только Роджер, подумал я, понял бы, что здесь что-то не так, услышав сверло, но Роджер находился дома за полмили от того места, где можно было бы что-нибудь услышать.

Я взялся за свой мобильный телефон, все еще лежавший в джипе Роджера, и попробовал дозвониться до друзей по студенческой юности, чтобы навести справки о Ярроу, но почти все номера молчали. Жена одного из старых однокашников сказала, что передаст Картерету мой номер, но, к сожалению, он сейчас в Санкт-Петербурге. Разговаривал я и с очень юной дочкой, сказавшей, что папа больше с ними не живет.

Расположившись в кабинете Роджера, мы обсудили, куда и как поставить большой шатер и две большие палатки, обещанные Роджеру. В одной должны были переодеваться жокеи-мужчины, в другой решено было установить весы и выделить место для обслуживающего персонала. Обе палатки мы разместили в непосредственной близости от скакового круга, в нескольких шагах от конторы Роджера, и решили, что если убрать загородку между конюшнями и стоянкой машин для членов клуба, то публика сможет свободно проходить в главный шатер. Это значило, что лошадей придется выводить на круг, обходя его, но Роджер заявил, что все это можно решить.

— Ребекка! — в какой-то момент воскликнул он, хлопнув рукой себя по лбу. — Жокеи-женщины! Куда мы их денем?

— А сколько их?

— Две или три. Самое большее шесть.

Я соединился с Генри, оставил на автоответчике сообщение, что мне нужны любые боковые приставки к палаткам. «Еще пришли что-нибудь красивенькое, — добавил я. — Пришли-ка замок Спящей Красавицы, нужно повеселить здесь людей».