Неле Нойхаус - Глубокие раны
Она проводила озабоченную даму до двери, села за компьютер и открыла учетную карточку постоялицы. Анита Фрингс уже почти пятнадцать лет жила в пансионате «Таунусблик». Ей было восемьдесят восемь лет, и уже длительное время из-за сильного артрита она в основном перемещалась в инвалидном кресле. У нее, правда, не было родственников, с которыми могли возникнуть неприятности, но в голове управляющей зазвенели тревожные звоночки, когда она прочитала имя лица, которое необходимо было известить в случае ее болезни или смерти. Ее заведение обретет настоящие проблемы, если эта дама в скором времени не появится невредимой в своей квартире на четвертом этаже.
— Этого только не хватало, — пробормотала она и взялась за телефон. У нее оставалось примерно два часа времени, чтобы найти Аниту Фрингс. Полиция в данном случае совершенно точно была бы неверным выбором.
Боденштайн со скрещенными руками стоял перед большой доской в переговорной комнате отдела К-2. Давид Гольдберг. Герман Шнайдер. Моника Крэмер. И, несмотря на обращения по региональному радио, никаких следов Роберта Ватковяка. Глаза Оливера следили за стрелками и кругами, которые рисовала фломастером Фахингер. Были некоторые совпадения. Например, и Гольдберг, и Шнайдер имели тесные отношения с семьей Кальтензее, оба они были убиты одним и тем же оружием и в молодые годы являлись членами СС. Но все это не помогло ему продвинуться дальше. Боденштайн вздохнул. Можно было просто сойти с ума. С чего начать? Под каким предлогом он мог бы еще раз поговорить с Верой Кальтензее? Поскольку расследование убийства Гольдберга было официально передано в другую инстанцию, разумеется, он не мог упоминать о результатах лабораторных анализов и тестов на ДНК со следов, взятых с бокала из-под вина. Подруга Ватковяка не была убита непременно тем же убийцей, что Гольдберг и Шнайдер. Не было свидетелей, не было отпечатков пальцев, не было следов, за исключением следов Роберта Ватковяка. Он, казалось, был идеальным преступником: оставил следы на всех местах преступления, знал жертв убийств и срочно нуждался в деньгах. Он мог убить Гольдберга, поскольку тот ему ничего не дал, Шнайдера, потому что тот пригрозил, что заявит на него, и Монику, так как она, будучи посвященной в его дела, представляла собой определенный риск. На первый взгляд все действительно прекрасно сходилось. Отсутствовало только орудие убийств.
Дверь открылась. Боденштайн не был особенно удивлен, когда увидел свою будущую начальницу.
— Приветствую вас, фрау доктор Энгель, — сказал он вежливо.
— Я так и предполагала, что ты любишь формальности. — Она смерила его взглядом, высоко подняв брови. — Ну, хорошо. Приветствую вас, господин фон Боденштайн.
— «Фон» вы вполне можете опустить. Чем могу помочь?
Советник уголовной полиции Николя Энгель посмотрела мимо него на доску и наморщила лоб.
— Я думала, дела Гольдберга и Шнайдера уже раскрыты.
— Боюсь, что нет.
— Директор уголовной полиции Нирхоф сказал, что доказательства против человека, который убил свою подругу, неопровержимы.
— Ватковяк оставил следы, не более того, — поправил ее Боденштайн. — Лишь один факт, что он когда-то побывал на местах преступления, не делает автоматически его убийцей в моих глазах.
— Но так было написано в сегодняшних утренних газетах.
— Бумага все стерпит.
Боденштайн и Энгель переглянулись. Потом она отвела взгляд, скрестила руки на груди и прислонилась к одному из столов.
— Вы вчера позволили пойти вашему начальнику на пресс-конференцию, снабдив его неверной информацией, — констатировала она. — На это есть какая-нибудь особая причина, или это здесь общепринятая традиция?
Боденштайн не отреагировал на эту провокацию.
— Информация не была неверной, — ответил он. — Однако господин директор уголовной полиции зачастую не может остановиться, особенно если считает необходимым получить быстрый результат расследования.
— Оливер! Как будущий руководитель данного ведомства я хотела бы знать, что здесь происходит. Итак: почему вчера проводилась пресс-конференция, если дела еще не расследованы? — Ее голос звучал резко и вызвал в памяти Боденштайна неприятные воспоминания о другом случае и другом месте. Тем не менее он не собирался перед ней тушеваться, даже если она тысячу раз была его начальницей.
— Потому что Нирхоф так захотел и меня не слушал, — парировал он с такой же резкостью в голосе. Выражение его лица было спокойным и почти равнодушным. Пару секунд они пристально смотрели друг на друга. Она пошла на попятную, стараясь придать своему голосу более спокойный тон.
— То есть ты не считаешь, что все трое являются жертвами одного и того же убийцы?
Боденштайн проигнорировал дружеское обращение. Как опытный полицейский, он хорошо разбирался в тактике допросов и не давал сбить себя с толку переходом с агрессивного тона на миролюбивый.
— Гольдберг и Шнайдер были убиты одним и тем же лицом. По моей теории, кто-то очень не хочет, чтобы продолжалось расследование, и поэтому пытается направить наше подозрение на Ватковяка, которого мы пока еще не нашли. Но пока это чистая спекуляция.
Энгель подошла к доске.
— Почему у вас отобрали дело Гольдберга?
Она была невысокой и хрупкой, но, если хотела, могла оказывать на других людей устрашающее действие. Боденштайн задавался вопросом, как его коллеги — особенно Бенке — будут уживаться с этой новой начальницей. Ему было ясно, что фрау доктор Энгель не будет, как Нирхоф, довольствоваться письменными отчетами, для этого Оливер слишком хорошо ее знал. Николя еще раньше была перфекционисткой с выраженной тягой к навязчивому контролированию. Она хотела всегда иметь точную информацию и умела предчувствовать интриги.
— Кто-то, имеющий серьезное влияние в нужных местах, опасается, что нечто, что было бы лучше скрыть, может стать достоянием гласности.
— И что это может быть?
— Тот факт, что Гольдберг в действительности не был пережившим Холокост евреем, а являлся бывшим членом СС, что однозначно подтверждает татуировка с группой крови на его руке. Прежде чем у нас забрали труп, мы успели произвести вскрытие.
Николя оставила его пояснения без комментариев. Она обошла стол и остановилась во главе его.
— Ты рассказал Козиме, что я буду твоей шефиней? — спросила она как бы между прочим. Боденштайн не был удивлен, что она резко сменила тему. Он предполагал, что рано или поздно столкнется с прошлым.
— Да, — ответил он.
— И?.. Что она сказала?
В какой-то момент Оливер почувствовал, что готов сказать ей не очень лестную правду, но было неумно делать Николя своим врагом. Она неверно истолковала его нерешительность.
— Ты вообще ей ничего не говорил, — возразила она с торжествующим блеском в глазах. — Я должна была бы это предположить! Враждебность всегда была твоей большой слабостью. Ты действительно не изменился.
Бурные эмоции, скрывавшиеся за этими словами, озадачили и встревожили Оливера в равной степени. Совместная работа с Николя Энгель будет непростой.
Прежде чем он успел объяснить ей ее просчет, в двери появился Остерманн. Он бросил на Энгель быстрый взгляд, но поскольку Боденштайн и не собирался представлять ему женщину, он ограничился вежливым кивком головы.
— Это срочно, — сказал он Оливеру.
— Я сейчас приду, — ответил он.
— Не зацикливайтесь на этом, господин Боденштайн, — Энгель довольно улыбнулась, как кошка. — Мы еще наверняка увидимся.
Старая женщина была залита кровью и полностью обнажена. Она была привязана за запястья, а в качестве кляпа в рот ей был засунут чулок.
— Выстрел в затылок, — пояснил врач неотложной помощи, которого вызвали коллеги в униформе, прибывшие первыми на место преступления. — Смерть наступила примерно десять часов назад. — Он указал на обнаженные ноги женщины. — Кроме того, ей еще прострелили коленные чашечки.
— Спасибо. — Боденштайн скривил лицо.
Убийца Гольдберга и Шнайдера нанес третий удар, в этом не было сомнений, так как изобразил кровью жертвы на ее голой спине число 16145. Он также не пытался скрыть труп; вероятно, ему было важно, чтобы его быстро нашли.
— На сей раз он расправился со своей жертвой на природе. — Пия надела латексные перчатки, села на корточки и стала внимательно рассматривать труп. — Почему?
— Она жила в доме престарелых «Таунусблик», — вмешался руководитель оперативной группы службы охраны порядка. — Он наверняка не хотел рисковать, предполагая, что кто-нибудь может услышать выстрелы.
— Откуда вы это знаете? — спросила Пия удивленно.
— Вон стоит коляска. — Мужчина указал на инвалидное кресло, которое стояло в нескольких метрах в кустарнике.
