Мария Жукова-Гладкова - Герой жестокого романа
Вот с этим как раз и требовалось разобраться, и я перешла к основной причине своего визита в больницу.
Я призналась, что мне мама про Петра Петровича никогда ничего не говорила.
– Ну разве мать стала бы рассказывать такое дочери? – удивленно посмотрел на меня Петр Петрович. – Тем более ты всегда была дружна с отцом. Вот если бы Аня развелась с Владиславом… И вы жили бы вдвоем…
Багаев вздохнул.
– Да, Ксения, я очень любил твою мать… И не терял надежды… До самого последнего дня… Ночи… Ты ведь уже знаешь, что я к ней приезжал?
Я кивнула.
– Если бы я только знал, что она наглотается таблеток… Господи, если бы я только знал!
В голосе Петра Петровича была такая боль, что я больше не сомневалась, что он не мог убить маму. Если он только не обладает природным артистическим даром. Хотя непохоже. В уголках его глаз появились слезы.
– Я и предположить не мог, Ксения! Я решил, что она просто так испереживалась в ту ночь и в предыдущие дни, что не может со мной разговаривать. И хочет побыть одна. «Я так устала!» – говорила Аня. Я решил, что она хочет отдохнуть. Просто отдохнуть. И уехал. Если бы я знал…
– Петр Петрович, а мама что-нибудь говорила? – спросила я робким голосом. – Ну там про меня, про отца… И вообще, почему вы к ней тогда поехали среди ночи?
Мама сама позвонила Петру Петровичу. О взрыве она узнала от отца моей подруги Риты и тут же связалась с Багаевым с просьбой выяснить детали. Мама билась в истерике. «Неужели все погибли? Неужели никому не удалось спастись?!» – кричала она в трубку.
Петр Петрович лично отправился на место. Пока выяснял, кто погиб, мама позвонила опять, сообщила, что я жива, она только что разговаривала со мной и с Владиславом. А потом все равно спросила: все погибли? Точно все?
– У меня создалось такое впечатление, что ее волновал кто-то еще, кроме тебя, Ксения, – вздохнул Багаев.
– Наверное, она просто была в ужасе от того, что клуб взлетел в воздух. Клуб отца! Конечно, она знала многих сотрудников…
Багаев покачал головой, А я вспомнила, что слышала тетя Люся: «Ты убил их обоих», – говорила мама.
– Ты понимаешь, Ксения, – снова открыл рот Багаев. – Я потом внимательно прослушал запись…
«Ах, да, у нас же в старой квартире установлена прослушка!» – вспомнила я. Интересно, а нас давно слушали? И зачем? Багаев хотел быть в курсе всех дел отца?
– Я хотел остаться у вас дома в ту ночь, – грустно рассказывал Петр Петрович. – Но твоя мама не позволила. Она все время плакала. Я утешал ее, как мог.
А потом мама взяла с Петра Петровича слово, что он никогда не сделает мне ничего дурного. Петр Петрович такое слово дал, да и в любом случае он не собирался мне никоим образом вредить. Теперь же та клятва приобрела двойную силу – она оказалась предсмертной. Так что я должна не волноваться, Петр Петрович не то что не сделает мне ничего плохого, наоборот, он готов меня защищать всеми своими силами и средствами.
– Ксения, а что ты собираешься делать в будущем? – спросил он меня. – Учиться дальше пойдешь? Я слышал, у тебя были неприятности в институте? Так, может, в какой другой? Или в Москву? Я помогу. Ты только скажи, что ты хочешь.
– Я хочу ночной клуб, – пошла я ва-банк.
– Что ты хочешь? – вылупился на меня Петр Петрович, по-моему, не совсем веря своим ушам.
– Работать думаю пойти, – как ни в чем не бывало продолжала я. – Например, администратором. Я, конечно, пока еще нигде не работала, но, думаю, научусь. Да и вы немножко поможете. Ведь правда поможете?
Петр Петрович челюсть на место быстро вернул и задумался. Я сидела ни жива ни мертва. А не зарвалась ли я? Не попрут ли меня сейчас отсюда? Месяц назад я бы о подобном даже не заикнулась. Но с другой стороны, а вдруг обломится? В такое, конечно, трудно поверить… И мне ведь еще нужно как-то помочь дяде Лене. Как Багаев может отреагировать на то, что Леонид Тарасович жив? Нужен ли ему Леонид Тарасович? В особенности если Багаев и мой отец скорешились. И как там у отца дела с Исой? Поинтересоваться, что ли, у Багаева? Или лучше этот вопрос с отцом прокачать? Ведь отец все-таки…
Вообще я с кем? Сама с собой, дала я себе ответ. С кем бы я предпочла работать? С дядей Леней. В чьем клубе? По идее, в багаевском, раз уж он так любил мою мать и дал ей предсмертное обещание.
Но пока пороть горячку не будем. Разберемся с ситуацией до конца. Чтобы потом уже спокойно жить и работать.
А Петр Петрович тем временем обещал подумать. Вот «Сфинкс» скоро отстроят вновь. Пойду я администратором в «Сфинкс»? Пойду, сказала я. Вот и отличненько. Да и Петру Петровичу надо восстановить здоровье. Когда он выйдет из больницы, со мной свяжется, тогда мы и обговорим условия нашей будущей совместной работы.
– Хорошо, Ксенечка? – расплылся в улыбке Багаев. – Значит, «Сфинкс»?
– У меня один вопрос, – сказала я. – А как же Иса?
Багаев посмотрел на меня внимательнейшим образом и заметил, что я слишком много знаю для симпатичной молоденькой девушки. Так жизнь заставляет, ответила я. Приходится быть в курсе развития событий, чтобы отдача потом не замучила. За последний месяц произошло больше, чем за всю мою предыдущую жизнь. И вообще о ставках в игре лучше знать перед тем, как в нее вступаешь. Да и я – не та девочка, что месяц назад жила с мамой и папой, училась в институте, мечтала о красивой любви, была ограждена любящими (как мне казалось) родителями от всех проблем, знать не знала о том гадюшнике, что существует совсем рядом, и не предполагала, что мне в самое ближайшее время придется в нем копаться.
– Я решу вопрос с Исой, – твердо сказал Петр Петрович, как отрезал. – Кстати, а почему ты не спросила про Равиля?
– А вы разве не в курсе, что он взлетел на воздух вместе со «Сфинксом»?
Петр Петрович аж закашлялся.
– Ты… ты уверена? Ксе… Ксения? Ты… Откуда ты?..
Я пожала плечами с невозмутимым видом.
– Глеб! – рявкнул Багаев.
Верный соратник тут же нарисовался. «Пушку» на всякий случай держал в руке. Вопросительно глянул на шефа, меня осмотрел, обратив особое внимание на невозмутимо висевшую на спинке стула сумку.
– Ксения говорит, что Равиль взлетел на воздух, – сообщил Багаев.
Глеб крякнул что-то неопределенное, потом заметил, что Иса ведет себя так, словно Равиль жив, хотя его никто в последнее время и не видел. После чего Глеб повернулся ко мне и стал задавать мне вопросы про злополучную ночь в «Сфинксе».
– Любопытно, ты не находишь? – спросил Багаев у соратника, и в дальнейшем какое-то время они беседовали, словно меня в палате и не было. Я не все понимала из их разговора, потому что не полностью представляла расклад сил, но очень внимательно прислушивалась.
В общем, сделала вывод, что к моему отцу веры у них нет никакой, они знают, что он путается с Исой за спиной у Петра Петровича, хотя и с Петром Петровичем заигрывает. Глеб высказал предположение, что мой отец мог вывести Равиля перед взрывом из клуба. Вызвать его под каким-то предлогом. Не смог бы Владик найти такой предлог, заметил Багаев. И не мог он знать, что Равиль приедет вместо Исы. Но Равиля охрана видела, заметил Глеб. И Ксения видела (я так сказала). Глеб все-таки склонялся к мысли, что главарь жив. Багаев – что мертв, у него уже появлялась такая мысль до моего веского слова, потому что уж больно Иса носом землю роет. И ведет себя не совсем так, как раньше. Как хозяин ведет. Почувствовал себя главным. Это заметно. И в Багаева стрелять явно решил Иса. Он – человек горячий, правда, быстро отходит. А тут как раз повод был (я навострила ушки, но про повод, появившийся в последние дни, так и не выяснила) – Иса и отдал приказ. Равиль никогда не стал бы палить среди бела дня, да еще в Петра Петровича. Равиль всегда предпочитал сесть за стол переговоров.
И что это они так откровенничают? – тем временем думала я. Почему при мне ведутся такие разговоры? Да, Петр Петрович меня очень внимательно разглядывал. Предполагаю, что искал черты матери. Они во мне не только есть, меня можно назвать ее копией. На отца я совсем не похожа, хотя я помню, что папа всегда находил во мне свое. Багаев хочет сделать доброе дело ради памяти моей матери? Мне, откровенно говоря, он не казался чудовищем, как соседке тете Люсе. И неприятным не выглядел. Да, некрасивый, непредставительный, серенький какой-то. Но взгляд у него не волчий. Взгляд как взгляд. Иногда грустный, иногда внимательный. Однако мне ни секунды не было страшно в его присутствии. Может, это зависит от его личного отношения ко мне?
После довольно длительного обсуждения ситуации в городе, которое мне порядком поднадоело, Петр Петрович снова повернулся ко мне, спросил, не заскучала ли я, и предложил, чтобы Глеб отвез меня домой. Глеб как-то странно глянул на шефа, потом на меня, но от комментариев воздержался.
– Да я вообще-то на машине, – промямлила я.
– Вот Глеб тебя на машине и проводит. А назад поймает такси.
