Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой
– Я еду в Москву, всего лишь на пару дней, – пояснила она, прочитав выражение ужаса на моем лице. – Проведу методику в МГУ, там же обещают и публикацию. Это очень важно и Орлов одобрил расходы, вылетаю через пару часов.
– Куда?! – я был окончательно сбит с толку.
Начало работы по дестабилизации моего душевного состояния было положено сегодня таким профессионалом как Ада Львовна Миллер. Вика, видимо, решила эту работу завершить.
– Спокойно! – тетка усадила меня и как маленькому вложила в руки пакет сока, который, судя по всему, собиралась взять с собой. – Я уже обо всем договорилась. За два дня ничего не случится. Борис с его расследованием никуда не убежит, а у нас с тобой будет методика.
Я задумался. Возможно это спонтанное решение об отъезде только на руку. С одной стороны, хотелось задать Вике вопрос о книге Милашевского и о том, что же произошло между ней и Сандалетиным, когда авторские права на все работы Милашевского оказались в их руках. С другой стороны, тот план действий, который предложила Миллер выглядел хоть и экстравагантно, но вполне достойно. Мне хотелось попробовать все уладить без участия Вики. В конце концов, Сандалетин объявил войну не только тетке, но и мне. Пусть теперь отвечает и за попытку моего отчисления из универа, и за отрицательную рецензию на работу Вики. Я тоже кое-что могу. Тем более с таким союзником, как Ада Львовна.
К тому же я все больше уверялся в том, что месть отвергнутого мужчины далеко не главная причина военных действий Сандалетина в наш адрес. Отомстить, ответить злом на зло – это импульс. Но какой импульс живет три года? В отличие от убитой Светланы Романихиной, Вика свела общение с бывшим поклонником к минимуму. «Одно другое усугубляет», – сказала Миллер, это так, но главное здесь не месть и не ненависть. Чувства здесь на втором плане, на первом же – корысть. Похоже, что Сандалетин завладел книгой обманным путем или попросту выкрал ее. А потом продал, как и подозревает Миллер. Тогда многое в его поведении становилось объяснимым и понятным.
Если Вика знает о преступлении Сандалетина, то его задача – дискредитировать ее репутацию в глазах ее же коллег. Вот почему Сандалетин пытается выдавить Вику, а заодно и меня, из науки. Научная репутация – самая закрытая вещь в мире. Ученые признают только мнение таких же ученых, как они сами. Им не важно мнение соседей, жены друзей и даже суда – всем известно, человек может быть ужасным семьянином, почти психом, социопатом, хамом, аутиком, даже преступником, но при этом оставаться прекрасным ученым. Согласитесь, политику или врачу мы никогда не простим ничего подобного.
«Кто такая эта Виктория Берсеньева? – спросит научное сообщество. – Ее методику плагиата даже к публикации не приняли. А Сандалетин он вот – на кафедре сидит, целый ученый секретарь».
Нет, поведение Сандалетина не связано ни с какими эмоциональными аффектами. Это холодный расчет. Не зря грамматика русского языка подсказывает нам, что многие люди и после смерти остаются объектами одушевленными, человек жив, пока живет память о нем. Сандалетин же вознамерился сделать из Вики живого мертвеца: выдавить с факультета, настроить против нее кафедру, ученое сообщество города, предать забвению…
Мои размышления прервал звонок в дверь и мне пришлось идти открывать, так как Вика явно не собиралась. Я не поверил своим глазам. На пороге стоял Вадим Романихин, брат убитого Валерия. Как и в прошлую встречу, он был в черных очках и безукоризненно сидящем по фигуре костюме. Коротко поздоровавшись, он, не разуваясь, прошел в комнату и с порога заявил Виктории буквально следующее:
– Денис Камельков в ночь убийства был в деревне, откуда родом Светлана и сам Денис. Там они и познакомились до переезда в город. Накануне вечером Камельков отмечал день рождения друга. Напился до полной потери человеческого облика, чему есть десятка два свидетелей и очевидцев. И да, этот парень работает в фирме «Дом обоев», поэтому он действительно заходил в свой аккаунт ради того, чтобы посмотреть обновления группы «Дом обоев» и заказы, размещенные онлайн. Другие цели пребывания в социальной сети его не интересовали, друзей он там не заводил, кроме тех, кто вступал в группу про обои и за жизнью Светы не следил. У него, кстати, другая женщина давным-давно. Гражданская жена и ребенку восемь месяцев.
Виктория оставила на диване вещи вперемешку с бумагами и присела на край, предлагая гостю сесть в кресло напротив.
– Извините, но я такой информацией пока не владею, – медленно проговорила она, щурясь, как от яркого солнца, – следственный комитет…
– Следственный комитет в этом тоже скоро убедится, – резко прервал ее Вадим. – Это был ложный путь.
– Оу, вот как, – кивнула Вика, не выразив особенных эмоций, которые пристало бы выразить человеку, у которого рухнула главная версия, экспертиза не написана, срок ее сдачи подходил к концу, а сам он собирается лететь в Москву по совершенно другому поводу.
– Да, думать на Камелькова нет никакого смысла. – продолжил Вадим, словно вырубая каждое слово на каменных скрижалях. – Убийство моего брата крайне жестокое. Убийца явно пытался донести до него и его жены какую-то мысль. Такие убийства совершаются только своими руками. Надо начинать все с начала.
Виктория посмотрела на него с сомнением и проговорила как можно мягче:
– Боюсь, что моя роль в этом деле завершена. Не знаю, что еще можно вычитать в этих записях.
– Я пришел к вам не только поэтому, – также понижая тон проговорил Вадим. – Вы так много угадали по поводу моего брата, Светы, нашей семьи…
– Я не угадывала, – мгновенно отреагировала она.
– Ну, да, извините, вычислили, то есть вычитали… И знаете, это очень больно получать такое вот расследование, как ваше. Я-то что – я в курсе, я давно все видел, но мои родители… Я ведь не случайно прятал родителей. Я прятал их не от следствия, а от вас. Когда мы поговорили с вами в кафе, я понял, что вы не будете церемониться, подбирать слов… Извините. Просто вы не из тех людей и при этом видите многое. Вы были опасны. Мои родители не знали, или не хотели знать, каким стал Валерка вместе с этой Светой… Родители были счастливы одним только тем, что есть внук, девушка красивая, Валерка доволен… Я не понимаю, кому вообще могли помешать эти двое дурней?! Ведь есть же, наверняка, еще что-то! Убийцей не мог быть человек со стороны, это был кто-то знакомый. А все их знакомые у них в друзьях в социальных сетях. Может быть, мы еще посмотрим? Давайте вместе? Я могу и сам, но вы профессионал, а я должен знать… – проговорил Вадим и в голосе его появились то ли просительные нотки, то ли слезы, во всяком случае голос растекся и даже зазвенел, что было совсем не естественно для этого глубокого властного баритона. Видимо, почувствовав себя не в своей тарелке, вампир в темных очках добавил. – Само собой, ваши услуги будет оплачены отдельно.
Виктория сделала скучное лицо, собирая в аккуратную стопку какие-то бумажки, и проговорила предельно вежливо:
Не все в этой жизни делается в социальных сетях, даже если люди всю свою жизнь стараются выложить на всеобщее обозрение. Непарадная сторона остается за кадром. Думаю, вам придется положиться на официальное следствие, даже если вы задумали вести собственное расследование. Но у меня как у филолога здесь все. Сейчас, извините, мне пора уходить.
Вадим кивнул, всем своим видом показав, что уже собирается, но не двигался с места. Она выразительно посмотрела на него, но Вадим продолжал стоять. Тогда тетка повернулась ко мне:
– Если будет звонить Борис, скажи, что у нас в Москве заболела родственница, и меня срочно вызвали телеграммой.
Виктория захлопнул чемодан, игнорируя гостя.
– Может быть, сказать уж сразу, что голубиной почтой оповестили? – удивился я, также стараясь не обращать внимания на нежданного посетителя.
Меня начала раздражать несобранность Вики, легкомыслие, вся эта нарочитая таинственность и небрежность. Ну, какая еще телеграмма? Неужели она думает, что я дурак или прислуга, и у меня нет ни своих дел, ни своих проблем? К тому же, какие могут быть игры, когда речь о Следственном комитете? Она не может не понимать, что Борис, хотя и свой в доску парень, но у него тоже есть начальство… Однако Виктория скороговоркой ответила на «голубиную почту».
– О-о-о, не занудствуй! Я вернусь послезавтра, отпишусь по экспертизе. Кстати, на столе в синей папке лежит дело про этих несчастных толкиенистов – там внутри мой ответ с подписью. Отвези папку Борису, его визитку я прикрепила к папке изнутри. А он передаст, кому надо.
Виктория ринулась к выходу, тараня впереди себя чемодан.
Никогда не обсуждайте свои проблемы при посторонних. Особенно если этот посторонний – загадочный вампир из ФСБ, которому от вас, к тому же, что-то нужно. Это я понял в тот миг, когда Вадим перекрыл своим телом выход в коридор.
