Смерть в объятиях прибоя - Дарья Александровна Булатникова
— Знаешь, хоть это и может звучать странно, но мне казалось, что его привлекал не каждый из нас в отдельности, а все мы вместе. Но, собственно, почти у всех так было. Согласись, что мы были и есть абсолютно разные, собранные вместе какой-то мистической центробежной силой.
— Ещё немного и мы сделаем вывод, что причина иррационального Сашкиного влечения — в неких эманациях, создаваемых нашим коллективным биополем, — рассмеялась Женя.
— Интересные у вас тут разговоры, — оживленно воскликнула появившаяся неожиданно из-за кустов Алина. — Прямо-таки эзотерические!
Только тут Женя вспомнила, что собиралась весь день следить за Алиной. Хотя какой в этом смысл, вряд ли она сама решится на новое покушение, да ещё днем. Хорошо бы ночью покараулить, но как это сделать незаметно? И уж во всяком случае, Борису нельзя сегодня ночевать в своей спальне, где убить его может каждый проходящий мимо окна. Женя поежилась, и только тут заметила, что Палий и Алина замолчали и явно ждут от неё ответа на какой-то вопрос.
— Что? — переспросила она.
— Я спрашиваю, идея Борьки устроить завтра вечером шашлычок на природе не кажется тебе святотатственной? — повторила Алина.
— На какой природе? Нас же отсюда не выпускают.
— А, по-твоему, тут природы мало? — широким жестом Алина обвела рукой псевдояпонский пейзаж. — За день мужики сложат где-нибудь мангал из камней, мясо в сухом винце замаринуем. Ну как?
— Если честно, не знаю, — задумалась Женя. — Веселье сейчас вряд ли получится. Но ведь мы так каждый день едим и пьем, так какая разница, где это делать, за столом или тут?
— Логично. Тогда я скажу кухарке, чтобы завтра с утра мясом занялась. Даже если не сложится тут, мы его к ужину зажарим и слопаем за милую душу. — Алина засмеялась. — Ну, вы тут медитируйте, голубки, а мне нужно постараться гостей наших милицейских спровадить. Что-то они Борьку совсем замучили своими расспросами.
С этими словами она встала, энергично потянулась, подмигнула Жене и исчезла так же мгновенно, как и появилась.
Последние её слова о желании побыстрее избавиться от майора и его портфеленосца прозвучали для Жени крайне подозрительно. Она и так всё это время стояла перед дилеммой — сообщить об услышанном разговоре Караваеву или попытаться разобраться самой. Хотя что тут разбираться — ведь она совершенно отчетливо слышала ночью слова Алины. Оставив всё как есть, она рискует жизнью Бориса, потому что если его решили прикончить, то постараются сделать это пока все гости тут. Не будут же их держать взаперти до бесконечности. Они договаривались провести у Ротманов неделю, но кое-кто смог выкроить только три-четыре дня и вскоре начнет рваться домой. Черт! Она совершенно не годится для распутывания загадок. Она всегда была нерасторопной и непригодной для решения головоломок. А, кроме того, она ничего не понимает в расследовании преступлений и предотвращении преступлений. Она вообще самонадеянная эгоистка!
Палий задумчиво наблюдал, как Женя, ни слова ему не сказав, умчалась по дорожке туда, откуда они только что пришли. Потом достал из кармана мобильный телефон, вызвал заложенный в памяти номер и сказал ответившему несколько коротких слов. Потом достал из пачки ещё одну сигарету и закурил. Женя вернется минут через десять, не раньше. Если вернется.
ГЛАВА 12
Происходило что-то странное. Казалось, что дом обезлюдел, и всё вокруг него вымерло. Самым живым был разомлевший от жары доберман, валявшийся кверху брюхом в вольере. Женя прошла по двору и террасе, не встретив ни души. Длинные тени кипарисов перечеркнули пространство и сделали его похожим на шкуру зебры. Впервые Женя задумалась о том, что за все время, проведенное в «Азалии», она ни разу не видела в море купающихся людей. Никто не пытался вплавь обогнуть сетку ограждения, никто не болтался в воде на надувном матрасе, подставив солнцу живот или спину. И спасательных лодок не было видно, даже в стороне. Хотя, возможно, рядом расположены такие же частные владения, и спасатели никому здесь не нужны, это ведь не безалаберные общественные пляжи. Но ведь и из-за забора не слышно никаких звуков, музыки или голосов. В разгар сезона даже самые тихие соседи должны как-то развлекаться. Или тут такие порядки, что и собаки не лают, и дети не кричат? Хотя Борькины собаки и вправду почти не лаяли. Обученные…
В холле тоже было пусто. Только невянущие розы благоухали в вазах у стен.
В столовой — абсолютная тишина, чинно расставленная к ужину на столе и ощущение, что кто-то только что отсюда выпрыгнул в окно. Тьфу, чушь какая…
В гостиной — запах сигар и брошенные газеты. Тут недавно был Гоблин. Он курил редко, и всегда только кубинские сигары крепкие и душистые. Куда мог деться этот молчаливый сибарит?
Дверь в библиотеку заперта. Женя прижалась ухом к прохладному дереву, но не услышала ни звука. Это уже начинало напоминать покинутый командой корабль. Как он там назывался? «Мария-Селеста»?
Внезапно за спиной раздались тихие шаги, и Женя, вздрогнув, обернулась. На лестнице в меркнущих лучах солнца замерла Инга. Лицо её было спокойным, словно у Будды. Жене стало неудобно, что девочка застала её подслушивающей под дверью.
Инга спустилась вниз и тоже замерла у двери библиотеки. Потом заглянула в замочную скважину, приложила палец к губам и поманила Женю в коридор, памятный ей по ночным приключениям.
— Они там, только заперлись в кабинете, туда можно попасть из библиотеки, — сообщила она Жене шепотом. — Если хотите, то вон там, — она указала на дверь почти напротив комнаты Бориса, — должно быть слышно. Это второй вход в кабинет.
— Да нет, — улыбнулась Женя, — я просто хотела найти тут хоть кого-то, а то дом стал похож на замок спящей красавицы. Они что, все там?
— Не знаю. Но мама с Диной сейчас в нашей комнате, то ссорятся, то смеются. А ещё кто-то ушел играть в бильярд. Я слышала, как договаривались. По-моему, это Василий Алибабаевич организовал.
— Ты просто Штирлиц! А где здесь бильярд, разведка знает?
— Разведка знает всё! Бильярдная внизу, в подвале, спуститься можно по боковой лестнице, — с готовностью сообщила Инга. — Там ещё сауна и винный погреб есть!
Женя озадачилась. Насчет боковой лестницы она слышала в первый раз. Хотя тогда,
