Смерть в объятиях прибоя - Дарья Александровна Булатникова
Женя успела только загадочно и мстительно улыбнуться в ответ, как вместе с оглушающим громом на землю обрушился дождь. Именно такой, какой она ждала — неистовый, тропический ливень. Словно обезумивший джазист-барабанщик он выбил по подоконнику дробь и зашумел за окном сплошной водяной завесой.
Женя вскочила — господи, там же Инга на балконе, одна, в грозу!
Где-то хлопали окна и раздавались смех и вскрики. Скорее, вверх по лестнице, на балкон!
Девчонка стояла к ней спиной, и только худенькие лопатки вздрагивали при очередном раскате грома. Протянув руку под льющуюся с неба воду, она наблюдала за разлетающимися прозрачным веером каплями. Женя подошла и тихо, чтобы не испугать неожиданным появлением, стала рядом. Потом они посмотрели друг на друга.
— Всё не так плохо, дорогая, — сказала Женя.
— Я тоже люблю дождь, — ответила не услышавшая её за шумом воды Инга.
И тогда Женя просто обняла её за плечи, мокрые от брызг, и улыбнулась.
Ещё будут объяснения, долгие разговоры и попытки вернуть все, что можно, на круги своя. Будут гневные крики Бориса в адрес Караваева и его команды. И долгое шушукание с Ингой, так до конца и не поверившей в то, что она совсем не виновата — ни в чем. Будет прощание со странным домом, приютившим их, кажется, только для того, чтобы заставить страдать, бояться неизвестности и ещё больше — известности. Это будет позже, они решат остаться ещё на пару дней, чтобы побыть вместе, а не разбегаться без надежды когда-нибудь восстановить разрушенное. И никто не будет винить Гоблина, разве что в сердцах обзовут идиотом и дураком, а будут думать, где он теперь и что с ним. И даже Инга, наконец, впервые за последние дни улыбнется не только губами, но и глазами. Всё будет. Не так радужно и прекрасно, как хотелось бы. Но всё же они расстанутся почти умиротворенными.
А сейчас есть только дождь, в котором где-то потерялись все остальные. Который шумит среди густой южной зелени, становится лужами и ручейками и течет по бетону, а потом между округлыми камешками. Течет к морю, и становится морем.
ЭПИЛОГ
Рыжая лохматая собака валялась в траве, иногда поднимая голову, чтобы оглядеть вверенную ей территорию и затем лениво перевернуться на другой бок. День выдался для начала июня чересчур жаркий и томный, и Женя, развешивая во дворе выстиранное белье, время от времени поглядывала на несущиеся по небу белые барашки облаков — не приближается ли гроза.
— Мам, — басом позвал из распахнутого настежь окна Сенька, — ты вроде бы почту проверить хотела. Так я модем не отключаю?
— Не отключай, я сейчас.
Крашеный деревянный пол приятно холодил босые ноги. Сенька прошлепал ей навстречу в одних шортах, худой, лохматый, с толстенным томом математического справочника под мышкой и миской клубники в руках. Так, ребенок, кажется, вспомнил, что грядут вступительные экзамены в университет, и решил позаниматься. Или опять примется болтать с Машкой? Та как зависла после обеда с книжкой в гамаке, так теперь до ужина из него не выкарабкается.
А к вечеру непременно будет гроза, вон как парит.
Женя села к компьютеру и уставилась в монитор. Письма скачивались долго — фирма, в которой раньше трудилась Женя, регулярно подбрасывала ей работу, и графические файлы шли один за другим. Восемь штук, два проекта. Придется ночью посидеть, когда все угомонятся и жара спадет. Митя, конечно, станет ворчать, он всегда ворчит, когда она допоздна не ложится спать. Вечная борьба закоренелого жаворонка с пристрастиями полуночницы-совы.
Ветер взметнул штору и зашуршал страницами брошенного на подоконнике журнала. Всё-таки гроза идет, придется снимать развешенное белье.
— Женя, сейчас будет дождь! Мы с Сенькой белье сами снимем, — словно в ответ на её мысли раздался звонкий Машкин крик. Залаяла собака. Молодец Машуня, умеет всех поднять на ноги.
— Снимайте! — не отрываясь от экрана монитора, согласилась Женя.
Если они ничего не вываляют в пыли, это будет удивительно…
И где Митька? Если начнется ливень, то машина может не въехать по глинистому косогору к их дому. Нужно ему позвонить, чтобы поспешил.
Всё, почта получена.
Женя щелкнула мышкой и открыла последнее письмо.
«Привет, ребята! Вот я и нашел вас. Женька, улыбнись, это я, Гоблин. И у меня, как ни странно, всё не так плохо, как могло бы быть…»
У ворот загудела машина — Митя успел вернуться до дождя. И одновременно где-то совсем рядом загремел гром. А Женя, улыбаясь, всё перечитывала:
«… я живу на другой стороне нашего земного шарика, но всё равно знаю, что когда-нибудь мы ещё встретимся».
