Дебютная постановка. Том 1 - Александра Маринина
* * *
Карина, то и дело вздыхая и похмыкивая, правила роман про королевские интриги, а Петр вернулся к поискам материалов про жизнь в СССР в 1966 году. Оказывается, именно в этом году установили единое время начала рабочего дня для министерств и ведомств, организаций и учреждений, вузов и техникумов: 9 часов утра. Но только в Москве почему-то. Видимо, в других областях и республиках можно было работать как-то иначе. И еще в том году начали выпускать еженедельник «Книжное обозрение», из которого можно было узнавать о новинках литературы, вышедших из печати. Правда, просто купить его в киоске «Союзпечати» было никак невозможно и даже подписаться нельзя, еженедельник издавали маленьким тиражом и распространяли только по предприятиям, так что книголюбам приходилось всячески изощряться, чтобы раздобыть вожделенный «Книгобоз» хотя бы «на посмотреть». «Где логика? – с недоумением подумал Петр. – Если вы хотите проинформировать граждан о том, какие книги появились, так информируйте нормально, делайте тираж большим и доступным, вы же так гордились тем, что СССР – самая читающая страна в мире. А если вы не хотите, чтобы люди знали, так не издавайте «Обозрение» вообще».
Вот еще информация о новых статьях Уголовного кодекса, в соответствии с которыми теперь наступала ответственность за систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй, и за активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный строй. Систематическое – это какое, интересно? Больше одного раза, что ли? «В устной форме…» Это же надо! То есть два раза расскажешь приятелю анекдот про Ленина или посетуешь на то, что плановая экономика не обеспечивает товарами повседневную жизнь граждан на должном уровне, – и все? В тюрьму? Самое забавное, что этот закон приняли ровно в тот же день, когда Щелокова назначили на пост министра охраны общественного порядка. Наверное, ничего конспирологического за этим не стоит, чистое совпадение, но внешне выглядит так, будто руководитель КГБ Семичастный, не сумев добиться назначения своего протеже Тикунова, уравновесил неудачу новым законом, усиливающим возможности Комитета по контролю за гражданами. Контроль натощак – это прямой путь к власти, ибо кто скомпрометирован – тот управляем.
А в общем-то жить в СССР было, оказывается, не скучно. Фестиваль эстрадных звезд, на котором выступали исполнители из соцстран, каждые два года – Московский международный кинофестиваль, осенний Праздник книги, впервые проведенный в 1966 году, а сейчас превратившийся в Московскую международную книжную ярмарку, первый искусственный спутник Луны, запуск космических станций «Протон», новый «Москвич-408». С другой стороны, митинги в Узбекистане, для разгона которых использовали милицию и солдат. В газетах об этих митингах наверняка ничего не писали, и население Страны Советов ведать не ведало о причинах недовольства. А ведь причины-то были, не просто же так люди в нескольких городах на протяжении 10 дней выходили на улицы. И попытка угона самолета была, «кукурузника» Ан-2. Хотя с преступностью наверняка все было куда лучше, чем сейчас, вот и детей спокойно отпускали одних и в школу, и гулять, и играть, и в гости к друзьям. Правда, такая благостная картина рисуется пока только по рассказам Николая Андреевича. «Надо будет завтра не забыть спросить у Каменской. Сколько ей было во второй половине шестидесятых? Лет семь-восемь, наверное, должна помнить», – сказал себе Петя и на всякий случай сделал пометку в блокноте.
* * *
– А где ваша подруга? Мы думали, вы придете вдвоем.
В голосе Каменской Петр уловил легкое разочарование.
– На кладбище, – брякнул он и рассмеялся, увидев растерянность на лице хозяйки квартиры.
Ну да, подумала, наверное, что Карина отправилась на похороны кого-то из знакомых.
– Это она так расслабляется после интенсивной работы, – с улыбкой пояснил Петр. – Ничего скорбного, просто развлечение.
– Ничего себе, однако, развлечения у современных юных девиц, – покачал головой муж Каменской. – А я-то губы раскатал, понадеялся, что пока вы с Анастасией будете о делах говорить, я займусь стариковским флиртом с молодой красавицей.
– Извините, не оправдал надежд.
– Ну, коль меня лишили дамского общества, пойду поработаю, – сказал Алексей Михайлович. – Когда будут раздавать плюшки – зовите.
Под плюшками подразумевались пирожные, упакованные в нарядную коробку, которую Петр держал в руках.
Журналист с любопытством рассматривал квартиру. Да уж, по сравнению с той, в которой они с Анастасией Павловной изучали материалы старого уголовного дела, это жилище – настоящие хоромы. Целых три комнаты по сравнению с одной, раздолье, все на своих местах, книги и папки расставлены по полкам, а не лежат высоченными стопками вдоль всех стен. И кухня просторная. Он припомнил, что на старой квартире все время натыкался на что-нибудь и несколько раз, сделав неловкое движение, чуть не свалил на пол чашки и тарелки.
– Теперь есть где посидеть, не приходится ютиться и делить посадочные места, – сказала Каменская, устраиваясь в кресле.
Петр занял кресло напротив. Удобная спинка, подлокотники подходящей высоты. Между ним и хозяйкой – низкий стол, накрытый к чаю.
– У вас сегодня выходной? Или вы на удаленке? – спросил он.
– И то, и другое, и третье, и можно без хлеба, – пошутила Анастасия. – Я вчера закончила очередное задание и получила два дня свободы. У нас в агентстве появилась совершенно замечательная сотрудница, богиня интернета, и теперь мы имеем возможность дистанционно добывать много такой информации, за которой раньше приходилось бегать ножками. Это нас очень выручило, когда грянули карантинные ограничения. Так что пользуемся нашей Зоей без зазрения совести.
– Это только два пункта, – заметил Петр. – А третий?
– Как ни странно, спрос на наши услуги во время пандемии сильно вырос. Народ же у нас изобретательный до невозможности, моментально придумали новые схемы мошенничества, используя тот факт, что многие организации и учреждения перешли на онлайн-обслуживание и большинство вопросов стало решаться не в личном присутствии, а по телефону или интернету. Куча обманутых граждан, все сначала попытались обратиться в полицию, но… – Каменская сделала выразительный жест рукой. – Сами понимаете, чем все кончалось. Они и так-то не стремятся работать, а тут еще нагрузка возросла. Вот потерпевшие и кинулись в частные агентства. Преступления с использованием интернета при помощи интернета же и раскрываются, а для этого особо много бегать не требуется.
– Строгие ограничения давно сняли.
– Это верно, но схемы прижились. В большинстве из них главное – спереть чью-нибудь базу данных. Клиентов, заказчиков, постоянных посетителей. Их телефоны, адреса, зачастую и паспортные данные. Воруют у банков, у интернет-магазинов, да у кого угодно, даже у Госуслуг. А дальше уже можно раскручиваться. Острая фаза пандемии вроде и прошла, народ перестал сидеть по домам, а изъятие чужих денег продолжает расцветать и переливается все новыми красками. Тут ведь главное в том, что люди за прошлый год перестали удивляться, что им звонят по телефону или присылают эсэмэску, вместо того чтобы присылать официальную бумагу с печатью. Привыкли. А коль так, то можно любую лапшу им на уши навешать. Ведутся не все, но многие. Как ваша работа? Продвигается?
Петр рассказывал и попутно рассматривал Каменскую. Она, оказывается, сильно изменилась за то время, что они не виделись. Не помолодела, но… Повеселела, что ли. Стала мягче, расслабленнее, в ней больше не чувствовалось того напряжения, даже почти враждебности, которое так пугало Петра. «И почему я называл ее сушеной воблой? – мелькнула недоуменная мысль. – Никакая она не вобла».
– Мне бы дело посмотреть, – закончил он. – Официального разрешения мне не дают. Я понадеялся, что вы поможете.
Каменская задумчиво развернула конфету, сунула в рот.
– Архив Мособлсуда… У меня там никого нет, Петя, увы.
– Ну как же так, Анастасия Павловна! – воскликнул он почти в отчаянии. – Вы столько лет работали – и что, ни одного знакомого, который смог бы помочь? Неужели вы ни одного человека оттуда не знаете?
– Петенька, город и область – это два разных королевства. Да мне и в Мосгорсуд сейчас уже не прорваться. Я в отставке с десятого года, прошло одиннадцать лет, а по нынешним временам это огромный срок в смысле ротации кадров.
– Не понял, – озадаченно проговорил Петр.
– Люди часто меняют места работы. Слишком часто, чтобы можно было обращаться к ним спустя много лет. В прежние времена человек мог с юности и до самой пенсии проработать в одном учреждении, получать повышения, расти, но оставаться там же. Это, кстати, очень поощрялось, а тех, кто несколько раз менял работу, пренебрежительно называли летунами, было такое словечко в советском лексиконе. Пару лет там, годик здесь… Считалось, что это плохо и не соответствует моральному облику.
– Да ну? – изумился он. – По-моему, это совершенно нормально, если человек ищет то, что интереснее, или где больше
