Надломленный мозг - Валерий Александрович Пушной

откровенно неприязненно и после этого резко захлопнула дверь. Мать была воспитанной женщиной — не стала делать выговор водителю за то, что в машине находилась его жена. Просто сослалась на головную боль и, помрачнев, отказалась поехать. Хотя еще пятнадцать минут назад у нее не было никакой головной боли и она была в хорошем расположении духа. Но при виде Инги настроение ее испортилось мгновенно. Не понимая такой метаморфозы, Егор был ошарашен. Удивлялся и тому, что отец делал вид, будто не замечает всего этого. Хотя не заметить такого было невозможно. Между тем Инга реагировала спокойно и даже безразлично, будто это не было связано с нею. Впрочем, ее поведение больше смахивало на показное равнодушие. В общем, Егор осознал, что этим двум женщинам было тесно не только в одной машине, но даже вблизи друг друга. Однако, несмотря на негативное отношение матери к Инге, ее вид сводил его с ума. Парню казалось, что ее муж шалеет от своей жены, и втайне Егор завидовал ему. Сейчас он смотрел на нее во все глаза и ощущал, как под мышками запотело, как ладони тоже стали липкими. Одежда Инги плотно облегала всю ее фигуру. У Егора резало глаза от ее красоты. Возможно, кто-нибудь иной посмотрел бы на Ингу другими глазами и она не засела бы занозой в его памяти. Неплохая фигура, безукоризненные черты лица. Но таких встречается немало. У каждого свой вкус на женскую красоту. Есть те, кто падок на всякую юбку, но есть те, чей вкус избирателен. Одни любят сладкое, другие — соленое, третьим подавай кислое. Егор при виде Инги дурел. Он представлял себе ее голой, и это распаляло его еще больше. Пересохшими губами скованно прошелестел:

— Ты зачем пришла? Что-нибудь надо?

Повернувшись к Егору грудью, качнула бедрами, наперед зная, что это движение бросит парня в краску, вздохнула:

— Мы оба теперь осиротели. Ты потерял отца, а я — мужа. На душе как-то одиноко и горько. Рабочий день уже заканчивается. Поехали куда-нибудь вместе — посидим, повспоминаем.

Предложение ошарашило Егора, он не поверил собственным ушам. В горле вдруг образовался ком. Парень с трудом сглотнул его и растерянно нерешительно обронил:

— Я не знаю. Мне тут надо. А куда? — Он, конечно, желал поехать вместе с нею, но язык в ответ мямлил что-то несуразное, чего не хотелось говорить. Егор стыдился такого бурчания себе под нос и думал, как было бы здорово целый день любоваться ею. — Работа у меня. Мне надо домой.

— Нет! — уверенно прервала его Инга. — Я не принимаю никаких отказов! Разве может настоящий джентльмен отказывать женщине?! Никогда! Поехали, поехали!

Смущенно помявшись, Егор выступил из-за стола и заикнулся:

— А я машину отправил на мойку, — сказал ломающимся голосом, как провинившийся ребенок.

Подступив ближе, она ощутила, как его тело пышет жаром:

— Зачем нам твоя машина? На парковке стоит мое авто, поедем на нем! — Взяла парня за галстук, притянула к себе, прошептала ему в лицо, и от этого шепота у него захватило дух. — Покатили! — И, не отпуская галстук, повлекла к двери.

Краснея, чувствуя, как бешено бьется его сердце, Егор на ватных ногах поспешил за нею. Выйдя в приемную, Инга, не смотря в сторону секретаря, уверенно прошествовала к выходу, а Егор, поправляя галстук, стараясь казаться внушительным, пряча глаза, бросил на ходу:

— Я… это… поехал по делам! — И выскочил из приемной вслед за Ингой.

Вздохнув, как будто все поняла или даже все знала заранее, секретарь промолчала. Сев за руль, подождав, когда рядом сядет Егор, Инга завела мотор. Парень чуть-чуть окрепшим голосом спросил:

— А куда поедем?

— Разве это имеет значение? — отозвалась Инга, трогая машину с места.

— Нет, конечно, — охотно согласился Егор.

Вырулив на дорогу, Инга сильно надавила на педаль газа. Машина понеслась по полосам, обгоняя, подрезая, нарушая правила движения.

— Ты шальная, — заметил Егор, напрягаясь. — Куда так несешься?

— У меня муж был шальной водитель, и меня приучил выжимать газ до пола! — ответила она и, помолчав немного, предложила: — Знаешь что, поехали ко мне! У меня тихо, никаких чужих! Посидим вдвоем! Поговорим. Ребенка моего посмотришь.

Смотреть ее ребенка у Егора не было никакого желания — зачем ему чужой ребенок, он напоминал парню о муже Инги. И хотя того уже не было, но ведь ребенок-то есть, как бельмо в глазу. Вместе с тем предложение Инги побыть вдвоем с нею в ее квартире заставило Егора задохнуться от радости. От такого невозможно отказаться. В горле пересохло. Голосовые связки заклинило. Он кивнул и ничего не произнес. Через несколько минут автомобиль въехал во двор дома, в котором Егор ни разу не был. Голубые глаза забегали по машинам у дома, по детской площадке, по кустам и деревьям, по стенам, по окнам, по подъездам. Ему захотелось самому угадать, в каком подъезде находится квартира Инги. Непонятно почему, он вперился взглядом в один из них, решив, что именно в этот подъезд они войдут. Почему выделил именно его? Двери ничем не отличались от других, крыльцо — тоже, даже скамейки у подъездов были одинаковые. И ошибся. Инга проехала мимо, остановившись у следующего. Почувствовав внутреннее разочарование, как будто обрушились какие-то его надежды, Егор поник. Словно в выбранном им подъезде, все должно было стать для него праздником, а в этом — сплошная неопределенность. Душу тронула досада и даже сожаление, что он согласился поехать к Инге домой. Странное ощущение неудачи сдавило грудь. Как будто он потерпел фиаско и не хотел выглядеть посмешищем. Между тем мозг, как клювом дятла, долбила мысль, чтобы не дрейфил, потому что и досада, и ощущение неудачи, — это от робости, от внезапного страха остаться с Ингой наедине. Ибо он не знал, как он должен будет себя вести с нею, как вообще нужно вести себя наедине с красивой женщиной, которая безумно нравится и к которой страшно прикоснуться. От этого в ногах появилась вата, а в руках — мелкая противная дрожь, и пальцы стали холодеть. Вся внутренняя борьба с самим собой отражалась, как в зеркале, на лице Егора. Инга видела это. Заглушив мотор, повернулась к парню, положила ладонь ему на руку и тихо, полушепотом, притупляя его волнение, спросила:

— Ну что, пойдем?

Голос прозвучал по-заговорщицки, как будто все давно между ними было определено и оставалось только сделать последний шаг. Но последний шаг нередко бывает самым трудным. Однако ее ладонь у него на руке странным образом снимала с Егора напряжение и голос теплом разливался по телу. В ответ он