Надломленный мозг - Валерий Александрович Пушной
— Ну, и что дальше?
— Бросай нож на пол! — сухо сказала она.
Было бы постыдно спасовать перед бабой — такого безумия Коршун не мог себе позволить. Нож в его руке задрожал, под черной рубашкой заиграли мускулы, он переступил с ноги на ноту:
— Отдай пистолет! Эта игрушка не для твоих рук!
Предостерегающе Инга сверкнула глазами:
— Не испытывай судьбу, Коршун! Жизнь одна! Я не промахнусь!
— Тогда стреляй! — размазал он по лицу улыбку. — Чего тянешь?
— Убирайся вон! — сухо бросила она. — И забудь сюда дорогу!
В эту секунду ему так захотелось полосонуть ее ножом, что даже скулы свело. Он скосил глаза на лезвие и с угрозой выдавил:
— Дура, я все равно тебя убью! — Спрятал лицо под козырек бейсболки.
— Зачем ты убил остальных? — вдруг спросила она.
— А тебе-то какое дело? — хмыкнул он, настороженно наблюдая за Ингой. — Сами друг друга шинковали, только одному из них я горло перехватил! И с тобой будет то же самое. Я никогда не отступаю!
— Где мой муж? — спросила Инга, и палец на спусковом крючке задрожал.
На лице Коршуна появилось выражение, которое говорило: «Чего задаешь глупый вопрос? Сама не догадываешься, что ли?», а вслух сказал:
— Нет его больше! Не найдешь! Не ищи!
— Уходи! — резко выкрикнула Инга. В черных глазах разверзлась пропасть, рука с пистолетом стала каменной.
И тут только Коршун понял, что испытывать судьбу не стоит, Инга способна выстрелить в любую секунду. Он не остановит ее. Но чтобы сохранить собственное лицо, еще поломался минуту, потом сунул нож в карман, показал зубы и медленно попятился через прихожую к выходу. Холод ее ствола приводил его в уныние. Рука Инги продолжала каменеть. Свет из спальни освещал небольшую прихожую. Коршун взялся за ручку двери, приоткрыл, пробормотал:
— Я еще вернусь к тебе. — И быстро выскользнул на площадку.
Плотно прикрыв за ним дверь, женщина поискала глазами ключ от замка, нашла, быстро вставила в личинку, повернула на два оборота, оставила ключ в замке и только после этого ощутила, как окаменелость уходит из руки с пистолетом. Постояла минуту в раздумье около двери, прислушиваясь к шагам в подъезде, но ничего не услыхала. Коршун был уже далеко. Вернувшись в спальню, сунула пистолет на прежнее место в гардероб. Постояла, подумала и вытащила его обратно. Бросила взгляд на часы на стене, положила пистолет под подушку и выключила в комнате свет. Выглянула в окно на безлюдный ночной двор, закрыла форточку и легла не накрываясь. Ребенок спал. Инга долго смотрела в темный потолок. Коршун наверняка еще появится. Она сухо усмехнулась и заснула.
После событий в ресторане Ольга почему-то вспомнила об Инге. Та представлялась ей сейчас совершенно беззащитной и одинокой. Как знать: может, ей тоже угрожает опасность? Никогда заранее неизвестно, где возникнет угроза. Разве могли они с мужем представить, что кем-то будет устроено покушение в ресторане? И уж совсем не могли вообразить, во что выльется их поездка в роддом к Инге. Логика в рассуждениях Ольги была, но Глеб принимал ее как женскую перестраховку, сомневаясь в том, что Инге что-то угрожает. Ведь он предлагал ей охрану, но она отказалась — стало быть, после того, как увидала трупы в морге, не чувствовала никакой опасности. К ужину в ресторане и случайной встрече с Флебниковым вообще не имела никакого отношения. Что и кто ей может угрожать? Никто и ничто. По крайней мере, Корозов не видел угрозы для ее жизни. Постарался успокоить жену. Даже посоветовал позвонить Инге и справиться о здоровье. Между тем Ольга позвонить не успела, потому что Инга опередила. Она как будто на расстоянии уловила настроение жены Глеба и попросила не беспокоиться за нее, все нормально. В свою очередь спросила, как обстоят дела у Корозовых. Но по телефону Ольга не стала распространяться — пообещала найти время и проведать ее дома. И там поговорить. На что Инга как будто не выразила особой радости. Впрочем, Ольгу такое ее поведение вовсе не смущало. По совместной работе жена Глеба знала некоторую холодность ее натуры, слабую эмоциональность в общении с окружающими. И только бесспорная внешняя красота Инги поглощала этот недостаток, не давая отталкивать от себя. К тому же в ней привлекало, что она не была болтливой, дальше нее чужие секреты никогда не уходили. Для женщины это редкостное качество, недаром же говорят: если знают две женщины, значит, знает весь мир. Но к Инге это не относилось. Потому с нею контактировали охотно, выкладывая подчас все, что наболело. И никто из окружающих не догадывался, что за внешней холодностью скрывался дикий темперамент, всегда потоком выливавшийся на любезных сердцу мужчин. Это притягивало их как магнитом, который потом не отпускал, нередко превращая в ручных, готовых на многое ради ночи с нею. В один из последующих дней Ольга, набрав в магазине кучу разных подарков для Инги и ребенка, направилась к ней. День был солнечный. На улицах оживленно. Нормальная летняя погода, нормальное хорошее настроение. Встретив ее в дверях, Инга покачала головой, увидав, как увешан подарками охранник Ольги. Показала, куда положить их. Охранник сложил всё и вышел на площадку. Поблагодарив и перебросившись несколькими словами, Инга провела Ольгу в спальню, где в коляске лежал ребенок. Посмотрев на младенца, поиграв перед ним погремушкой, Ольга восторженно обняла Ингу за плечи. Ей хотелось, чтобы ее восхищение ребенком доставило Инге удовлетворение. И, кажется, той было это приятно. Потом, когда они стали разбирать подарки, между ними завязался разговор о последних событиях. Инга жаловалась, что она здесь одичала, отстала от жизни, не знает, что вокруг творится, и попросила рассказать о последних событиях. Ольга вкратце поведала о встрече Глеба с наследниками Ротёмкина, о покушении в ресторане, о посещении в больнице Флебникова. И о том, что этими делами занимается Акламин, который обязательно найдет преступников. В конце разговора Ольга была несколько обескуражена тем, что как будто не очень удивила Ингу. Либо та плохо слушала, либо ей это
