Анастасия Валеева - Паутина
Милославская нечаянно наткнулась на одного из прохожих, потом развернулась и скорым шагом направилась к выходу.
На самой верхней ступеньке солнце ослепило ее, и гадалка на минуту остановилась. В висках у нее пульсировало. Чего-чего, а такого она никак не ожидала. «Что делать?» – спрашивала себя Милославская.
Она рванула вперед, туда, где находился ряд таксофонов.
Чтобы получить подтверждение своей мысли, гадалка решила позвонить и вызвать к себе Виктора. Лучше, чем он, доказать или опровергнуть Янино предположение, естественно, никто не мог.
Через справочную гадалка узнала номер гостиницы, созвонилась с портье и довольно быстро убедила его в необходимости позвать к телефону Синявского.
– Да, – хрипло ответил Виктор, очевидно, заспанный.
– Виктор, – стараясь говорить спокойно, начала Милославская, – это Яна Борисовна.
– А-а-а, – как показалось гадалке, равнодушно протянул он.
– Вам сейчас необходимо приехать по адресу, который я назову. Можете?
– Приехать? А что случилось? – оживился Синявский.
– Понимаете, – гадалка не знала, как начать, – тут я на одну женщину случайно наткнулась…
– Какую еще женщину? – Виктор сразу почуял неладное.
– В общем, нет смысла лукавить, – решительно произнесла Яна, – она очень похожа на вашу мать.
– Что-о?..
– Она очень похожа на вашу мать, – отчетливо проговорила гадалка.
– Мать… – еле слышно проговорил Синявский.
– В общем, – Яна слишком хорошо представляла себе состояние клиента и не стала ожидать от него вразумительного ответа, – записывайте адрес.
Милославская немного помолчала.
– Пишете? – спросила она.
– Да! Да!
Гадалка назвала адрес и добавила:
– Выезжайте как можно быстрее. Жду вас у таксофонов.
Милославская повесила трубку и стала курить сигарету за сигаретой.
Виктор же еще несколько минут держал трубку в подвешенном состоянии. Он не слышал изумленных вопросов портье, не видел ничего перед собой. Только когда его потрясли за плечо и спросили: «Вам плохо?» – он очнулся, вышел из своего шокового состояния и, как сумасшедший, помчался к выходу, забыв, что выглядит не лучшим образом.
У входа в гостиницу он быстро поймал такси и, совершенно не помня, что кошелек остался в номере и ему нечем расплачиваться, велел водителю мчаться по названному гадалкой адресу.
Он не мог сидеть спокойно и то и дело поторапливал парня, которому, казалось, некуда было спешить: тот напевал себе под нос какую-то незамысловатую песню и покуривал, выпуская из-под усов кучерявую струйку дыма. Синявского это только раздражало.
– Ну что же вы? – сквозь зубы процедил он, когда такси резко притормозило на светофоре, – Могли бы проскочить!
– А штраф кто потом платить будет? – с непоколебимым спокойствием ответил парень.
– Да заплачу!.. – выкрикнул Виктор и осекся. Он стал ощупывать свои карманы, вспомнив, что выскочил так, как был, и надеясь найти в них хоть какую-то мелочь. – Черт! – с досадой протянул он и закрыл лицо ладонями.
– Ну вот и приехали, – вскоре объявил водитель, припарковывая машину поближе к тротуару, и прищурившись, посмотрел на счетчик.
Синявский же в этот момент взволнованно поглядывал за окно, отыскивая там Яну.
Милославская покуривая, нервно ходила из стороны в сторону и с надеждой посматривала на подъезжающие автомобили. Она сразу увидела Виктора и заспешила ему навстречу.
– Идемте! Скорее! – крикнула она, не дойдя до него нескольких метров.
Поддавшись ее и своему чувству, Синявский быстро отворил дверь и выскочил на улицу.
– Э!Э-э-э, – возмущенно закричал таксист, успев ухватить Яниного клиента за рукав, и потер перед его носом пальцами, требуя денег.
– Заплатите за меня, я верну, – поморщившись, бросил.
Синявский гадалке, не глядя на нее.
Милославская все поняла без объяснений и сунула водителю небрежно смятую купюру.
– Хм, – обиженно произнес тот и, видя, что с него не требуют сдачи, торопливо отъехал, пока пассажиры не передумали.
– Что? Что там? – сразу же накинулся Виктор на Яну.
– Идемте, – потянула она его к переходу. Но только они сделали три шага, остановила и, серьезно глядя в глаза, произнесла: – Только прошу: спокойно. Не испортите дела. Если сразу будете верены, что это она, то все тут же решится само собой. Если же будут сомнения – подморгните или кашляните на крайний случай. Выйдем и решим тогда, как быть. Договорились?
– Угу, – неохотно произнес Синявский.
Единомышленники в ногу зашагали вперед и вскоре уже торопливо спускались по ступеням.
– Вон! – указала Яна на показавшуюся ей подозрительной женщину.
Виктор неожиданно рванул вперед, не оглядываясь на гадалку. Он подлетел к попрошайке и резко притормозил возле.
Последняя просьба Яны и данное ей обещание в этот момент для него ничего не значили. Синявский прищурился и пристально стал изучать нищенку, которая как раз кого-то скупо благодарила за очередное подаяние.
Яна в страхе застыла на месте, видя, что Виктор в этот момент готов на все. Опустив сжатые в кулаке медяшки в коробку, женщина подняла на него глаза и пробормотала:
– Подай, сынок, на хлебушек.
Синявский вдруг резко наклонился к ней и, схватив за шиворот, одним легким движением приподнял с полу.
– Я те щас подам! Я те подам! – закричал он и потащил попрошайку на себя.
– Виктор! Виктор! – в ужасе завизжала Милославская.
Прохожие остановились и с любопытством стали наблюдать за происходящим. Коробка с деньгами перевернулась, и мелочь, хотя ее было не так много, шумно рассыпалась по полу.
– Боже мой! – прошептала гадалка, схватившись за голову.
Нищенка в ужасе заголосила. Крик ее был истошным, чем-то средним между визгом, хрипом и воем. Ее «коллеги» с тупым страхом в глазах посмотрели на подругу по несчастью и в следующий миг торопливо стали собирать свои нехитрые пожитки.
Синявский поволок нищенку к выходу.
– Виктор! Виктор! – попыталась остановить его.
Милославская, но он только зло отмахнулся.
Яне пришлось бежать вслед за клиентом, который казалось, готов был на куски разорвать бедную старуху. Где-то в толпе мелькнула милицейская форма. Гадалка не знала, радоваться этому или ужасаться. С одной стороны – помощь, с другой – неизвестно, чем она могла обернуться для Синявского.
К счастью, выйдя из перехода, Виктор опустил свою «добычу на землю и небрежно толкнул ее к стене.
– Ой! Ай! – вопила старуха, хватаясь то за один, то за другой бок.
– Заткнись! – процедил Синявский, зло свернув на нее глазами.
– Ой! – продолжала женщина, но уже тише.
– Замолкни, я сказал, – еще суровее повторил Синявский и замахнулся на старуху.
Она в страхе взметнула над собой руки и замолчала. Виктор перевел дыхание и запястьем утер пот со лба. Милославская стояла рядом и, запыхавшись, тяжело дышала. Прохожие старались обходить их стороной. Милиционеры, поравнявшиеся с ними, сделали то же самое.
– Ну? Что? – несмело произнесла Яна, умоляюще глядя на своего клиента.
– Что! – зло процедил он, – Не она это!
Яна удивленно расширила глаза. Она не знала, что сказать. «К чему тогда все это?» – хотелось ей спросить, но она молчала.
Виктор вдруг вытащил из кармана небольшую помятую фотографию и сунул ее в лицо женщине. Гадалка успела заметить на снимке изображение Ольги Сергеевны.
– Что скажешь? – ядовито протянул Синявский, глядя на перепуганную старуху.
Та подняла глаза на фотографию и через некоторое время, как-то заметно осмелев, отвернулась, бросив:
– Ничего!
– Ах ничего-о, – угрожающе протянул Синявский, и Яна снова испугалась за него. – А этого ты не видала? – закричал он и поднес прямо под нос своей собеседнице кулак, надо сказать, довольно внушительных размеров.
Милославская совершенно ничего не могла понять: то ли Синявский узнал в этой женщине свою мать и таким образом пытался пристыдить ее за новый образ жизни, то ли он разглядел в этой, похожей на его мать женщине, виновницу всех его несчастий.
Так или иначе, времени на объяснения с клиентом у гадалки сейчас не было, и ей ничего не оставалось, кроме как стоять и наблюдать за развитием событий.
Увидев перед собой волосатый кулак, старуха подобрала ноги и затряслась, уткнувшись лицом в подол своей грязной одежды. При этом она продолжала хранить молчание.
– Да я тебя сейчас, – угрожающе завопил Синявский и за волосы приподнял голову старухи, – я тебя задушу!
– Да что же вы делаете! – гадалка бросилась на своего клиента, пытаясь отнять его руку от сальной нечесанной головы нищенки.
Со стороны все это выглядело смешно, но Милославской больше хотелось плакать.
– Ай! Пусти! – хрипела попрошайка.
– Я тебе пущу! Я те пущу-у, – злобно парировал Синявский, еще больнее накручивая волосы на кулак.
Прохожие посмеивались, глядя на это бесплатное представление. Старуха же, понимая, что у нее вряд ли найдутся заступники, завыла:
