Анастасия Валеева - Паутина
Милославская быстро смешала все остальные карты, оставив в центре скамейки только нужную. Затем она поднесла к карте кисть правой руки, задержав ее на некоторое время в воздухе, на расстоянии около десяти сантиметров от «Взгляда в будущее».
Гадалка огляделась: вокруг никого не было. Только скворцы весело щебетали, по-хозяйски разместившись на самой толстой ветке березы.
– У! – с улыбкой крикнула на них Яна, пытаясь спугнуть и боясь, что птицы будут отвлекать ее.
Но упрямые пичуги заголосили еще громче и дружнее, и в щебете их слышалось справедливое возмущение.
– Придется проявить волю, – самой себе сказала.
Милославская.
Она накрыла карту ладонью и сосредоточилась. Птичьи голоса, несмотря на все усилия воли, мешали ей, но желание изведать неизведанное и столь долгожданное было все же сильнее, поэтому Яна не думала сдаваться. Она концентрировала энергию снова и снова и вскоре почувствовала тепло, начавшее исходить от карты. Сначала оно было едва уловимым, но секунда за секундой росло, пока наконец Милославская не почувствовала себя погруженной в состояние приятной невесомости и оторванности от реальности.
Постепенно Яной и вовсе овладело ощущение монолитности ее руки и карты, она практически не ощущала магический картон под ладонью. Казалось, их единство – это какое-то теплое пятно, стремительно разрастающееся и засасывающее гадалку в бездну.
Яна была бодра, несмотря на то, что потерпела фиаско, и картина, вскоре явившаяся ей, получилась довольно отчетливой. Поначалу, правда, сознание, как это часто бывает, путалось. Она не могла разобрать: из этого или потустороннего мира доносятся близкие голоса скворцов, более далекие – людей, там или здесь гудят двигатели транспорта. Однако вскоре все это уже не имело для гадалки смысла. Видение всецело поглотило ее.
Перед Яной вдруг замелькали длинные широкие темные коридоры. Пахло сыростью, как в погребе.
– Где я? – мысленно спрашивала себя гадалка, но ответа не было.
Вскоре к запаху сырости стали примешиваться и другие: пахло так, как пахнет в месте, где всегда скапливается много людей. Потом понесло чебуреками или чем-то вроде того.
– Рынок? – снова мысленно спрашивала себя Милославская, – Но почему так сыро?
И вообще она настроилась, если не получить ответ на самый важный теперь для нее вопрос, то по меньшей мере найти какую-то подсказку о местонахождении Синявской. В первую минуту, когда перед Яной возник темный коридор, она предположила, что перед ней место заточения Ольги Сергеевны, но теперь, откровенно говоря, женщина стала теряться в догадках.
Вокруг было прохладно, но душно. Однако через пару секунд картина стала меняться: Милославская толком ничего не видела, зато все наполнилось звуками и, скорее всего, многоголосым людским гомоном. Раздумывать над ним гадалке не пришлось: все стало более, чем отчетливым.
Перед Яной развернулся во всей красе самый что ни на есть обыкновенный подземный переход со своей людской толчеей, множеством ларьков, бомжами, беженцами и нищими, просящими милостыни. Яна, не видимая никому, витала из одной стороны в другую, осматривала каждый уголок этого перехода, каждое лицо, мелькавшее в толпе. Нет, она не могла понять, какое отношение все это могло иметь к исчезнувшей Ольге Сергеевне.
Видение постепенно стало угасать, а Милославская, конечно, ожидала от него большего.
Вскоре картина и вовсе неожиданно, почти мгновенно свернулась в какой-то непонятной формы клубок, маленький сгусток. Так сворачивается в шар испуганный ежик. Слышались потухающие постепенно звуки, вскоре начавшие походить на шипение закипающего чайника. Тепло, окутывающее гадалку, мощным энергетическим рывком вдруг покинуло ее тело, и она очнулась.
Чтобы во всем разобраться, Милославской требовалось восстановить необходимую для существования часть утраченных во время сеанса сил. Она не могла в эти минуты думать о деле. И если бы в этот момент кто-то ее спросил, о чем она размышляет, сидя вот так и глядя в одну точку перед собой, Яна вряд ли б нашлась, что ответить. И не только любопытному прохожему, но и самой себе. В мышлении ее в эти первые после сеанса мгновения проносились какие-то отрывочные, бессмысленные, не взаимосвязанные между собой фразы и образы.
Скворцы по-прежнему щебетали, будто потешаясь над гадалкой, но повторить то угрожающее «У!», которым она уже однажды пыталась их утихомирить, Яна не находила сил. Приятный ветерок слегка обвевал ей лицо. Шелест листьев создавал ощущение покоя и гармонии, и ни к чему, кроме него, Милославская старалась не прислушиваться. Береза, на неровный ствол которой Яна облокотилась, казалось, насыщала ее своей энергией, поэтому гадалка удивительно быстро стала ощущать прибывающие силы.
– Хорошо? – услышала она через некоторое время скрипучий старческий голос рядом с собой.
Милославская повернулась: рядом с ней примостился пожилой мужчина, весь пожелтевший, дряхлый, с большими висячими мешками под глазами. Он поправил свою сетчатую мятую шляпу и улыбнулся, совершенно сузив глаза.
Яна кивнула в ответ на его вопрос.
– Вот и я тут тоже всегда отдыхаю. Хорошо-о, – протянул старик и, облокотившись на палку с отделанным под малахит, немного стертым набалдашником, закрыл глаза.
От старика веяло умиротворением, спокойствием, и Яна, расплывшись в широкой улыбке, тоже закрыла глаза.
Неизвестно, сколько времени провела она так – на часы Милославская ни до ни после гадания не посмотрела – но когда гадалка открыла глаза, незнакомца рядом уже не было. «И как он, такой старый, неуклюжий, смог уйти незамеченным? – спросила она себя, – А может, он мне вообще приснился?» В ответ Яна рассмеялась сама над собой.
– Впрочем, не до шуток, – вслух заметила она в следующий миг и решила как следует осмыслить преподнесенное видением.
Она снова стала воспроизводить в памяти тот переход, все до мельчайших деталей. Пыталась подойти к возникающим вопросам с разных сторон, но более или менее жизнеспособные соображения возникали с трудом. Большая часть идей, приходивших Яне в голову, скоро развенчивалась ей же самою, и она просто злилась, что тратит на них время.
В итоге мало удовлетворенная гадалка решила, что лучшее сейчас – ехать к тому месту, где находился этот переход. Секретом оно для не было, поскольку такая крупная подземка в городе имелась всего одна. Яна старалась внушить себе, что соображения, которые у нее в эти минуты возникли именно на месте, будут способны приобрести более логичное построение и вообще смысл.
Милославская огляделась. Вдалеке пестрела яркая вывеска какого-то кафе. Она напомнила Яне, что весьма неплохо было бы восстанавливать потерянные силы еще и калориями. Гадалка глянула на часы. Давно уже следовало перекусить, но до этого момента ей о пище даже подумать было некогда. Спугнув своим подъемом со скамейки нескольких скворцов, Милославская неспешно побрела вдоль по тротуару.
Подойдя поближе к кафе и оценив окружающую обстановку, она поняла, что заведение обслуживает несколько иной контингент, нежели тот к которому она привыкла. Замешкавшись на пару минут, Яна все же решила не предаваться мелочности и снобизму и смело шагнула через порог внутрь душного прокуренного зала. «Я их не знаю, они меня тоже», – сказала она себе и приблизилась к стойке бара.
В помещении не было окон, его освещали несколько засиженных мухами люстр, поэтому все выглядело довольно мрачно. Музыка гремела оглушительно, и посреди небольшой свободной от столов площадки во весь дух отплясывали что-то среднее между барыней и лезгинкой два пьяных кавказца.
От гриля пыхало жаром; сидящие за столиками курили; дышать тут было тяжело, и Милославская прониклась глубоким сомнением в том, что тут вообще можно отдохнуть. «Зря я сюда завернула», – пробормотала она себе под нос, но в следующий же миг над ней склонился высоченный, метров двух, официант и подобострастно спросил:
– Чего желаете?
Он смотрел так, что развернуться и уйти для человека воспитанного было очень трудно.
– Да перекусить, – неуверенно пробормотала Милославская.
– Отдельную комнату не желаете? – видимо, моментально оценив материальные возможности и настроение клиентки, промурлыкал официант.
– Ж-желаю, – удивленно ответила Яна, снизу вверх глядя на него.
– Пройдемте, – сказал парень и кивнул гадалке в сторону обитой дерматином черной двери.
Яна послушно пола за ним. За дверью оказался небольшой коридорчик, довольно чистый и светлый. Из него выходили еще три двери. Официант достал из кармана небольшую связку ключей и отомкнул одну из дверей.
Гадалке было предложено пройти внутрь первой, и она осторожно ступила на что-то мягкое. Официант вперед протянул руку, и в комнате зажегся свет. Первым делом гадалка посмотрела себе под ноги. Внизу красовался густой узорчатый ковер. «Надо же», – подумала Милославская.
