Нина Васина - Мачеха для Золушки
– Как это – выйдем? – не поверила Зоя.
– Сядем на приличный поезд, я оплатила четыре места в нормальном закрывающемся купе.
– А зачем тогда… – возмущенно начала Зоя, но тут же замолчала, получив молчаливый приказ.
Как велела крестная, она надела верхнюю одежду не сразу, а в тамбуре, а багажа у них практически не было – сумка средних размеров и рюкзак Зои.
Они вышли. Осмотрелись. Крестная показала на женщину с плетеной корзиной, укрытой белой тканью, под мостом.
– Холодно, – ежилась Зоя.
– Вот деньги. Купи у этой женщины пирожки вместе с корзиной.
Ничего не спрашивая, Зоя сделала, как велела крестная.
– Открой, чтобы пирожки были видны, – приказала Ада, когда девочка принесла ей корзину.
– Я что, должна это носить? Долго?
– Через три минуты должен подойти поезд из Москвы. Мы пройдем по платформе, ничему не удивляйся, почаще зевай, как сейчас.
Подходил поезд.
– Пирожки! – вдруг крикнула Аделаида, Зоя от неожиданности слегка присела. – А вот пирожки теплые еще, с картошечкой! – Потом она перешла на шепот: – Этот стоит шесть минут, а наш подойдет через четыре. Давай продавай, вон люди вышли. Пирожки! А с картошечкой! А-а-а по десять, а два на ши-и-иснацать ! – Она успела выкрикнуть до того, как Зоя застынет от вопроса высунувшегося в окно пассажира о стоимости пирожка.
– А вот господин хороший хочет тепленького, домашнего! – Подойдя к тучному пожилому мужчине, Аделаида протянула ему два пирожка, цапнув их из корзины через полиэтиленовый пакет.Полковник
Мужчина посмотрел на руку в обрезанных хлопчатобумажных перчатках, на пакет, из которого высовывались два жареных пирожка, потом на лицо женщины и напрягся.
– Здрасьте, полковник, – сказала Ада, кивнув. – Дела, все дела, а о здоровье и не заботитесь. Просили меня вам тут передать посылочку и кое-что на словах, – резко перешла она на шепот.
Полковник Кнур огляделся.
– Маргариту Тиглер помните? Она говорила – вы когда-то вместе работали.
– Марго?.. Конечно, помню.
– Она предлагает вам кое-какие сведения. Но не за просто так.
– Согласен!
– Что ж вы так сразу, не подумав. – Ада сторожко следила на Зойкой, продающей пирожки.
– Я знаю Марго, я согласен. А вы ведь… Вы Аделаида – ее сестра? – осенило полковника.
Женщина цапнула его быстрым взглядом по лицу – словно провела рукой в рваных грязных перчатках – и сразу отвела глаза.
– Ладно, беседа закончена, возьмите кассету, там все записано. О! Еще поезд, так что прощайте, нам некогда. А-а-а пирожки те-о-оплые!
Полковник жестом остановил двинувшегося за старухой наблюдателя. Стоял и смотрел, как она с девчонкой заходит в подъехавший поезд, выкрикивая про пирожки.
Наблюдатель все-таки трусцой побежал за поездом, когда тот стал отходить малым ходом. Потом – быстрей. Он видел, как старушка и девочка с корзиной пробирались к тамбуру, когда поезд уже тронулся.
– Стой! – крикнул Кнур наблюдателю. – Не надо. Они не выйдут.
– Но как же?.. – запыхавшись, спросил тот.
– У Марго все так – на грани спектакля. Учитывает малейшие мелочи, как в шпионском триллере. А вытащи мы сейчас из поезда посредника – пустые хлопоты окажутся. Бабка настоящая, пирожки домашние, внучка несовершеннолетняя на каникулах, о чем они еще и адвокату сообщат.
– Так как же? А мы – что?.. Поезд ушел.
– Я вызову машину, – Кнур достал телефон.
Позвонил, посмотрел на кассету и почувствовал, как напряглось тело в азарте предчувствия – будет дело, будет! Вспомнил диву дивную Медею. Она позвонила зимой, вдруг. Сообщила, что показала свой средний палец тугодуму, а он, Кнур, не шевелится.
– Какой тугодум, к черту?..
Через сорок минут он слушал кассету в автомобиле.
«Полковник, я не в восторге от нашего сотрудничества в девяностых, но деньги вы всегда платили…»
Еще бы она была в восторге – при обнаружении так называемой ясновидящей Тиглер второго трупа пропавшего без вести человека из Конторы на нее было заведено дело. Заплатили ей за работу и завели. Расследование шло больше года, результат – подписка о невыезде. На допросы ее вызывали в неделю два раза. Даже самый минимальный фактор причастности стоил бы ей пожизненного. Кнур называл это фактором «первого свидетеля» – по статистике, в шестнадцати процентах из ста тот, кто первым обнаруживает преступление, бывает в нем замешан. В отношении Марго статистика отступила, и Тиглер воспользовалась своим положением с чисто женским экстремизмом: оставьте извинения при себе, а мои ставки повышаются в три раза.
«Если не ошибаюсь, мы все же расстались без претензий…»
Какие могли быть претензии к исчезнувшему человеку? Она просто испарилась. Без следа. Почти полгода Кнур искал ее, просто чтобы иметь в виду, знать, где она находится. На всякий случай. Папка с ее именем до сих пор хранится в секретных материалах ФСБ в отделе АЯ – аномальных явлений. Среди восьми папок других экстрасенсов, но стоит отдать ей должное – Тиглер была лучшей.
«Вы не можете отрицать – я была лучшей. Хочу передать вам информацию о мародерах в горячих точках катастроф и природных разрушений. Взамен на свою неприкосновенность и моей семьи».
Так она еще и семьей обзавелась!..
«Если вас это заинтересовало, организуйте следующее…»Мачеха
Медея легла спать после рабочей вечеринки в половине четвертого, а в половине пятого зазвонил телефон.
– Ваш номер раздобыть труднее, чем телефон Николь Кидман, – сказала трубка голосом полковника Кнура.
– На что вам сдалась Кидман? – спросила спросонья Медея, чем вызвала улыбку Кнура.
– Вы мне хотите что-нибудь сказать? – спросил он.
– Я?.. – женщина на том конце явно удивилась. – Ладно, – сказала она после раздумий. – Спасибо большое, товарищ полковник. Это – все.
– Пожалуйста, – удивился Кнур, но ничем этого не выдал. – Все хорошо теперь?
– Нормально. По крайней мере, уже третий месяц меня не раздражает идиотизм вашего наблюдателя. У вас проблемы с кадрами?
– Бывает, – согласился Кнур, лихорадочно соображая, почему Медея указала период в три месяца, если он убрал слежку за ней почти полтора года назад.
– Отбой? – спросила Медея, зевая.
Полковник посмотрел на кассету с записью Марго. Похоже, Медея совсем не в курсе. Тогда и ему рано пока раскрывать карты.
– Подождите, поговорите со мной, – попросил он проникновенно.
– Понимаю… Одним спасибо не отделаться, да? О чем же говорить? Давайте о бриллиантах.
– Давайте. О каких?
– Вот, например, я хотела бы знать, отобрали ли вы у трансвестита в Марракеше бриллиант «Витязь»? Мне это покоя не дает. Отобрали или нет?
– У трансвестита в Марракеше?.. – пробормотал Кнур, промокая вдруг вспотевший лоб уголком простыни. Он звонил, сидя в постели на двух подушках.
– Остальные были существенно меньше.
– Минуточку, при чем здесь «Витязь»? Это якутский алмаз, он не пропадал…
– Послушайте, я показала вашему наблюдателю средний палец. Это понятно?
– По…понятно, это понятно, – забормотал Кнур. – Средний палец, мне это знакомо. А он что?
– Я сказала вам, что готова обменять его исчезновение из моей жизни на информацию о мародерах. Это понятно?
– О мародерах? Конечно…
– Вы не связались со мной, хотя я звонила и намекала.
– И что?.. – замер Кнур.
– Информация ушла. Я хочу спать, а вы не даете. У меня из-за вас может сорваться съемка.
– Ни в коем случае! – воскликнул Кнур.
– Еще как может! Сниматься после часового сна и раздражающих бесед я не собираюсь.
– Минуточку, что значит – ушла? Куда?
– Давайте сделаем так. Я попытаюсь заснуть. Вы попробуете выехать в Венгрию. Послезавтра у меня тут последний день работы. Встретимся в Будапеште в галерее «Соумака» в половине шестого утра.
– Шутите?.. – удивился Кнур.
– Нет. Хочу побеседовать с вами перед работой. Чтобы разогреться и поднять давление. Говорят, когда я злюсь, у меня на скулах появляется натуральный румянец и глаза становятся бешеные.
– Послезавтра, отлично, хотя… Что вы делаете завтра? Я успею…
– Сплю!
Медея отключила телефон.
Ровно в половине шестого утра открылась дверь галереи, на ступеньках которой уже больше часа стоял полковник Кнур.
– Заходите, – сказала Медея, одетая в длинный махровый халат и с полотенцем-чалмой на голове.
– Когда же начинается ваш рабочий день? – удивился он.
– Я вошла полчаса назад. С другого входа. Поднимите руки.
– Ладно вам, не позорьте старика.
– Если не согласитесь на осмотр сканером, разговора не будет. Я заколебалась выковыривать маячки из ваших подношений.
Кнур поднял руки.
Через пять минут они сидели в маленьком кафе в подвальном помещении галереи и пили отличный кофе.
– Информация о мародерах ушла американцам, – сразу сказала Медея. – Я ждала вашего звонка шесть дней.
