Алистер Маклин - Шлюз
Ван Эффен посмотрел на полковника и спросил:
- Это дворец. А где же ван Рис?
- Ну, черт бы тебя побрал! Как же ты догадался, что это планы королевского дворца? - огорченно заметил де Грааф.
- А вы разве не догадались?
- Я - нет. - Де Грааф выругался, что он делал крайне редко и с большим трудом. - Я не догадался, пока этот молодой архитектор, или кто он там, из Землемерного управления, не объяснил мне. Ты, Питер, лишил старика маленькой радости, - сказал полковник, чуточку рисуясь. На самом деле де Грааф считал себя мужчиной в расцвете сил.
- Я просто догадался. Не далее чем через три часа мне предстоит оказаться в этом здании, поэтому мои мысли невольно время от времени возвращаются к нему. Так что ван Рис?
- Мой старый и верный Друг! - В голосе де Граафа звучала вполне понятная горечь. - Господи, а я еще привел его в свой клуб! Мне следовало бы раньше тебя послушаться, гораздо раньше. Нам следовало бы немедленно ознакомиться с его банковскими счетами,
- Так что, нет счетов?
- Пусто, все исчезло!
- Я полагаю, что и ван Рис тоже?
- Четыре миллиона гульденов! Четыре миллиона! Управляющий банком сказал, что это довольно необычный шаг, клиент снял все деньги, но...
- Однако честность и мотивы столпов общества обычно не подвергают сомнению.
- Он был бы обязательно забаллотирован, - мрачно заметил де Грааф.
- На свете есть и другие клубы, сэр. Схипхол, я полагаю, до сих пор не действует?
- Вот и ошибаешься. Минут десять-пятнадцать назад сообщили, что вылетел первый самолет. Компания KLM, на Париж. Он взлетел минут двадцать назад.
- Ван Рис, со своими миллионами, конечно, устроился в первом классе?
- Да.
- И никаких оснований для задержания. Никаких обвинений против него. Фактически у нас нет никаких доказательств. Мы их, конечно, получим, я в этом не сомневаюсь. И тогда мы поедем и возьмем его. Я имею в виду, когда все это кончится.
- Твоя склонность к противоправным действиям всем известна, лейтенант.
- Да, конечно, сэр. А пока я считаю, что у нас есть более важные дела, чем обсуждение моей склонности к противоправным действиям, интересующего вас баллотирования и даже того, что ван Рис в настоящий момент уже находится в воздушном пространстве Франции. Ван Рис передал террористам из FFF все, что они хотели знать о плотинах, дамбах и шлюзах, и теперь эти люди в ней не нуждаются. Важно то, что он также был связан с теми, кто собирается устроить взрыв в королевском дворце. Теперь мы уверены, что братья Аннеси работают в сговоре с последними. Именно Жюли предположила, что это не простое совпадение. Должен признать без ложной скромности, что подобная мысль мне также приходила в голову.
- Твоя скромность делает тебе честь, лейтенант.
- Спасибо, сэр. Сейчас мы можем быть почти уверены в том, что имеем дело не с тремя организациями, а с одной. Это должно все упростить и помочь нам справиться с ситуацией.
- Ну конечно, конечно. - Де Грааф бросил на лейтенанта взгляд, далекий от восхищения. - Только как?
- Как? - задумчиво переспросил ван Эффен. - Я не знаю.
- Господи, спаси Амстердам! - пробормотал полковник.
- Что вы сказали, сэр?
Стук в дверь помешал де Граафу ответить. Валкен открыл дверь и впустил высокого" худого, аристократического вида джентльмена с седеющими волосами в очках без оправы. Де Грааф поднялся и сердечно приветствовал его.
- Хью, друг мой! Так любезно с твоей стороны прийти сюда, тем более так быстро! Я полагаю, что причинил тебе большое неудобство своей просьбой.
- Вовсе нет, друг мой, вовсе нет. У специалистов по пластической хирургии пациенты не умирают на месте, у нас почти не бывает срочных операций. Обычно пациентам приходится ждать до полугода. А при таком расписании нетрудно время от времени втиснуть внепланового пациента.
Де Грааф представил присутствующих Друг другу.
- Профессор Джонсон, лейтенант ван Эффен, лейтенант Валкен.
- А, лейтенант ван Эффен. Полковник мне уже объяснил, что вам нужно. Должен сказать, что требования довольно необычные, даже для нашей профессии. Для нас более привычно удалять шрамы, а не наносить их. И, тем не менее...
Профессор посмотрел на шрам на лице ван Эффена. Достал увеличительное стекло и осмотрел шрам более тщательно.
- Неплохо, очень даже неплохо, мой друг. У вас своего рода артистический талант. Меня бы вы, конечно, не провели, потому что я всю жизнь изучаю шрамы и видел их огромное количество, причем самых разных. Но что касается любителя, не специалиста по пластической хирургии... Я не думаю, чтобы любитель усомнился в подлинности этого шрама. Позвольте мне осмотреть жуткую рану, которую скрывает перчатка на вашей левой руке. - Профессор внимательно осмотрел руку. - Клянусь Юпитером, это еще лучше! Вас можно поздравить. Очень удачно, что у вас повреждена именно левая рука, не правда ли? Но в преступных умах все же могут зародиться подозрения. Вы же правша?
Ван Эффен улыбнулся.
- Вы что, можете это определить, просто посмотрев
на меня?
- Могу сказать, что левши обычно не носят плохо скрытых пистолетов под левой под мышкой.
- Теперь уже поздно что-то менять, сэр. Меня уже знают как человека с черной перчаткой на левой руке.
- Н-да, понимаю. Шрамы у вас неплохие. Беда в том, что они могут быть подвергнуты своего рода проверке. Их могут попробовать поцарапать или провести по ним губкой с мылом.
- Достаточно будет горячей воды с мылом.
- Как вы знаете, в нормальных условиях, чтобы получить несмываемые шрамы, требуется несколько недель. Как я догадываюсь, временем вы не располагаете. Полковник, это у вас не бренди?
- Бренди. Полковник наполнил рюмку.
- Мы обычно не сообщаем об этом широкой публике, но перед операцией... вы же понимаете...
- Перед операцией?
- Это пустяк, - успокоил ван Эффена Джонсон.
Он отпил бренди и достал металлический ящичек, в котором оказалось множество блестящих хирургических инструментов, некоторые из которых были очень миниатюрными.
- Несколько подкожных инъекций с инертными красителями. Обещаю вам, что никаких рубцов, никаких припухлостей не будет. Не будет и местной анестезии. Так будет лучше. - Хирург снова осмотрел шрам на лице лейтенанта. - Новый шрам будет иметь то же расположение, тот же вид, что и прежде. Для шрама на руке это несущественно - его никто прежде не видел. На руке я вам сделаю еще более жуткий шрам, чем тот, что у вас есть сейчас. Вам понравится. А теперь мне нужны горячая вода, мыло и губка.
Двадцать пять минут спустя Джонсон закончил свою работу.
- Нельзя сказать, что это шедевр, но он вам послужит. По крайней мере, эти шрамы никто не смоет и не соскребет. Взгляните, лейтенант.
Ван Эффен подошел к зеркалу, посмотрел, кивнул и вернулся на место.
- Первоклассная работа, сэр! Просто копия того, что у меня было!
С мрачным восхищением он осмотрел свою "изуродованную" левую руку.
- То, что надо! При такой замечательной работе неловко спрашивать, но все же... как долго эти шрамы продержатся?
- Они не вечные. У этих красителей совсем другой химический состав, не такой, как у краски, которой пользуются для татуировок. Время рассасывания краски - от двух до трех недель. На вашем месте, лейтенант, я бы не беспокоился - эти шрамы вам идут.
Де Грааф и ван Эффен встретились с профессорами ван Гентером Дамом, Бернардом Спаном и Томасом Спанрафтом в гостиной дома ван Дама. Эти люди вовсе не были похожи на профессоров. Точнее, эти ученые выглядели не так, как, по общепринятому мнению, должны выглядеть профессора. Они были чем-то средним между преуспевающими бизнесменами и крепкими голландскими бюргерами. Все трое казались похожими друг на друга. У всех был лишний вес. Все были жизнерадостными и раскрасневшимися - может, потому, что в комнате было жарко, а может быть, благодаря бутылке вина, которая энергично двигалась по кругу.
Заговорил ван Дам.
- Ну, джентльмены, похоже, у нас есть интересующие вас ответы. Получить их было совсем не сложно. В нашей стране есть специалисты по восточным и западным языкам. Особенно много специалистов по Восточным языкам - наши ученые занимались азиатскими языками в течение нескольких веков и накопили огромный опыт. Профессор Спанрафт специально приехал из Роттердама. В вашем деле знания восточных языков не требуется. Я могу начать наш рассказ, внеся свой скромный вклад в это дело.
Хозяин дома посмотрел на ван Эффена.
- Я хочу рассказать о джентльмене, которого вы встретили в ресторане и который присвоил себе столь необычное имя, как Хельмут Падеревский. Он не голландец и, скорее всего, не поляк. Этот человек, по-видимому, из Южной Ирландии. Точнее, он житель Дублина. Что заставляет меня сделать подобный вывод? В течение года я по приглашению читал лекции и занимался исследованиями в университете Святой Троицы, в Дублине. Бернард, теперь твоя очередь.
Профессор Спан сделал извиняющийся жест рукой.
