Алистер Маклин - Шлюз
можем предпринять?
- Почти ничего, не считая кое-каких мелочей. Мы можем заняться Альфредом ван Рисом, например.
- А какое отношение ван Рис имеет к Аннеси или Ангелли?
- Насколько я знаю, никакого. Но, по крайней мере, мы будем что-то делать. Я предлагаю выделить для слежки за ван Рисом двух человек. Первый будет следить за Рисом, а второй будет следить за первым. Какое счастье, что Мас Войт жив! Кроме того, я предлагаю изучить банковские счета ван Риса.
- Для чего?
- Он - важная фигура в Риджквотерстаате. Ван Рис мог снабдить злоумышленников информацией, которую они больше нигде не могли достать. Причем Рис мог не просто давать им информацию - он мог ее продавать. Конечно, ван Рис мог складывать эти деньги на отдельный счет. Но преступники, особенно непрофессионалы, часто забывают о таких очевидных вещах.
- Мы не можем этого сделать. Это незаконно. По закону счета можно проверить только у тех, кому было предъявлено обвинение, или тем, кто был осужден.
- Но преступники похитили Жюли и Аннемари.
- Это так, но какое отношение это имеет к Рису?
- Сейчас нам кажется, что никакого. Однако совсем недавно Жюли заметила: "Как странно, что группа, взрывающая плотины, группа, собирающаяся произвести взрыв во дворце, и братья Аннеси - все объявились в одно время". Это совпадение. А может быть и нет. Вероятно, подобные мысли у меня возникают оттого, что я ненавижу весь преступный мир. Это просто предположение. Забудьте о нем.
Зазвонил телефон. Ван Эффен взял трубку, молча послушал, поблагодарил и повесил трубку.
- Через десять минут по радио ожидается последнее коммюнике FFF.
- Это было неизбежно. Вернемся к твоему предположений, Питер. Было бы естественно просто забыть о нем. Но твои предложения имеют странную особенность - они всегда к чему-то ведут. - Полковник безрадостно улыбнулся. - Возможно, у тебя, как и у Жюли, есть дар предвидения. Хорошо, мы пошлем двух наших людей следить за ван Рисом и попробуем очень осторожно проверить его текущие счета. За это мне, вероятно, придется оправдываться перед парламентом. Я, конечно, потащу тебя с собой. - Де Грааф потянулся к телефону. - Дай-ка мне организовать это дело.
После того как полковник, в своей обычной властной манере, обо всем договорился и повесил трубку, ван Эффен сказал:
- Спасибо. Скажите, сэр, ваши друзья с факультета лингвистики получили все кассеты? Включая ту, что я записал в "Охотничьем роге"?
Де Грааф кивнул.
- Когда, по-вашему, они смогут нам что-либо сказать?
- Когда будут готовы, конечно. Академическая среда нетороплива.
- Вы не могли бы поторопить их, сэр? Сказать, что дело срочное, государственной важности?
- Я могу только попытаться. - Де Грааф набрал номер, назвал кого-то Гектором, потом, повернувшись к ван Эффену, спросил: - В шесть часов?
- Если можно, в пять тридцать. Полковник поговорил и повесил трубку.
- У тебя, кажется, очень плотное расписание?
- В, шесть тридцать в "Трианон" придет человек, который должен передать мне характеристики устройства, с помощью которого можно взорвать бомбу в подвале дворца по радио.
- Впервые слышу об этом. Становится трудно уследить за твоей бурной деятельностью. Но не странно ли, что офицер полиции стремится быть столь пунктуальным с преступниками?
- Ничего странного. Просто в делах всегда требуется пунктуальность. Но мне хотелось бы узнать, не знаете ли вы лично какого-нибудь хирурга, специалиста по пластическим операциям?
- Зачем тебе, черт возьми, специалист по пластическим операциям? Хотя, конечно, у тебя всегда есть на все свои причины. Но такой хирург? Ты что же, думаешь, что я всех и каждого знаю в этом городе?
- По моим сведениям, сэр, это так. Вы знаете почти всех.
- Я мог бы поговорить с хирургом, что работает в полиции.
- Но де Вит не занимается пластической хирургией, сэр!
- А, вспомнил! Мой старый друг Хью! Выдающийся специалист. Профессор Хью Джонсон.
- Он не голландец? Во всяком случае, имя у него не голландское.
- Он англичанин. Учился в "Ист Гринстид". Мне говорили, что это лучшая клиника по пластической хирургии во всей Европе, если не в мире. Этот человек - гений. Хотя и не может сравниться умом с голландцами. По крайней мере, с одной голландской леди, уроженкой Амстердама. Он как-то приезжал сюда для обмена опытом. Через шесть месяцев они поженились. Не успел Хью оглянуться, как переехал сюда жить. До сих пор не понимает, как это с ним случилось. Это именно тот человек, который нам нужен. - Де Грааф очень осторожно прочистил горло. - Если бы ты хотя бы намекнул мне, чего ты от него хочешь...
- Конечно. Я встречаюсь с Ангелли под видом человека со шрамом над глазом и с изувеченной рукой. Кстати, напомните мне, чтобы я описал вам, как я буду выглядеть, когда мы отправимся к вашим лингвистам. Иначе вы меня не узнаете. Так вот, я хочу, чтобы мои шрамы выглядели еще более реалистически и, что более важно, чтобы их было трудно удалить - чтобы их нельзя было смыть или соскрести.
- А, понимаю. Я хотел сказать, не понимаю. - Де Грааф ненадолго задумался. - Не нравится мне это все. Ты, конечно, имеешь в виду Ангелли и его друзей и их возможные подозрения. Мне казалось, что благодаря удачной легенде твое положение преступника в розыске довольно прочно.
- Я все больше в это верю, сэр. Но я не хочу рисковать достигнутым. Эти люди крайне подозрительны, сегодня вечером могут найти повод проверить, настоящие ли у меня шрамы.
Де Грааф вздохнул.
- Мы живем в очень сложном мире. Не хочу тебя обидеть, Питер, но в преступной среде ты чувствуешь себя как дома. Посмотрим, что я смогу сделать. Этот чертов телефон опять звонит.
Ван Эффен взял трубку, послушал и сказал:
- Пошлите туда человека, хорошо? Минуточку! - Он повернулся к полковнику и сказал: - Это сержант Оудшурн. Он говорит, что тридцать восьмой дом пуст. Соседи говорят, что там уже давно никто не живет. Большая часть мебели отсутствует. Сержант Оудшурн - человек молодой. Он полон энтузиазма. Я говорил вам, что это задание ему понравится. Мы предоставили ему
свободу действий. Сержант решил обследовать некоторые запертые буфеты и ящики шкафов.
- С помощью ломика и стамески, я полагаю?
- Думаю, да. Но я почти уверен, что никаких жалоб поэтому поводу у нас не будет. Оудшурн говорит, что ему попались какие-то странные карты и планы, в которых он ничего не может понять. Скорей всего, они не представляют никакого интереса. Но мы не можем пренебрегать даже одним шансом из тысячи. Так что я попросил Оудшурна прислать их сюда. Не мог бы человек, который повезет карты, по дороге прихватить какого-нибудь знающего парня из городского Землемерного управления? Такой специалист мог бы помочь нам разобраться с картами.
- Как ты говоришь, один шанс на тысячу. Хочешь, чтобы эту грязную работу сделал я? - спросил де Грааф.
- Да, сэр.
Лейтенант продолжил говорить по телефону:
- Попроси того, кто повезет бумаги, заехать в городское Землемерное управление и взять там кого-нибудь потолковее и привезти сюда. Скажи, что об этом просит сам полковник.
Пока ван Эффен давал инструкции по телефону, де Грааф включил радио, так чтобы оно звучало совсем тихо. Передавали дикую какофонию - один из хитов, совершенно не во вкусе полковника. Когда музыка прекратилась, он включил радио погромче. Послышался хорошо поставленный голос диктора:
- Мы прерываем нашу программу специальным выпуском новостей. Группа FFF, о деятельности которой вы все слышали или читали в газетах в течение последних двух дней, сделала новое заявление:
"Мы обещали пробить брешь в канале Нордхолландс или в плотине Хагестейн, либо и там, и там. Мы предпочли пробить брешь в канале. Плотину Хагестейн мы не разрушили, потому что не приближались к ней ближе чем на пятьдесят километров. Но должны признать, что появление армии, полиции, вертолетов военно-воздушных сил и экспертов из Риджквотерстаата было впечатляющим.
Полагаем, что теперь никто не сомневается в том, что FFF в состоянии вызвать наводнение любой силы по своему усмотрению. Причем мы можем это сделать в любом месте и в любое время. Наши акции останутся безнаказанными - помешать нам никто не в состоянии. Как мы уже отмечали и как снова продемонстрировали, правительство страны бессильно.
Уверены, что народ Нидерландов не желает продолжения подобных акций. Откровенно говоря, мы этого также не желаем. Но у нас есть определенные условия, которые должны быть выполнены. Мы собираемся обсудить эти условия с ответственными лицами из правительства. Предлагаем организовать такую встречу сегодня вечером. Место встречи не имеет значения. Встреча должна транслироваться по радио и телевидению. Переговоры будут вестись только с лицами в ранге не ниже министра нынешнего кабинета.
Лицо, ведущее переговоры с нашей стороны, не может быть арестовано. Его нельзя взять в качестве заложника или подвергнуть каким-либо другим ограничениям. На всякий случай предупреждаем, что мины уже заложены к югу от Лелестада. Мы не собираемся давать точных координат этих мин. Скажем только, что они гораздо мощнее того, что использовалось нами до сих пор. Для заделывания бреши потребуются дни, а то и недели. Бели наш человек не вернется к определенному часу, будет затоплена значительная часть Восточного Флеволанда. Никаких предупреждений о времени затопления сделано не будет. Брешь будет пробита ночью.
