Алистер Маклин - Шлюз
Ответственность за затопление Восточного Флеволанда и его обитателей полностью ляжет на правительство. Мы не так много просим - всего лишь поговорить с представителем правительства.
Если же правительство проигнорирует нашу скромную просьбу, мы затопим польдер. Уверены, что после этого, правительство станет более благоразумным и более внимательно отнесется к нашим просьбам. Граждане Нидерландов согласятся с тем, что правительство, которое из-за своей задетой гордости или гнева, допустит затопление значительных территорий и создаст угрозу жизни многих людей, не может оставаться у власти.
Сотрудничать нужно сейчас, а не тогда, когда будет нанесен огромный ущерб, которого можно было избежать.
Мины уже на месте".
- Это полный текст заявления. Правительство предложило - не приказало - не делать никаких комментариев и не обсуждать это возмутительное требование до тех пор, пока оно не решит, что предпринять. Правительство заверяет граждан, что в его власти отразить эту и другие подобные угрозы.
Ван Эффен выключил приемник.
- Спаси нас, Господи, от политиков! Правительство застали врасплох, у него еще не было времени подумать. Мы великодушно предполагаем, что оно все же в состоянии думать. Пока что оно только повторяет скучные и бессмысленные банальности. Нам предлагают верить правительству. Господи, да члены правительства в самих себя не верят! Как же мы можем им верить! Я бы уж скорее поверил пациентам психбольницы!
- Предательские разговоры, лейтенант, предательские. Я мог бы тебя за это посадить в тюрьму. - Де Грааф вздохнул. - Беда в том, что мне пришлось бы сесть вместе с тобой, потому что я согласен с каждым твоим словом. Если правительство искренне верит, что народ примет его бессмысленное заявление за чистую монету, то наше правительство еще хуже, Чем я думал. Но вряд ли это возможно. Правительство оказалось в крайне сложном положении. Неужели оно этого не понимает?
- Я думаю, что оно это прекрасно понимает. Правительство начинает соображать, когда речь идет о его собственном политическом выживании. Оно также понимает, что, стоит ему сунуть голову в песок, через неделю оно лишится власти. Забота о сохранении статус-кво - собственного статус-кво наших политиков - способна творить чудеса. Они уже сделали промах, когда велели диктору сказать, что правительство предлагает, а не требует обсудить это дело. Разумеется, диктору приказали, а не предложили. Иначе диктор, читающий сводку новостей, никогда не стал бы употреблять такие выражения, как "возмутительные требования". В приведенном сообщении FFF нет никаких возмутительных требований. Вот на встрече с членами правительства эти люди предъявят свои настоящие требования, которые почти наверняка будут возмутительными.
- Любое обсуждение этого дела может быть лишь абстрактным теоретизированием. А значит, не стоит его и обсуждать. Другие, более срочные и более важные дела требуют нашего внимания.
- В настоящий момент у меня действительно есть дело, требующее моего внимания. Мои друзья-террористы считают, что я сейчас сплю у себя в номере в отеле "Трианон". Я бы и в самом деле не прочь вздремнуть. В вестибюле отеля моего появления дожидается шпион Ангелли. Предполагается, что я должен спуститься в вестибюль в том же наряде, в котором утром ходил в "Охотничий рог". Разумеется, у меня должны быть шрамы и рука в черной перчатке. Я не должен разочаровывать Ангелли и компанию.
Зазвонил, телефон. Де Грааф взял трубку, послушал и передал ее ван Эффену.
- Да... Да, лейтенант ван Эффен... Я подожду... Почему я должен это делать? - Лейтенант отодвинул трубку на несколько дюймов от уха. Какие-то придурки советуют мне поберечь мои барабанные перепонки и... Он осекся, потому что в этот момент из микрофона раздался пронзительный женский крик. Кричали не от страха, от боли. Ван Эффен прижал микрофон к уху и несколько секунд слушал, затем повесил трубку.
Де Грааф спросил:
- Ради Бога, скажи мне, что это было?
- Это кричала Жюли. По крайней мере, так утверждает звонивший. Он заявил следующее: "Твоя сестра не очень-то хочет с нами сотрудничать. Мы позвоним позже, когда она этого захочет".
- Пытки, - сказал де Грааф. Голос его был ровным, но глаза метали молнии. - Они пытают мою Жюли.
Ван Эффен слабо улыбнулся.
- Как вы помните, и мою тоже! Вполне возможно. Пытки - это специализация братьев Аннеси. Но в данном случае сработано слишком грубо, слишком нарочито и театрально.
- Господи, Питер, она же твоя сестра!
- Да, сэр. Я напомню об этом братьям Аннеси, когда их увижу.
- Нужно выяснить, откуда звонили! Срочно выяснить!
- Не стоит, сэр. У меня хороший слух. Я уловил легкий свист магнитофона. Это была запись. А передать могли откуда угодно. Все это заставляет меня сомневаться в том, что голос был настоящим.
- Тогда какого черта они позвонили?
- Похитители считают, что я сейчас настолько убит горем, что не распознаю подделку, именно поэтому решили подсунуть мне магнитофонную запись. Чего они этим добиваются? Пытаются давить мне на психику. Важно одно - им нужен я, а не Жюли.
Де Грааф некоторое время сидел молча, потом встал, налил себе еще бренди и вернулся на место. Некоторое время он размышлял. Потом сказал:
- Мне не очень приятно это говорить, лейтенант, но тебе не кажется, что в следующий раз тебе позвонят и скажут: "Сдавайся, лейтенант, не то твоя сестра умрет. И уж мы постараемся, чтобы она умерла медленной смертью". И ты это сделаешь?
- Что "это"?
- Сдашься?
- Ну конечно, сдамся. Извините, сэр, я уже опаздываю на встречу в "Трианоне". Если для меня будут сообщения, звоните мне туда. Стефану Данилову, как вы помните. Как долго вы намерены здесь пробыть?
- Пока не получу карты или планы, которые раздобыл сержант Оудшурн. И пока сюда не придет лейтенант Валкен, которого я собираюсь ввести в курс дела.
- Что ж, все факты вам известны, сэр.
- Будем надеяться, - многозначительно сказал полковник.
Когда ван Эффен ушёл, Тиссен спросил де Граафа:
- Я понимаю, что это не мое дело, сэр, но как, по-вашему, лейтенант и в самом деле это сделал бы?
- Сделал что?
- Сдался.
- Ты же слышал, что сказал лейтенант.
- Но это же самоубийство, - Тиссен был взволнован. - Это был бы конец.
- Ну, кому-то уж точно был бы конец. - Казалось, де Граафа это мало заботит.
Через черный ход отеля ван Эффен вернулся в свою комнату в "Трианоне", позвонил дежурному и спросил Чарльза.
- Чарльз? Это ван Эффен. Как наш друг, вернулся? Хорошо. Я знаю, что он слышит каждое сказанное тобой слово. Поэтому, будь добр, скажи следующее:
"Конечно, мистер Данилов. Кофе немедленно, потом не беспокоить. Ожидаете посетителя в шесть тридцать". И дай мне знать, когда он уйдет.
Тридцать секунд спустя Чарльз позвонил лейтенанту и сказал, что вестибюль пуст.
Ван Эффен едва успел закончить преображение в Стефана Данилова, когда зазвонил телефон. Это был де Грааф, который все еще находился в квартире Жюли. Полковник сообщил, что у него есть нечто интересное и что он хотел бы показать это лейтенанту. Ван Эффен обещал быть через десять минут.
Вернувшись в квартиру сестры, лейтенант увидел, что Тиссен ушел, а его место занял лейтенант Валкен. Невысокий, коренастый, румяный, с приятным характером, к тому же любитель поесть, он был на несколько лет старше ван Эффена, но ниже до положению, что его нисколько не беспокоило. Они были добрыми друзьями. Валкен поглядывал на ван Эффена и разговаривал с полковником.
- Что за перевоплощение, сэр! Нечто среднее между авантюристом и беглым рабом! В нем определенно есть что-то от профессионального игрока вроде тех, что были на ходивших по Миссисипи пароходах. Явный преступник!
Де Грааф посмотрел на ван Эффена и поморщился.
- Я бы и на километр не подпустил его ни к одной из моих дочерей. У меня вызывает недоверие даже звук его голоса. - Полковник указал на стопку бумаг, лежавших перед ним на столе.
- Хочешь просмотреть все, Питер? Или показать то, что меня заинтересовало?
- Только то, что вас заинтересовало, сэр.
- Господи, что за голос! Хорошо, просмотри верхние пять карт.
Ван Эффен просмотрел все пять по очереди. Все они явно были планами одного и того же здания, но разных его этажей. Количество комнат на каждом этаже не оставляло сомнений, что здание очень большое.
Ван Эффен посмотрел на полковника и спросил:
- Это дворец. А где же ван Рис?
- Ну, черт бы тебя побрал! Как же ты догадался, что это планы королевского дворца? - огорченно заметил де Грааф.
- А вы разве не догадались?
- Я - нет. - Де Грааф выругался, что он делал крайне редко и с большим трудом. - Я не догадался, пока этот молодой архитектор, или кто он там, из Землемерного управления, не объяснил мне. Ты, Питер, лишил старика маленькой радости, - сказал полковник, чуточку рисуясь. На самом деле де Грааф считал себя мужчиной в расцвете сил.
